На сайте РУСО этой проблеме посвящено несколько публикаций, раскрывающих ту или иную ее сторону. В данной заметке делается попытка раскрыть уничтожение первого в мире пролетарского государства с общих исторических позиций.

Ранняя стадия капитализма начинается примерно с 1650-х годов.  В последней четверти XVIII века тремя революциями: промышленной в Англии, политической во Франции и духовной (философской) в Германии — стартует зрелая фаза капсистемы, продлившаяся до 1910-х годов. Пушки мировой войны 1914 года возвестили об окончании второй, зрелой, стадии развития капитализма. Пережив структурный кризис 1890-х–1910-х годов, капитализм вступил в позднюю стадию своего развития. С середины 1970-х годов поздний капитализм вступает в полосу системного кризиса, который мы наблюдаем и сегодня.

К концу XIX века мир оказался поделенным. Последним аккордом дележа стала схватка за Африку. Дальнейшая экспансия в пространстве, без которой нормальное развитие капитализма невозможно, требовала уже не войн основных стран капсистемы со «слабаками» периферии, превращая их в колонии, а выяснения отношений внутри самих этих стран. Британская империя и республиканская Франция, полупереферийная Российская империя против Германской империи. То был неизбежный сценарий для капитализма, вошедшего в стадию империализма.

Мировая война 1914–1918 годов зафиксировала то, что отныне мотором развития капсистемы будет военно-политический фактор, а сам механизм развития будет таков: война разрушает часть военно-промышленного и экономического комплекса основных капстран и стран полупериферии, а их послевоенное восстановление становится двигателем развития мировой экономики примерно на два десятка лет. В 1920-е и особенно в 1930-е годы именно восстановление советской и германской экономик, их рывок не только вытащил мировую экономику из кризиса, но и стал основой её развития, а также подготовил к следующей войне. Аналогичным образом восстановление в 1945–1965 годах разрушенных войной советской, германской, итальянской и японской экономик породило соответственно четыре послевоенных «экономических чуда» и обусловило небывалый рост экономики в течение почти 30 лет.

Кстати, само существование почти весь ХХ век СССР, а с рубежа 1940-х–1950-х годов — соцлагеря, заставляло буржуазию государственно-политическими методами «прогибать», подстраивать экономические законы капитализма, придавая им нехарактерный для него социальный облик, идя на определенные социальные гарантии своему пролетариату.

К середине 1970-х годов одновременно закончились «экономические чудеса», начались кризисные явления.

Пытаясь их не допустить, капстраны ставят две задачи.

Первая. Мировая верхушка попыталась затормозить промышленный рост и научно-технический прогресс. Идеологом постепенной деиндустриализации был Римский клуб, созданный по инициативе Рокфеллеров. Уже в первом докладе с характерным названием «Пределы роста» (1972 г.) была выдвинута концепция «нулевого роста, т.е. торможения экономического роста политическими средствами во имя как бы борьбы за сохранение природной среды. В неомальтузианском по своей сути докладе ставились также задачи сокращения населения планеты и потребления.

Вторая задача была сложнее: нейтрализация СССР и по возможности втягивание советской верхушки в глобальные проекты Римского клуба, реализация которых объективно лишала Советский Союз исторической инициативы, а затем и перспективы. Советская верхушка клюнула, и закончилось это через полтора десятилетия горбачёвщиной.

Мировая верхушка предложила Советскому Союзу несколько ловушек:

1) сотрудничество в области экологии на планетарном уровне;

2) совместное осуществление управления глобальными процессами;

3) организация подъёма цен на нефть посредством конфликтов на Ближнем Востоке;

4) «лунная сделка» — признание советским руководством успеха первого американского «прилунения» в обмен на ряд финансово-экономических преференций;

5) политика «разрядки напряжённости» — передышка, необходимая прежде всего США, оказавшимся на рубеже 1960-х–1970-х годов в крайне тяжёлом экономическом и политическом положении.

Любому внимательному наблюдателю было ясно: со временем США выберутся из затруднительного положения и перейдут в контрнаступление. Однако советское руководство полагало, что ядерное оружие и нефть настолько весомые факторы, что обеспечат уважительное отношение к нему со стороны североатлантических элит, и те пустят советскую номенклатуру за мировой стол на равных. Это было колоссальной ошибкой.

Тот факт, что советское руководство ответило Западу на их предложения «да», были серьёзные социальные, властные и идейные («мировоззренческие») изменения в советском обществе, прежде всего в его системообразующем элементе — верхних и средних сегментах партноменклатуры и КГБ.

Суть происходящего заключалась в следующем. Отрицая капитализма по линии производственных отношений, СССР, в качестве производственной основы имел ту же систему производительных сил, что и капитализм — индустриальную, только менее качественную, несмотря на все достижения последних десятилетий. Чтобы преодолеть это отставание и занять лидирующие позиции, нужно было решить три задачи:

1) создать принципиально новую систему управления как необходимого условия создания новой системы производства, превосходящей по своей производительности капиталистическую;

2) создать принципиально новую, более мощную и одновременно более дешёвую, чем газонефтяная, систему энергетики;

3) обеспечить высокий уровень военно-технической защиты от внешнего врага, т.е. империалистического окружения.

Имел ли СССР в середине 1960-х годов возможности успешного решения трёх названных выше задач и рывка в коммунистическое будущее? Имел.

Уже к началу 1960-х годов под руководством академика В.М. Глушкова была создана Общегосударственная автоматизированная система (ОГАС). Она переводила весь документооборот в электронный вид. Это было то, что сегодня мы называем информационным обществом. Советское планирование старого образца переводилось на кибернетические рельсы. ОГАС открывала путь к рывку в коммунистическое развитие.

В это же время группа учёных под руководством И.С. Филимоненко закончила работу по созданию гидролизной установки, которая позволяла перейти к дешёвой энергии, существенно сокращая потребление нефти и газа.

Наконец, в середине 1960-х годов под руководством советского авиаконструктора В.Н. Челомея был совершён такой прорыв в военной технике, который, будучи реализован, оставлял США далеко позади на многие десятилетия, если не навсегда. Речь идёт о подводных ракетных комплексах, спутниках военного назначения, пилотируемой платформе «Алмаз» и о многом другом.

Однако ни один из этих проектов, обещавших рывок в будущее и победу социализма в мировом масштабе, реализован не был. Все они были заблокированы партноменклатурой.

В случае реализации, например, ОГАС могло произойти то, чего Сталин в 1952 году хотел добиться политическими средствами — отодвинуть партаппарат от управления обществом, оставив ему идеологию, пропаганду и подбор кадров, а «центр силы» переместить в Совет Министров.

Не менее советской партийной верхушки был напуган и Запад, прежде всего США. Администрация президента Джонсона создала специальную группу противодействия внедрению ОГАС под названием «остановить русский/красный код». Началось шельмование Глушкова и ОГАС как на Западе, так и в СССР. Постоянно говорилось, что ОГАС — слишком дорогая затея, а потому не стоит взваливать на нашу экономику такое бремя. На самом деле ОГАС делала прозрачными все финансовые операции, что страшило хозноменклатуру, поскольку практически полностью исключалась возможность всякого мухлежа.  

В начале 1967 года комиссия ЦК КПСС признала результаты работы группы Филимоненко выдающимся достижением в области физики, медицины и биологии, а полгода спустя новая комиссия ЦК закрыла исследования, изъяла техническую документацию. Проект был не просто спущен на тормозах, а зарублен. Сработала та часть номенклатуры, которая уже была вовлечена в международную торговлю нефтью, жила предощущением от перспектив будущих прибылей и сумела очернить идеи Филимоненко в глазах брежневского руководства как несбыточную.

Разработки В.Н. Челомея тоже не были реализованы. Противники Челомея, в том числе и агентура влияния Запада, воспользовались «разрядкой», чтобы заблокировать внедрение прорывной челомеевской военной техники. Аргументы были просты: зачем нам всё это, если мы договариваемся с США об ограничении вооружений? В 1969–1972 годах работы практически по всем проектам Челомея были приостановлены.

Шанс прорыва в коммунистическое будущее, победы над капитализмом был не просто упущен, высшая номенклатура фактически сознательно от него отказалась, предпочтя интеграцию в мировой рынок, т.е. в капиталистическую систему. Закоперщиками этого, по сути, предательства выступала та часть номенклатуры, которая уже функционально была вовлечена в капсистему по таким линиям, как торговля нефтью, газом, алмазами, металлами и т.д. Таким образом, определенная часть партийной и советской номенклатуры, включая определенный сегмент КГБ, превращались в функциональный элемент западной властной системы и были заинтересованы в расширении контактов с Западом, т.е. в интеграции СССР в капиталистическую систему. Надо ли говорить о том, что эти люди хотели «жить как на Западе»?

Советское руководство относило к своим заслугам заключение Хельсинского соглашения 1975 года, когда Запад, по сути, официально, пусть с некоторыми «изъятиями», признал Ялтинскую систему. Но Троянским конем Хельсинских соглашений стала их так называемая «третья корзина». Она предполагала свободный обмен идеями, людьми и товарами в качестве краеугольного камня гарантий основных человеческих свобод. Поэтому с середины 1970-х годов Запад получил законное право официально давить на подписавший эту «корзину» Советский Союз за несоблюдение тех или иных пунктов. Надежды Брежнева на то, что признание Ялтинского мира перевесит «всю эту ерунду» «третьей корзины», аукнулись стране через полтора десятка лет.

Курс на ликвидацию СССР был стратегической и долгосрочной задачей Запада. Запад не собирался сходу, в краткосрочной перспективе, уничтожать СССР, это было невозможно. Но в долгосрочном проекте будущего глобального мира социализма (или тем более коммунизма) вообще не должно было существовать — он должен был быть поглощён и растворен в западном глобальном мире.

В 1982 году в США произошло внешне незначительное, но, как это нередко бывает в истории, очень важное, с далеко идущими последствиями событие. Президент США Р. Рейган решил проверить, насколько точны прогнозы ЦРУ относительно перспектив развития СССР. В них утверждалось, что экономика СССР, несмотря на все трудности, развивается по восходящей и к концу 1990-х годов достигнет весьма высоких экономических показателей. Сходные прогнозы давала израильская разведка. Рейган распорядился создать три аналитико-прогностические группы под руководством физика М. Гелл-Манна; социолога Рэндалла Коллинза; и группа под управления Б. Боннера. Группы, работавшие независимо друг от друга, через несколько месяцев выдали практически одинаковые результаты. Они прогнозировали мощный кризис, который должен был потрясти капсистему, придя двумя волнами. Первая — в 1987–1988 годах, вторая, намного более мощная, с ощутимыми политическими последствиями во всём западном мире — в 1993–1994 годах.

Согласно прогнозам, экономика соцлагеря должна была выйти из кризиса с меньшими потерями, чем капиталистическая: сокращение производство составляло 10-20%. Аналитики предсказывали, что на волне кризиса весьма вероятен приход к власти в Италии и Франции коммунистов (самих по себе или в союзе с «левыми»), в Великобритании — левых лейбористов; в крупнейших городах США прогнозировались мощные негритянские бунты. Разумеется, Рейгана и вся западную компанию приход к власти таких сил на фоне переживающих не лучшие дни США серьезно напугал.

С момента получения прогнозов трёх групп «окончательное решение советского вопроса» стало задачей № 1 администрации Рейгана и его союзников. Ясно, что решение не могло быть достигнуто военным способом извне. СССР можно было ослабить только изнутри — экономически, политически, культурно-психологически. Сделать это можно было только изменив социально-экономический строй СССР, и уже на этой и только на этой основе превратив его в слаборазвитую страну, сырьевой придаток Запада, зависимый от него технологически, финансово и идейно-культурно. На второй год президентства Рейгана была подготовлена сверхсекретная директива «US relations with USSR» («Отношения между США и СССР»). В ней чётко фиксировалась цель: не уничтожение СССР, а изменение социально-экономического строя. В частности, говорилось о том, что главным средством изменения советского строя должно стать содействие экономическим операциям партноменклатуры и КГБ на мировом рынке и оказание технологической помощи советской экономике.

Расчёт ясен. Внешнеэкономические операции, осуществлявшиеся определённым сегментом парт- и КГБ-номенклатуры, всё больше интегрировали верхушку СССР в капсистему и таким образом подрывали советский строй изнутри. Технологическая «помощь» осуществлялась прежде всего тем сегментам советской экономики, которые тесно контактировали с Западом и развитие которых блокировало реальное развитие СССР. Ну и сверхзадача — усиление кризисных тенденций в советской экономике.

Таким образом, в 1983 году Запад, США от политики внешнего воздействия на СССР («сдерживания», «локальных конфликтов») перешли к стратегии внутрисистемного разложения противника, т.е. перенесли свои организационные действия на его территорию. При этом речь не шла о геополитическом уничтожении СССР, в лучшем случае — о некоторой реконфигурации с отделением, например, Прибалтики. Но вышло иначе, свою роль сыграл внутренний фактор, действия тех сил внутри СССР, которые ставили задачу изменить строй.  В реальности получилось по Черномырдину: «хотели как лучше, а вышло как всегда». Эти силы не только изменили строй, но и развалили страну. Таким образом, задача внутренних антисоветских сил и задача американцев формально совпали — формально, поскольку план США не предусматривал развала СССР.

Разрушив лагерь социализма и Советский Союз, капитализм получил огромный рынок сбыта своей продукции и источник дешевого сырья, получил второе дыхание для продолжения свое существования и развития. Но экономическое порабощение требовало и политической капитуляции, установления, по сути, внешнего управления. Способом этого решения стала ельцинщина.

Приведенные исторические факты, способствовавшие развалу СССР, являются, конечно, не причиной этой трагедии, а следствием разложения партии, ее руководящих кадров, отходом от ленинских норм жизни, отстранения трудящихся от реального управления страной, исключения их контроля за деятельностью партноменклатуры и обратного воздействия на проводимый политический и экономический курс. Все это нам, нынешним коммунистам, предстоит глубоко изучить и усвоить на будущее.

И. Никитчук,

Председатель ЦС РУСО