Родился 27.08.1770 г. Представитель немецкой классической философии. С 1816 г. до конца жизни (14.11.1831 г.) профессор философии в университетах Гейдельберга (1816 – 1818 гг.) и Берлина (с 1818 г.). Гегель считал основой мира объективное духовное начало, которое он называл то «мировым разумом», то «мировым духом», то «абсолютной идеей». Это абсолютное начало существует до реального мира, природы и общества, потом превращает себя в природу, затем в «дух» (мышление) и в историю и снова возвращается к себе. В этом состоит объективный и абсолютный идеализм Гегеля, в рамках которого он и создал теорию диалектического метода мышления.

В 1807 г. Гегель публикует большое произведение «Феноменология духа», которую К. Маркс назвал «истинным истоком и тайной гегелевской философии»[1]. Здесь Гегель обосновывает возможность постижения философией абсолютного знания, абсолютной идеи. Величие «Феноменологии духа» Маркс характеризует так: Гегель «ухватывает сущность труда», понимает человека «как результат его собственного труда»[2]. Важной категорией «Феноменологии духа» является категория отчуждения, отражающая особенности человеческих отношений в буржуазном обществе. Отчуждение выступает как опредмечивание сущностных сил человека – богатства, государства, произведений искусства, становящихся чуждыми создающим их людям, властвующими над ними. Капиталистическое отчуждение Гегель отождествляет с предметностью вообще, которую, как он утопично полагает, можно ликвидировать путем распредмечивания в процессе познания. Маркс и Энгельс писали в «Немецкой идеологии»: «В «Феноменологии», этой гегелевской библии, в «Книге», индивиды сперва превращаются в «сознание», а мир – в «предмет», благодаря чему все многообразие жизни и истории сводится к различному отношению «сознания» к «предмету»»[3]. Своим анализом «феноменологического знания» Гегель пытался показать, что самой глубокой основой сущего является развитие абсолютной идеи. Позже ее развитие будет представлено в трех формах: в системе всеобщих, логических категорий диалектики, в форме инобытия идеи – природы и в различных формах конкретного, человеческого духа, соответственно в логике, философии природы и философии духа.

В «Феноменологии духа» Гегель рассмотрел генезис философского знания. Энгельс сравнивал это сочинение с «эмбриологией и палеонтологией духа», поскольку в нем изображено индивидуальное сознание «на различных ступенях его развития, рассматриваемых как сокращенное воспроизведение ступеней, исторически пройденных человеческим сознанием»[4]. Совсем не случайно, что именно в «Феноменологии духа» Гегель отметил, что результат развития не может быть вполне понят без учета истории его получения, так как «… голый результат есть труп, оставивший позади себя тенденцию»[5].

Центральное место в гегелевском философском наследии принадлежит Логике, поскольку ее предметом является сама абсолютная идея, предстающая здесь в процессе саморазвития категорий от бытия к сущности и понятию, выражающих всеобщие формы существования всей действительности. Более того, развитие абсолютной идеи выступает ее демиургом, творцом. Гегель приводит в Логике разнообразные имена абсолютной идеи, в том числе называет ее и богом. Э.В. Ильенков пишет, например, об этом так: «Объявляя мышление «субъектом», т.е. творцом всего духовного богатства, развитого историей, и понимая его как вечную, вневременную схему творческой деятельности вообще, Гегель сближает понятие идеи (абсолютной идеи – Е.С.) с понятием бога. Однако в отличие от теистического бога идея обретает сознание, волю и личность только в человеке, а вне и до человека осуществляется как внутренне закономерная необходимость»[6]. В целом же вопрос об отношении философии Гегеля к религии, к Богу остается неоднозначно толкуемым. Есть и точка зрения об атеистическом характере его философского учения. Но атеистом Гегель не был[7]. Философию же Гегель считал более высокой формой познания абсолюта, чем религию.

Опираясь на свою «Феноменологию духа», в «Логике» Гегель с самого начала берет в качестве непосредственного предмета исследования «идею как чистое знание» и ставит задачу представить это знание «во всем объеме его развития»^[8] от наиболее абстрактных определений идеи, в которых она выступает сначала в форме лишь всеобщей субстанции-объекта, не ставшей еще субъектом, до конкретной характеристики ее в качестве субстанции-субъекта, в полной мере осознавшей свою абсолютность, самообусловленность и вместе с тем свою идеальность, противоположность грубо чувственной материальности. Переход от одной категории логики к другой — это есть для Гегеля движение абсолютной идеи по пути ее саморазвития и вместе с этим самоопределения, самосознания. При этом с самого начала, когда абсолютная идея только еще приступала к познанию самой себя, она уже знала о своем высоком предназначении быть «истиной», «абсолютным основанием всего»^[9]. И это качество она сохранила во всех своих дальнейших определениях в категориях логики.

При этом Гегель отмечает, как и в «Феноменологии духа», что интерес представляет не столько сам конечный вывод, взятый в отрыве от всего процесса его достижения, а «именно все движение в целом» от начала и до конца^[10]. «Напоследок мы узнаем, что содержанием и интересным является именно весь путь развития… Мы раньше узнали содержание, а затем мы приобретаем, помимо этого, то знание, что содержание есть живое развитие идеи… Каждая из рассмотренных до сих пор ступеней есть образ абсолютного, но вначале абсолютное выступает в этих ступенях лишь ограниченным образом, и поэтому оно заставляет себя двигаться дальше к целому, раскрытие которого есть то, что мы называем методом»^[11].

По Гегелю, философия есть наука о всеобщем и о мышлении, постигающем всеобщее. Всеобщее и мышление о всеобщем – это и есть собственный предмет философии. Понимание этого имеет большое значение и для разработки теории материалистической диалектики. Не подчеркивать связь философского мышления с познанием всеобщего, ограничиваться утверждением, что предметом философии является мышление, не уточняя, о каком именно мышлении здесь говорится, значит не доводить определение философии до необходимой точности и конкретности, до полной ясности. Именно в этом слабость и недостаточность тех работ, в которых философское познание мышления отрывается от философского же познания бытия вообще, мира в целом.

Гегель всемерно подчеркивал значение для философии идеи единства мира. Вот его суждения на этот счет. «Все, заслуживающее названия философии, всегда клало в основание своих учений сознание абсолютного единства того, что рассудком признается лишь в его раздельности»^[12]. «История философии есть история открытия мыслей об абсолютном, составляющем ее предмет»^[13].

Гегель был убежден в возможности научной философии, способной безгранично продвигаться по пути познания объективной истины. Об этом красноречиво говорят его возвышенные слова: «Смело смотреть в глаза истине, верить в силу духа – вот первое условие философии … У скрытой и замкнутой вначале сущности вселенной нет силы, которая могла бы противостоять дерзанию познания»^[14].

Как видим, идея единства мира для Гегеля является одновременно идеей его абсолютности, вечности и бесконечности, полной самообусловленности. Наиболее специально и кратко это выражается с помощью понятия субстанции, обозначающего то, что существует по собственной причине, не зависит ни от чего другого, кроме самого себя, что полностью является самопричиной (causa sui). Данный отличительный признак субстанции неявно, имплицитно признавался философией с самого ее начала.

Но каким же образом философия осуществляет задачу познания всего мира в целом, единого и вместе с тем многообразного, абсолютного, вечного и бесконечного, хотя практически и чувственно мы имеем дело только с относительными, временно существующими (возникающими и неизбежно исчезающими) предметами? Ответ на этот вопрос таков: философия решает указанную задачу с помощью понятия всеобщего, охватывающего, включающего в свой объем все существующее без единого исключения. Свойственная человеческому мышлению способность обобщать доводится в философии до предела, до охвата мыслью о всеобщем мира в целом, не какого-либо ограниченного бытия, а бытия вообще. При этом философия познает всеобщее как самую глубокую сущность чувственно воспринимаемых отдельных явлений, подвергая анализу соотношение «всеобщее – отдельное», уточняя его понимание по мере обогащения знаний об отдельных явлениях и взаимосвязях между ними. У Гегеля сказано и об этом: «Философия начинается там, где всеобщее понимается как всеобъемлющее сущее, или, иначе говоря, там, где сущее постигается всеобщим образом, где выступает мышление мышления»^[15]. «Совершенно всеобщими формами противоположности являются всеобщее и единичное или, в другой форме, мышление как таковое и внешняя реальность, ощущение, восприятие»^[16].

Глубина мысли здесь соседствует с глубиной заблуждения. Гегель прав в том, что процесс познания всеобщего неразрывно связан с познанием мышления, но он сильно ошибся, сделав вывод, что и объективно само всеобщее существует лишь как вечный процесс мышления о самом мышлении (но уже не в виде человеческого мышления, а некоего придуманного им мышления вообще, названного им абсолютной идеей).

Очень важно иметь в виду гегелевское различение абстрактно-рассудочного, метафизического (бедного, одностороннего по содержанию) и диалектического, конкретно-разумного (богатого, всестороннего по содержанию) видов понимания всеобщего. Абстрактно-рассудочное понимание отражает только одинаковость явлений, игнорируя их различия, только покой, отрывая его от движения. Так понимаемое всеобщее отражает либо только единство и единственность неизменного, абсолютно тождественного себе бытия, исключающего какое-либо разнообразие и даже простое множество его проявлений (таково понимание бытия у древних элейцев), либо только множество неизменных самих по себе первоэлементов бытия, разрозненных друг от друга и способных только перемещаться, внешне соединяться и разъединяться (таково учение натурфилософской атомистики, обходящейся без внутреннего, т.е. действительного единства множества атомов). Диалектическое же, конкретно-разумное понимание всеобщего отражает тождество явлений в неразрывной связи с их различием. Покой здесь тоже признается, но не как абсолютный антипод движения (изменения вообще), а лишь как относительный, лишь как внутренний момент самого движения (изменения). Единство мира здесь предполагает его многообразие и последнее возможно лишь в рамках неразрывной взаимосвязи явлений, их подчинения частным, особенным и всеобщим законам единого бытия. Диалектическое обобщение осуществляется не путем абстрагирования от взаимосвязи явлений, а, наоборот, в процессе все более полного вовлечения в рассмотрение их взаимосвязей, вплоть до всеобщих, охватывающих все существующее, т.е. представляющих весь мир в целом.

Философия – это наука, представляющая мировоззрение на предельном уровне обобщения – на уровне всеобщего. Она должна выражать в систематизированном, научно обработанном, теоретическом виде отношение человека (человечества) на данном этапе его развития именно к бытию вообще, ко всему миру в целом, а не к какой-либо отдельной его части.

Сказанное означает, что философия есть наука непосредственно не обо всем (что фактически совпадает с наукой ни о чем), а об одном своем предмете – о всеобщем, но таком, которое включает в себя все. Поэтому философия имеет отношение ко всему, но взятому вместе как одно целое, как одно единственное бытие, внутренне многообразное и изменчивое. Не менее важно подчеркнуть, что философия одновременно с этим есть также наука, прежде всего, об одном особом отдельном объекте, специфика которого в том, что он является осознающим себя и практически, материально-действующим субъектом. Речь идет об общественном человеке или, что то же самое, о человеческом обществе. Философия есть наука о всеобщем в его отношении к человеческому обществу и о человеческом обществе в его отношении к всеобщему (миру в целом). Это расшифровка характеристики философии как всеобщей и непосредственно мировоззренческой науки.

Мировоззренческую сущность философии ярко выразил Гегель, сказав, что философия есть современность, схваченная в мыслях. К. Маркс тоже называл философию духовной квинтэссенцией своего времени.

Как Гегель говорил, что абсолютная идея в процессе своего развития превратилась из субстанции-объекта в субстанцию-субъект, так и применительно к материалистической диалектике надо сказать, что материя, подлинная всеобщая субстанция мира, в процессе возникновения человеческого общества превратилась из субстанции-объекта в субстанцию-субъект, а еще также надо сказать, что материя в указанном процессе стала одновременно объектом-субъектом, самопротиворечивой целостной системой «природа – общество», которые в отдельности могут рассматриваться только в результате большего или меньшего абстрагирования от их взаимосвязи. И все это означает, что на уровне философского (предельного общего всеобщего) рассмотрения отношения общества к природе (всему бесконечному миру, Вселенной в самом широком ее понимании) предстает как внутреннее отношение одной части бесконечного целого ко всему этому мировому целому, который тем самым и оказывается благодаря философии предметом человеческого познания.

Вполне оправданно разделение Гегелем логики диалектики на объективную и субъективную логику.

Объективная логика у Гегеля совпадает с онтологией, охватывающей учение о бытии и сущности. Этот раздел «Логики» Гегеля вполне рационален и понятен в основном, чего нельзя сказать о субъективной логике, где все перемешано, одно накладывается на другое – и развитие самой абсолютной идеи и ее познание самой себя, и познание всего этого самим Гегелем в его собственной философии. Реальный субъект – живые люди, сущность которых обусловлена совокупностью конкретно-исторических общественных отношений, т.е. общество на определенной ступени развития – заменен Гегелем самопознающим понятием (понятием понятия). Тем не менее и в этом разделе, в характеристике понятия, осознающего себя уже не просто как бытие, а именно как понятие, все-таки проступают в искаженном виде черты общественного бытия земных людей, имеющих дело и с живой природой, механикой, химией, техникой и многим-многим другим в жизни человеческого общества. Чутье великого философа и богатая эрудиция подсказали Гегелю, что после объективной диалектики, описывающей всеобщее бытие на уровне природного объекта, должна следовать диалектика, представляющая всеобщее на более высоком и сложном уровне развития, когда оно (всеобщее) превращается из объекта в активно действующего и познающего субъекта и по отношению к природе, и по отношению к самому себе.

Надо учесть также, что если материя как всеобщая субстанция существует вечно, не имеет начала ни во времени, ни в пространстве, то человечество как особая часть материи имеет историческое начало, ограничено в пространстве и характеризуется не только непосредственно всеобщими, но и индивидуально-специфическими свойствами, отличающими его от других частей материи. Поэтому задачей философии является отразить как тождество, так и отличие человека и общества в их отношении к другим видам материи. При этом отличие человека и общества от дообщественных, природных форм существования материи должно рассматриваться в теории диалектики не как внешнее отличие независимых друг от друга объектов и не как безразличное для характеристики самой всеобщей субстанции, а как выражение ее собственного отличия от самой себя, как выражение изменения, развития всеобщей субстанции при переходе от форм ее проявления в природе к формам ее проявления в обществе, в общественном бытии и сознании людей.

Категории субъектной (так лучше называть эту часть теории диалектики) диалектики несомненно отражают развитие вместе с человеком и обществом и материи как всеобщей субстанции (т.е. всего материального мира) и всеобщих атрибутов материи – движения (развития), взаимодействия, взаимосвязи, отражения и других. Рассмотрение человека, общества, труда, сознания, мышления и т.п. в отношении к всеобщему раскрывает сейчас и еще больше раскроет в будущем самые неожиданные тайны бытия, сознания и познания. Познание всеобщего – это ведь познание самой глубокой сущности мира и его отдельных проявлений, отдельных материальных объектов. Как не вспомнить здесь знаменитой ленинской мысли о том, что электрон так же неисчерпаем, как вся материя. Субъектной диалектике необходимо больше уделять внимания при разработке всей теории диалектики.

Объективная логика Гегеля посвящена анализу категорий бытия, в основном принципа (закона) перехода количественных изменений в качественные и обратно, а также категорий сущности, прежде всего принципа (закона) противоречия или закона единства и борьбы противоположностей, их одновременного взаимопроникновения и взаимоисключения.

Снова приглашаем читателя обратиться к тексту Гегеля. Если пытаться выразить сущность как тождества, так и различия в одном утверждении или определении, то это будет: «противоречие: все вещи сами по себе противоречивы, причем в том смысле, что это положение сравнительно с прочими скорее выражает истину и сущность вещей»^[17]. Причем Гегель прямо сопоставляет данный принцип (закон) диалектики с законом тождества формальной, обычной логики и метафизики (антидиалектики), абсолютизирующей положения этой логики и переносящей их на всю действительность, на соотношения самих вещей, а не только мыслей о них. Он пишет: «Но один из основных предрассудков прежней логики и обыденного представления – это мнение, будто противоречие не такое существенное (wesenhafte) и имманентное определение, как тождество». Далее Гегель дает одно из замечательных определений основного закона диалектики: в противоположность упомянутому предрассудку «тождество есть лишь определение простого непосредственного, определение безжизненного бытия; противоречие же есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие; оно движется, имеет побуждение и деятельно (курсив мой – Е.С.)»^[18].

Далее следует не только теоретически, но и практически очень важная мысль: «нечто жизненно, только если оно содержит в себе противоречие и есть именно та сила, которая в состоянии вмещать в себе это противоречие и выдерживать его. Если же нечто существующее не в состоянии … удержать одно в другом, если оно не способно иметь в самом себе противоречие, то оно не живое единство, не основание, а погибнет (geht zu Grunde) в противоречии. Спекулятивное мышление состоит лишь в том, что мышление удерживает противоречие и в нем – само себя, а не в том, чтобы, как это свойственно представлению, позволять противоречию господствовать над ним и растворять его определения лишь в другие определения или в ничто»^[19]. Важен весь раздел «Положение о противоречии»^[20].

Законам диалектики очень не повезло в книгах С.Н. Труфанова^[21], который принижает их значение в логике Гегеля, говоря о них как о неких формальных правилах, а марксистской философии приписывает то, что она «всю суть логики Гегеля свела к трем так называемым законам диалектики и придала им значение законов развития и природы, и общества, иллюстрируя их действие «многими несуразными примерами», типа хрестоматийных «кучи» или «лысина». Можно спросить: если эти примеры несуразны, то как же они стали хрестоматийными? Не вдаваясь в полемику и, естественно, учитывая принципиальное отличие трактовки диалектики и ее законов идеалистом Гегелем и материалистами-марксистами, напомним читателю описание самим Гегелем того, что мы называем основными законами диалектики. Ведь марксизм преемственно связан с диалектикой Гегеля, которую он сохранил и развил, освободив ее от мистики. Законы диалектики не придуманы марксистами, их открыл все-таки Гегель, причем именно как законы развития.

О законе единства и борьбы противоположностей уже сказано. Изложение же Гегелем закона перехода количества в качество взято Ф. Энгельсом почти без всяких изменений. «Всякое рождение и всякая смерть – это не продолжающаяся постепенность, а, наоборот, перерыв такой постепенности и скачок из количественного изменения в качественное.

Говорят: в природе не бывает скачков, и обыденное представление, когда оно хочет постичь некоторое возникновение или прехождение, полагает, как мы уже сказали выше, что постигнет их, представляя их себе как постепенное происхождение или исчезновение. Но мы показали, что вообще изменения бытия суть не только переход одной величины в другую, но и переход качественного в количественное и наоборот, иностановление, которое есть перерыв постепенного и качественно иное по сравнению с предшествующим существованием»^[22].

Теперь о законе отрицания отрицания. До сих пор нет однозначной формулировки и трактовки этого закона. Энгельс так изложил его содержание: «Отрицание как раз и есть (рассматриваемое со стороны формы) движущее начало всякого развития; разделение на противоположности, их борьба и разрешение, причем (в истории отчасти, в мышлении вполне) на основе приобретенного опыта вновь достигается первоначальный исходный пункт, но на более высокой ступени»^[23]. Здесь указаны и роль отрицания, и первое отрицание (разделение противоположностей), и второе отрицание (отрицание отрицания) – их борьба и разрешение, и момент как бы возврата к исходному пункту (поскольку в результате отрицания отрицания достигается качественно новое состояние, в котором старое, вернее, определенные его элементы, содержатся в преобразованном виде), т.е. дается общая характеристика закона отрицания отрицания. Примерно такая же трактовка этого закона дается и В.И. Лениным, который добавил также, что наглядным образом развития в соответствии с ним может служить спираль. Гегель же говорил о круге, который есть круг кругов^[24].

Давно отмечено, что вся «Наука логики» изложена по закону отрицания отрицания. И это действительно так. Гегель прямо отразил это дважды: в самом начале «Науки логики», обсуждая вопрос «С чего следует начинать науку?» и в конце ее – в главе «Абсолютная идея»^[25]. Вот что он пишет в первом томе. «Нужно признать весьма важной мысль (более определенной она будет в самой логике), что движение вперед есть возвращение назад в основание, к первоначальному и истинному, от которого зависит то, с чего начинают, и которое на деле порождает начало. Так, сознание на своем пути от непосредственности, которой оно начинает, приводится обратно к абсолютному знанию как к своей внутренней истине. Это последнее, основание и есть то, из чего происходит первое, выступившее сначала как непосредственное. – Так, в еще большей мере, абсолютный дух, оказывающийся конкретной и последней высшей истиной всякого бытия, познается как свободно отчуждающий себя в конце развития и отпускающий себя, чтобы принять образ непосредственного бытия, познается как решающийся сотворить мир, в котором содержится все то, что заключалось в развитии, предшествовавшем этому результату и что благодаря этому обратному положению превращается вместе со своим началом в нечто зависящее от результата как от принципа. Главное для науки не столько то, что началом служит нечто исключительно непосредственное, а то, что вся наука в целом есть в самом себе круговорот, в котором первое становится также и последним, а последнее – также и первым»^[26].

Все моменты закона отрицания отрицания, которые указываются в марксистской литературе, как видим, у Гегеля уже были отражены. Допустим здесь отступление в сторону. В приведенной цитате Гегель пишет, что абсолютный дух как высший этап развития абсолютной идеи после логического развития принимает образ непосредственного бытия, а в конце Науки логики он прямо указывает, что речь при этом идет именно о природе. Значит, бытие-то у Гегеля здесь понимается как природа. Выходит (чисто логически, причем по логике закона отрицания отрицания), что абсолютной идее предшествовала тоже природа, т.е. материя. Можно сказать, что идеалист Гегель допустил здесь материалистическую оговорку.

Обратимся теперь к 3-ему тому «Науки логики», который весь с самого начала^[27] и особенно в главе «Абсолютная идея» — пронизан мотивами отрицания отрицания.

«Абсолютная идея есть бытие, непреходящая жизнь, знающая себя истина и вся истина»^[28]. Это разные уровни ее проявления и одновременно этапы развития, связанные диалектическим отрицанием (отрицанием отрицания). В такой же связи находится и вся триада бытие – сущность – понятие, представляющие всеобщее как непосредственное, опосредованное и снятое опосредование^[29], а также все триады типа «качество – количество – мера».

Вся глава «Абсолютная идея» конкретно характеризует прогресс познания не только через отрицание отрицания, но и через ядро диалектики – через возникновение и разрешение противоречий. Гегель ярко (хотя и весьма сложно) раскрывает не только суть этих важнейших положений диалектики, но и их методологическое значение для познания их самих и всей диалектики в целом. Единственное, что можно добавить. – это то, что Гегель действительно не употреблял термин «закон диалектики». Он использовал термины «категории», «принципы». Только в этом в какой-то мере прав С.Н. Труфанов. Но это такая мелочь, которая не идет ни в какое сравнение с тем, что он допустил в своем изложении важнейших трудов Гегеля: он выхолостил по существу основное в великом творении гения – диалектическую идею развития. Естественно, что при таком подходе не были замечены и законы диалектики^[30].

Диалектика подчеркивает относительность противоположностей, каждая из которых сама по себе всегда оказывается противоречием, а значит процессом, изменением, а не покоем, отсутствием изменения. В отличие от метафизики диалектика кладет в основу не покой и не изолированность тел, а именно изменение и взаимосвязь. Поэтому в диалектике покой и отдельность, разрозненность должны рассматриваться не равноправными с движением и взаимосвязью, не абсолютными (т. е. полностью отделенными от движения и взаимосвязи), а лишь относительными формами, стадиями, состояниями проявления того же самого изменения и взаимосвязи.

Фактическое совпадение абсолютизированных противоположностей^[31], полностью оторванных друг от друга и внешне представленных в качестве несовместимых крайностей, обусловлено совпадением каждой из противоположностей с абсолютным покоем, исключающим всякое их различие и сводящим все их многообразие к одной-единственной противоположности, которой и выступает сам абсолютный покой. Это значит, что конечные выводы метафизического мышления опровергают его собственные утверждения о равноправном и внешнем существовании единства и многообразия явлений, их взаимосвязи и отдельности друг от друга, их движения и покоя. Движение и взаимосвязь явлений необъяснимы, если в качестве исходных брать покой и отдельность явлений, если сводить их к сумме состояний покоя и изолированности явлений.

Относительность независимости тел (поскольку она существует лишь как момент их взаимосвязи) и их покоя (поскольку и он существует лишь как момент их неостановимого движения, изменения) совпадает с относительностью тождественности тел, которая также существует лишь как момент постоянного отличения их от самих себя. И так же, как не являются равноправными покой и движение, взаимосвязь и разрозненность, не являются равноправными по отношению друг к другу и тождество с различием. Лежащей в основе, абсолютной в этом смысле противоположностью является именно различие (как и движение в соотношении с покоем, и взаимо­связь в соотношении с независимостью, отдельностью).

Для углубленного понимания сказанного полезно вновь обратиться к «Науке логики» Гегеля. «Различие в себе есть соотносящееся с собой различие; … отличие не от иного, а себя от самого себя; оно есть не оно само, а свое иное. Различенное же от различия есть тождество. Различие, следовательно, есть само же оно и тождество. Оба вместе составляют различие; оно целое и его момент. … оно как различие содержит и тождество, и само это соотношение. … Это следует рассматривать как существенную природу рефлексии (в данном случае соотношения противоположностей, моментов целостного противоречия – Е.С.) и как определенную первопричину всякой деятельности и самодвижения (вот вам и закон единства и борьбы противоположностей, по Энгельсу и Ленину – Е.С.)»^[32].

Среди других категорий диалектики Гегель выделяет категорию закона, устанавливающего наличие пребывающего, устойчивого, сохраняющегося порядка в потоке взаимосвязей и изменений. «Царство законов – это спокойное отображение существующего или являющегося мира»[33]. Следует отметить, что часто, даже обычно, говорят об управляющей роли законов мира. Это отголосок общественной жизни людей в государстве. Да и здесь управляют не законы, а порядок жизни, устанавливаемый государственной властью, которая и управляет с помощью законов. Законы – моменты устойчивого порядка взаимодействия вещей.

Гегель написал много книг, среди них «Философия природы», «Философия духа», «Лекции по философии истории», «Лекции по истории философии» (в 3-х томах), «Эстетика» (в 4-х томах), «Лекции по философии религии». «Логика (малая)», «Философия природы» и «Философия духа» образуют «Философскую энциклопедию» Гегеля. Две последние книги в значительной мере устарели, но и в них много интересного. Как пишет Э.В. Ильенков, «в философии природы Гегель, критически анализируя механистические воззрения науки 18 в., высказывает ряд идей, предвосхищающих последующее развитие естественно-научной мысли (напр., о взаимосвязи определений времени и пространства, об «имманентной целесообразности», характерной для живого организма и т.д.), но одновременно отказывает природе в диалектическом развитии»[34]. Далее Ильенков отмечает: развитое в «Философии права» «учение Гегеля об объективном духе оказало громадное влияние на последующее развитие социологии и социальной философии; с критики именно этого сочинения Гегеля началась выработка Марксом материалистического взгляда  на общество и историю»[35]. «В лекциях по истории философии Гегель впервые изобразил историко-философский процесс как поступательное движение к абсолютной истине, а каждую отдельную философскую систему – как определенную ступень в этом процессе»[36].

М.Ф. Овсянников признавал: «У Гегеля явно обнаруживается тенденция поставить философию над специальными знаниями, изобразить ее как «науку наук»»[37]. Маркс, Энгельс и Ленин вскрыли классовые и гносеологические корни философского учения Гегеля, выявили внутренние противоречия его системы и метода и осуществили коренную переработку идеалистической диалектики, создав на основе более богатых теоретических и практических достижений своего времени, принципиально новую материалистическую диалектику, воплотившую в себе подлинно великие открытия Гегеля в области философии.

С учетом сказанного обратимся к более конкретному сопоставлению идеалистической диалектики Гегеля с марксистской, материалистической диалектикой.

Изложение Гегелем в «Науке логики» созданной им идеалистической диалектики является опытом построения философской теории в соответствии с внутренней логикой ее содержания. Главная заслуга Гегеля состоит в том, что он представил содержание своего философского учения в процессе самодвижения, саморазвития от самых абстрактных характеристик бытия до наиболее конкретного описания его как самопознающего субъекта. Гегелю в основном удалось представить свою философию в виде целостной и вместе с тем развивающейся системы знания.

Однако диалектико-идеалистическая философия Гегеля обладает величием сложнейшей мистификации, поскольку гениальный мыслитель, открыв, что философия есть учение о мышлении, взятом во всем объеме его содержания, глубоко ошибся в понимании самого этого содержания. Гегель посчитал, что не только философия непосредственно имеет дело только с мышлением (это правильно), но и все человеческое мышление (значит и все познание), в конечном счете, занято тоже лишь мышлением, но уже не обычным, человеческим, а божественным, абсолютным, породившим и природу, и человека, и его сознание. По Гегелю, природа и человечество — не более, чем инобытие, бытие в другой форме некоей абсолютной идеи. Но последняя сама, несмотря на все старания Гегеля доказать ее реальность, так и осталась мистическим порождением его собственного сознания. Именно из этого основного заблуждения Гегеля проистекает вся запутанность его философии, трудность ее понимания вопреки логической стройности самого замысла, плана ее изложения.

Мы должны в полной мере учесть как положительные, так и отрицательные результаты данного опыта. В «Феноменологии духа» Гегель рассмотрел обыденное, эмпирическое сознание, ограниченное чувственной достоверностью, мораль, религию и философию как определенные формы сознания, отличающиеся друг от друга различной степенью приближения своего содержания к самому предмету знания. Философия при этом характеризуется как абсолютное знание. Можно сказать, что Гегель показал развитие сознания от форм, которым доступно только единичное, до форм, предметом которых является всеобщее, абсолютное. Так или иначе, но в «Феноменологии духа» Гегель много внимания уделил природе философского знания и его отличию от других форм знания и сознания, разработке своего понимания философии в целом и логики как главной ее части. Логику он рассматривал как учение о самом методе философского познания, связывая последнее с познанием абсолютной, всеобщей истины. При этом Гегель подчеркивал, что метод совпадает с абсолютной истиной и с объективными законами мышления, познающего эту истину. Выяснению природы логики как науки об истинном методе познания Гегель много внимания уделил и в самой «Науке логики», особенно во введении к ней.

Гегель не отрицал объективности мира по отношению к собственно человеческому сознанию. Не допускал он и существования какого-либо другого сознания вне единого и самообусловленного мира, поэтому он не признавал внешней зависимости этого мира также и от сознания вообще. Допущение зависимости мира от внешнего ему сознания несовместимо с признанием единства и самообусловленности мира. Кроме того, одной внешней зависимости мира от любого сознания вообще для идеалиста Гегеля было бы мало.

Идеалист Гегель допустил большее. Он объявил, что человеческое сознание, а вместе с ним и сам человек (само человечество) является лишь частным проявлением некоего единого и вместе с тем многообразного, диалектически развивающегося мирового сознания. Не вступая формально в противоречие с диалектической концепцией единого и самообусловленного мира, Гегель просто отождествил весь этот мир с некоей духовной всеобщностью или с всеобщим духом. Материю же он рассматривал лишь как внешний, в общем случае не обязательный, не всеобщий придаток к сознанию. Материя у Гегеля лишена самообусловленности, не обладает внутренней диалектикой, сама по себе не развивается, а лишь отражает в себе развитие духа.

Таким образом, не отрицая реального существования материи, соглашаясь, что она может существовать вне и независимо от человеческого сознания, Гегель не допускал полного отрыва материи от сознания вообще, от всеобщей духовной сущности, считал невозможным самостоятельное существование материи вне и независимо от всякого сознания вообще. Короче говоря, Гегель отнес к сознанию все атрибуты мира как единой субстанции-системы, а материю характеризовал лишь как частное, сугубо относительное, второстепенное, внешнее, поверхностное проявление абсолютной, вечной, бесконечной и т.п. идеи-субстанции.

Не поднявшись до раскрытия подлинных основ человеческого общества, взяв за первичную, определяющую его сторону не материальное производство, не экономику, а сознание, духовную жизнь общества и политику, Гегель посчитал, что и применительно ко всему миру олицетворением его основы, наиболее глубокой и общей сущности, его единства и самообусловленности, т.е. его субстанциальности, должно выступать нечто родственное именно сознанию, духу или душе человека, а вовсе не его материальной оболочке, не его телу и не его чувственно-предметной, материальной, практической деятельности. В соответствии с этим Гегель и назвал это нечто абсолютной идеей.

Важнейшей же гносеологической причиной идеализма Гегеля явилось, говоря словами В.И. Ленина, то, что «Гегель серьезно «верил», думал, что материализм как философия невозможен, ибо философия есть наука о мышлении, об общем, а общее есть мысль. Здесь он повторял ошибку того самого субъективного идеализма, который он всегда называл «дурным» идеализмом. Объективный (и еще более абсолютный) идеализм зигзагом (и кувырком) подошел вплотную к материализму, частично даже превратился в него»^[38].Тот факт, что познание общего (всеобщего) осуществляется нами только с помощью мышления, что познание общего неразрывно связано с познанием мышления, Гегель расценил как свидетельство того, что и объективно общее существует лишь как мысль и как процесс мышления о самом мышлении. Если учесть, что мышление всегда является мышлением определенного субъекта, то очевидно, что, делая такой вывод, Гегель смыкается с субъективным идеализмом. Если же учесть диалектическое учение Гегеля о взаимосвязи общего и отдельного и об их объективном существовании по отношению к человеческому сознанию, то очевидной становится близость идеализма Гегеля уже к материализму.

Обобщая в «Науке логики» весь исторический процесс развития философии как процесс все более конкретного определения абсолютной и всеобщей сущности мира, как процесс восхождения от абстрактного к конкретному в понимании единства и самообусловленности (субстанциальности) мира, Гегель анализировал одно за другим определения абсолютного как бытия, как становления, как противоречия и т.д. и в конце концов приходил к определению абсолютного в плане соотношения материи и сознания именно как идеи. Абсолютное есть идея — вот конечный вывод его «Логики».

Формула «абсолютное есть идея» является перевернутым изображением формулы «идея есть абсолютное». В своей сущности эти формулы совпадают друг с другом и являются наиболее концентрированным выражением идеалистической точки зрения, идеалистического решения вопросов об общей сущности мира и о соотношении материи и сознания. В конце «Логики» Гегель пришел к выводу «абсолютное есть идея», потому что уже в самом начале ее он исходил из формулы «идея есть абсолютное», из того, что идея есть не просто форма выражения обычного человеческого сознания, а именно абсолютная идея. С самого начала «Логики» он рассматривал идею как абсолютную основу всего существующего, как весь мир, взятый в его наиболее глубокой сущности. Но в начале «Логики» признание того, что именно идея (а не материя) является первоосновой бытия, выступало лишь как внешняя предпосылка, взятая из другой науки, а именно из «Феноменологии духа»^[39]. В конце же «Логики» это признание (в измененной форме выражения «абсолютное есть идея») приобрело характер ее собственного результата и предстало уже не как «нечто просто принятое», а как «нечто выведенное и доказанное» в самой «Логике»^[40].

По мнению Гегеля, в «Феноменологии духа» он доказал, что в науке логики как форме абсолютного знания, выражающего «истину всех способов сознания», сознание достигает полного совпадения со своим предметом, которым является некая «чистая мысль», «объективное мышление», «истина, какова она без покровов, в себе и для себя самой»^[41]. Поэтому для Гегеля логика представлялась высшей формой не только человеческого сознания, но и самого объективного мышления, так как именно в логике последнее имеет дело непосредственно с самим собой, в полном отвлечении от своих ограниченных проявлений в природе и человеческом сознании. Согласно этому, Гегель понимал логику «как систему чистого разума, как царство чистой мысли». Можно также сказать, шел еще дальше Гегель, что содержание логики «есть изображение бога, каков он есть в своей вечной сущности до сотворения природы и какого бы то ни было конечного духа»^[42].

В начале логики знание абсолютной идеи о самой себе было чрезвычайно бедным, абстрактным и сводилось лишь к простой констатации того, что она есть нечто абсолютное, всеобщее, вечно существующее. В соответствии с этим абсолютная идея определила себя, прежде всего, как бытие. «Абсолютное есть бытие» — вот первый результат самоопределения идеи в самой логике. Ничего другого о себе и как об абсолютном, и как об идее гегелевская абсолютная идея вначале не знала.

Гегель неоднократно возвращается к мысли, что только в целостной системе всех категорий логики может быть раскрыто все богатство содержания абсолютной идеи, «что то, что составляет начало, будучи еще неразвитым, бессодержательным, по-настоящему еще не познается вначале и что лишь наука, и притом во всем ее развитии, есть завершенное, содержательное и теперь только истинно обоснованное познание его»^[43]. Это сказано в вводном разделе первой книги «Науки логики». Об этом же говорится и в заключительном разделе последней, третьей книги «Науки логики»: познание абсолютной идеи характеризуется тем, «что оно начинает с простых определенностей и что последующие определенности становятся все богаче и конкретнее. Ибо результат содержит в себе свое начало, и дальнейшее движение этого начала обогатило его новой определенностью. Всеобщее составляет основу; поэтому движение  вперед не следует принимать за процесс, протекающий от чего-то иного, от некоторого другого к чему-то иному … на каждой ступени дальнейшего определения всеобщее возвышает всю массу своего предыдущего содержания… несет с собой все приобретенное и обогащается и сгущается внутри себя»^[44]. В.И. Ленин отметил: «Этот отрывок очень недурно подводит своего рода итог тому, что такое диалектика»^[45].

В ответ на вопрос, что же такое есть абсолютная идея, Гегель отвечает: «Можно, несомненно, растекаться в бессодержательных декламациях об абсолютной идее; истинным содержанием идеи является, однако, не что иное, как вся система, развитие которой мы проследили доселе»^[46]. Из того, что понятие абсолютной идеи обладает богатым, многообразным содержанием, Гегель делает вывод о возможности различных определений ее. Это соответствует общему положению: «Чем богаче подлежащий определению предмет, т.е. чем больше различных сторон он представляет рассмотрению, тем более различными оказываются даваемые ему определения»^[47]. «Идея, — говорит Гегель, — может быть формулирована различными способами. Ее можно назвать разумом (это — истинно философский смысл понятия разума), субъектом — объектом, единством идеального и реального, конечного и бесконечного, души и тела, возможностью, которая в себе самой имеет свою действительность, тем, природа чего может быть постигнута лишь как существующая, и т.д. Все эти формулировки законны.»^[48].

При этом Гегель подчеркивает, что идея характеризуется не внешним, а внутренним единством, взаимопроникновением всех присущих ей противоположностей. Обобщая различные определения идеи со стороны ее диалектического способа существования, Гегель сводит их к одному определению: «Идея есть по существу своему процесс, потому что ее тожество есть лишь постольку абсолютное и свободное тожество понятия, поскольку оно есть абсолютная отрицательность и поэтому диалектично»^[49], «идея представляет собой диалектику, которая вечно отделяет и отличает тожественное с собою от различного, субъективное от объективного, конечное от бесконечного, душу от тела, и лишь постольку идея есть вечное творчество, вечная жизненность и вечный дух»^[50].

Допуская возможность различных определений идеи, Гегель, однако не придает особой ценности каждому из них, взятому в отдельности от других. Каждое из них характеризует лишь один из моментов идеи, поэтому в своем единстве все они сводятся к определению: абсолютное есть идея. «Все предыдущие определения приходят к этому определению, сосредоточиваются в нем»^[51]. Поэтому Гегель подчеркивает: «Определение абсолютного, согласно которому оно есть идея, само абсолютно»^[52]. Это не просто одно из многих, а именно итоговое, обобщающее определение, предполагающее, что все его содержание раскрывается только в системе других определений. В силу этого «идея вначале есть лишь единая, всеобщая субстанция, но в своей развитой, подлинной действительности она есть субъект и, таким образом, дух»^[53].

В «Логике» Гегеля определение «абсолютное есть идея» предполагает, что к моменту достижения его абсолютная идея осознала себя во всех возможных формах своего существования — и в качестве непосредственно всеобщей субстанции, и в качестве более высоко развитой субстанции-субъекта, и в качестве различных форм самосознания этой субстанции-субъекта, и в конце концов в качестве высшей формы ее самосознания — в форме непосредственно самой абсолютной идеи в собственном смысле этого слова, т.е. в форме абсолютного, всеобщего метода.

В понятии всеобщего метода абсолютная идея, сохраняя по-прежнему качество всеобщей субстанции, в полной мере осознала себя также и в качестве абсолютного знания. С учетом того, что уже в самом начале «Логики» Гегель исходил из отождествления всеобщей субстанции с некоей духовной сущностью, с чистым знанием, можно сказать так: если в начале «Логики» чистое знание выступало лишь как всеобщая субстанция и ничего не знало о себе как о знании, то в конце «Логики» на первый план выдвинулась характеристика его именно как знания. При этом подчеркнутым оказалось то, что сущностью знания является познание самого знания, его собственное самопознание. Считая, что метод как абсолютное знание выражает «истину всякого знания», Гегель определял его как «само себя знающее понятие, имеющее своим предметом себя как столь же субъективное, сколь и объективное абсолютное и, стало быть, как полное соответствие между понятием и его реальностью, как существование, которое есть само же понятие»^[54].

Как видим, понятие абсолютной идеи в гегелевской «Логике» характеризуется многозначностью, многофункциональностью. На различных этапах своего развития (самопознания) абсолютная идея выступает то в одной, то в другой роли. В.И. Ленин, переводя диалектико-идеалистическую науку логики на материалистический язык, выделял следующие толкования гегелевской абсолютной идеи: идея как сама природа и объективная действительность вообще^[55], идея как познание человека^[56], идея как объективная («абсолютная», по Гегелю) или полная истина^[57]. С определенным огрублением можно сказать, что в объективной логике и в некоторых частях субъективной логики Гегель занимается прежде всего категориями, выражающими существенные, закономерные отношения природы (объекта) и общества (субъекта). В большей же части субъективной логики Гегель анализирует те категории абсолютной идеи, которые объективно являются характеристиками непосредственно самого человеческого познания, а в разделе «Абсолютная идея» Гегель характеризует специфику собственно философского, всеобщего и в этом смысле абсолютного метода. Здесь Гегель доводит характеристику абсолютной идеи как всеобщей субстанции до характеристики ее отношения к собственно философскому мышлению. При этом, хотя он и изображает философию как высшую форму самосознания абсолютной идеи, фактически он имеет дело с философией как формой именно человеческого, а не какого-либо сверхъестественного сознания и мышления.

В.И. Ленин отмечал следующую парадоксальную особенность гегелевской «Логики», которая наиболее резко проявилась в главе об абсолютной идее: «Замечательно, что вся глава об «абсолютной идее» почти ни словечка не говорит о боге…, и кроме того — это NB — почти не содержит специфически идеализма, а главным своим предметом имеет диалектический метод. Итог и резюме, последнее слово и суть логики Гегеля есть диалектический метод —это крайне замечательно. И еще одно: в этом самом идеалистическом произведении Гегеля всего меньше идеализма, всего больше материализма. «Противоречиво», но факт!»^[58]. Самым идеалистическим произведением Гегеля «Логика» является потому, что все развитие мира и познание его человеком рассматривается здесь непосредственно как развитие абсолютной идеи. Гегель считал, что ни с чем другим, кроме абсолютной идеи, он в «Логике» не имел дела. И природа, и человеческое общество, и человеческое познание представлены в «Логике» как этапы саморазвития абсолютной идеи, которые полностью совпали здесь с этапами ее самосознания.

Везде, где он вынужден говорить о природе, механизме, химизме, жизни, практике, Гегель заменял все это идеей природы, идеей жизни, идеей самого духа. Вот его красноречивые суждения об этом: «Все остальное есть заблуждение, смутность, мнение, стремление, произвол и бренность; единственно лишь абсолютная идея есть бытие, непреходящая жизнь, знающая себя истина и вся истина. Она единственный предмет и содержание философии. … Природа и дух суть вообще различные способы представлять ее наличное бытие»^[59]. «В контексте нашего логического изложения именно из идеи жизни произошла идея духа или, что то же самое, истиной идеи жизни оказалась идея духа»^[60], «… идея же духа, составляющая предмет логики, находится уже внутри чистой науки; поэтому эта наука имеет своей задачей не обозрение пути, на котором он переплетается с природой, с непосредственной определенностью и с материей или представлением…»^[61], «… определенность идеи и все развертывание этой определенности и составили предмет науки логики, из этого развертывания сама абсолютная идея возникла для себя»^[62].

Почему же, несмотря на это, в «Логике» Гегеля (сравнительно с другими частями его философии) «всего меньше идеализма и всего больше материализма»? Потому, что при всей неразрывности во всех частях гегелевской философии диалектики и идеализма, в «Логике» на первое место выдвинута именно диалектическая сторона философии Гегеля, которая по своему объективному содержанию всего ближе действительно к материализму, а не к идеализму. На первом месте в «Логике» Гегеля идея всеобщей, универсальной взаимосвязи всего со всем, идея единства, самообусловленности мира, его независимости от отдельного субъекта и от субъективного мышления, а все это есть необходимые предпосылки материалистического миропонимания.

Положив в основу всего абсолютную идею, Гегель в «Логике» обратил главное внимание на раскрытие диалектического способа существования ее как всеобщей субстанции и как всеобщего метода мышления. Это обусловило то, что на первом плане в «Логике» Гегеля оказалось раскрытие внутренней логики развития самого объективного мира и процесса отражения его в человеческом сознании. Глубоко обоснована прежде всего общая структура гегелевской логики. Объективная логика — это характеристика всеобщей субстанции, как она проявляется в любом объекте, в отвлечении от различия между ее проявлениями в форме объекта и в форме субъекта. Хотел этого Гегель или не хотел, но фактически здесь он имел дело с идеалистически интерпретированными общими законами природы. В субъективной логике Гегель фактически имел дело не с мистической идеей, а с общими законами человеческого общества и человеческого же мышления. Следует отметить, что именно субъективная логика (за исключением последнего раздела об абсолютной идее как всеобщем методе) является наиболее идеалистической частью всей «Логики». Это не случайно, так как здесь никак нельзя отвлечься от вопроса о соотношении материи и сознания, поскольку именно здесь, в определении субстанции-субъекта необходимо сделать выбор, чем она является — материей или сознанием.

Таким образом, «Логику» Гегеля можно рассматривать как первую попытку представить в систематическом виде все содержание философии как науки об общих законах природы (объекта), человеческого общества (субъекта) и человеческого мышления. Несмотря на то, что вследствие идеализма осуществить ему это удалось лишь в весьма ограниченной мере, на протяжении всей «Логики» он больше имел дело с природой, обществом и человеческим мышлением, чем с таинственной абсолютной идеей.

Что же Гегель мог сказать об идее не как о всеобщей субстанции и не как о всеобщем методе познания, содержанием которого выступило все знание об общих законах развития субстанции в ее природном (объектном) и общественно-историческом, человеческом (субъектном) проявлениях и об общих законах отражения этого развития в сознании человека, а об идее именно как идее, как знании, как форме сознания? Ничего другого, кроме того, что он мог сказать об обычном человеческом сознании в его сравнении с обычной материей — с природой, человеческим телом и практической, чувственно-предметной деятельностью человека и человеческого общества. Ничего другого о своей абсолютной идее именно как идее Гегель не мог сказать кроме того, что это есть бесплотный, бестелесный дух, а не тело, нечто идеальное, а не материальное, умопостигаемое, а не чувственно воспринимаемое. Ничего другого, кроме этого сравнения и противопоставления идеи и материи, Гегель не мог дать в качестве определения идеи. Значит, несмотря на все заверения Гегеля, что он кладет в основу мира не обычное человеческое сознание, а некую объективную, абсолютную идею, некий божественный разум, на самом деле он отождествил всеобщую субстанцию, самообусловленный мир не с чем другим, как с человеческим сознанием, оторванным от человека и противопоставленным человеку, его материальной организации и его материальной деятельности.

На протяжении всей «Логики» там, где речь заходит о сравнении идеи с материей, всюду подчеркивается духовный характер идеи, ее родство с человеческой душой и ее противоположность человеческому телу. Вместе с этим Гегель везде подчеркивает, что именно идея, а не материя, обладает качеством субстанциального, самообусловленного бытия, независимого от материи. В отличие от идеи, обладающей, по Гегелю, «объективной значимостью», чувственный мир, по его мнению, есть всего-навсего «явление, неистинное бытие объективного мира»^[63]. «Дух, который не был бы идеей, единством самого понятия с собой, понятием, имеющим своею реальностью само понятие, был бы, — заявляет Гегель, — мертвым духом, лишенным духа, материальным объектом.»^[64] Признавая реальное существование не только идеи, но и материи, Гегель вместе с тем вновь и вновь настаивает на том, что бытие материи — это есть только проявление бытия идеи. Так он говорит: «… хотя идея имеет свою реальность в той или иной материальности (Materiatur), однако последняя не абстрактное, противоположное понятию бытие для себя, а выступает только как становление, через отрицательность безразличного бытия, как простая определенность понятия»^[65]. Показательны в смысле противопоставления чувств и мышления, чувственной, материальной и идеальной реальности следующие замечания Гегеля: «Если для того, чтобы нечто было объективным, требуется внешнее, определенное во времени и пространстве, созерцание, а этого-то созерцания недостает, то ясно, что под объективностью разумеют лишь ту чувственную реальность, возвышение над которой есть условие мышления и истины»^[66], «… пространство есть форма созерцания, но все еще есть созерцание, – нечто чувственное, существованиечувственности вовне самой себя, ее чистая непонятийность»^[67].

В основе всего идеализма Гегеля лежит идеалистическое, искаженное понимание прежде всего самого человеческого общества, идеалистическое понимание не какого-либо иного, а именно человеческого сознания и его отношения не к какой-либо иной, а именно к той материи, с которой человек постоянно сталкивается в своей жизни — с материей в форме природы и в форме материальной деятельности самих людей. Мы снова возвращаемся к тому, что в идеалистических и религиозных представлениях «человек превращает субъективное в объективное, т.е. делает чем-то существующим вне мышления, представления, воображения — то, что существует только в его мышлении, представлении, воображении»^[68]. Создав фантастический образ самого человека, идеалистическая философия, как и религия с мифологией, приспосабливает к этому образу картину всего мира, всего существующего вообще: «Человек не понимает и не выносит своей собственной глубины и раскалывает поэтому свое существо на «Я» без «Не-я», которое он называет богом, и «Не-я» без «Я», которое он называет природой»^[69].

Этот общий первоисточник всякого идеализма проявился в философии Гегеля, по характеристике К. Маркса, следующим образом. Оставив «незатронутыми материальные, чувственные, предметные основы различных отчужденных форм человеческого самосознания», Гегель на место человека поставил самосознание, сделал человека «человеком самосознания, вместо того, чтобы самосознание сделать самосознанием человека, — действительного человека, т.е. живущего в действительном, предметном мире и им обусловленного», распространил этот идеалистический вывод на весь мир и в соответствии с этим направил все силы своего диалектического мышления на доказательство того, «что самосознание есть единственная и всеобъемлющая реальность»^[70].

Таким образом, определение Гегеля «абсолютное есть идея» означает не только то, что на заключительной стадии своего самоопределения всеобщая, абсолютная субстанция осознала себя также и как всеобщий метод, но прежде всего то, что абсолютное есть духовная, бестелесная субстанция, родственная человеческому сознанию, а не материи. Определение «абсолютное есть идея» является собственно гносеологическим определением мира, всеобщей субстанции с идеалистической точки зрения. С материалистической же точки зрения собственно гносеологическим определением мира, всеобщей субстанции, всей вообще объективной реальности является определение «объективно-реальный мир есть материя». Именно распространение понятия материи (в материализме) или понятия идеи (в идеализме) на весь бесконечный мир и есть собственная задача и собственный вывод соответственно материалистической и идеалистической линии философии. Само же внешнее противопоставление материи как чувственно-предметного, телесного бытия сознанию, умопостигаемому, бестелесному бытию является для философии, как и для всего человеческого сознания, исходным фактом, эмпирически данным, а не теоретически выведенным из каких-либо других положений. И материалисты, и идеалисты признают это исходное отличие материи от сознания. Материалисты и идеалисты расходятся не в этом, а в решении вопроса о соотношении материи и сознания, духа и тела. Одни признают первичным материю, другие — сознание, одни признают самообусловленность материи, другие — самообусловленность сознания, одни признают, что материя может существовать без сознания, другие — что сознание может существовать без материи, и т.д. и т.п.

Энгельс так описал свое и Маркса отношение к философскому наследию Гегеля: «Гегель не был просто отброшен в сторону … У Гегеля диалектика есть саморазвитие понятия. … Надо было устранить это идеологическое извращение. Вернувшись к материалистической точке зрения, мы снова увидели в человеческих понятиях отображения действительных вещей, вместо того чтобы в действительных вещах видеть отображения тех или иных ступеней абсолютного понятия. Диалектика сводилась этим к науке об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления … Таким образом, диалектика понятий сама становилась лишь сознательным отражением диалектического движения действительного мира. Вместе с этим гегелевская диалектика была перевернута, а лучше сказать – вновь поставлена на ноги, так как прежде она стояла на голове»[71]. Это слова Энгельса из его прекрасно написанной книги «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии».

---

[1] Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 624.

[2] Там же. С. 627.

[3] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 140.

[4] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 278.

[5] Гегель. Соч. Т. 4. Феноменология духа. М., 1959. С. 2.

[6] Ильенков Э.В. Гегель. – в кн.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 103.

[7] См. об этом: Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 635. Из сравнительно недавних публикаций об отношении Гегеля к Богу и религии см., некоторые статьи в кн.: Философия Гегеля: новые переводы, исследования, комментарии / Под общей ред. Е.В. Мареевой. М.: Изд-во СГУ, 2014.

[8] Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х т. Т. 1. М., 1970. С. 125.

[9] Там же. С. 123.

[10] Гегель. Соч. Т. 1. М.-Л., 1930. С. 340.

[11] Там же. С. 341.

[12] Гегель. Соч. Т. 1. Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика. М.-Л., 1930. С. 322.

[13] Там же. С. 352.

[14] Там же. С. 5.

[15] Гегель. Соч. Т. IX. С. 88.

[16] Там же. С. 95.

[17] Гегель Г.В.Ф. Наука логики. Т. 2. С. 65

[18] Там же.

[19] Там же. С. 66.

[20] Там же. С. 65-69.

[21] См.: Труфанов С.Н. 1) «Наука логики» Гегеля в доступном изложении. Самара, 1999. С. 64 – 66, 87; 2) Грамматика разума. Самара, 2003. С. 58-59.

[22] Гегель. Наука логики. Т. 1. М., 1970. С. 466. См. также С. 462-467. Здесь приводятся и примеры действия этого «правила» в природе и обществе.

[23] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 640.

[24] См.: Гегель. Наука логики. Т. 3. М., 1972. С. 307, 308-309, а также Т. 1. М., 1970. С. 128.

[25] См.: Там же. Т. 1. С. 123-136 и Т. 3. С. 288-310.

[26] Там же. Т. 1. М., 1970. С. 127-129.

[27] См.: Там же. С. 9, 35-38.

[28] Там же. С. 288.

[29] См.: Там же. С. 292, 299-303, 309.

[30] Подробнее см.: Солопов Е.Ф. Диалектика и материализм. М., 2016. С. 151 -155.

[31] Вот как писал об этом Гегель: «Всякое состояние или действие, доведенное до крайности, переходит в свою противоположность; эта диалектика … находит свое признание во многих пословицах. Так, например, одна пословица гласит: summum jus summa injured; это означает, что абстрактное право, доведенное до крайности, переходит в несправедливость. Точно так же известно, как в политической области две крайности, анархия и деспотизм, взаимно приводят друг к другу. Сознание наличности диалектики в области нравственности, взятое в ее индивидуальной форме, мы находим во всех известных пословицах: гордыня предшествует падению; что слишком остро, то скоро притупляется и т. д. Чувство, как физическое, так и душевное, также имеет свою диалектику. Известно, как крайняя печаль и крайняя радость переходят друг в друга; сердце, переполненное радостью, облегчает себя слезами, а глубочайшая скорбь иногда проявляется улыбкой». Гегель Г.В.Соч. М.; Л., 1930. Т. 1. С. 138.

[32] Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х т. Т. 2. М., 1971. С. 39.

[33] Там же. С. 139.

[34] Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 103.

[35] Там же.

[36] Там же.

[37] Гегель. В кн.: Философская энциклопедия. В 5-ти томах. Т. 1. М., 1960. С. 334.

[38] Ленин В.И. Полн. собр. соч.. Т. 29. С. 250.

[39] См.: Гегель Г.В.Ф. Наука логики. В 3-х т. Т. 1. М., 1970. С. 101-102, 114, 115.

[40] Там же. Т. 3. М., 1972. С. 304.

[41] Там же. Т. 1. С. 102-103.

[42] Там же. С. 103.

[43] Там же. Т. 1. С. 128-129.

[44] Там же. Т. 3. С. 306-307.

[45] Ленин В.И. Полн. собр. Соч. Т. 29. С. 212.

[46] Гегель. Соч. Т. 1. М.-Л., 1930. С. 340.

[47] Там же. С. 334.

[48] Там же. С. 323.

[49] Там же. С. 325.

[50] Там же. С. 324.

[51] Там же. С. 321.

[52] Там же.

[53] Там же.

[54] Гегель Г.В.Ф. Наука логики. Т. 3. М., 1972. С. 290.

[55] Ленин В.И. Полн. собр. Соч. Т. 29. С. 181, 189.

[56] Там же. С. 176-177, 180.

[57] Там же. С. 183.

[58] Там же. С. 215.

[59] Гегель. Наука логики В 3-х т. Т. 3. М., 1972. С. 288-289.

[60] Там же. С. 239.

[61] Там же. С. 241.

[62] Там же. С. 290.

[63] Там же. С. 210.

[64] Там же. С. 211.

[65] Там же. С. 214.

[66] Там же. С. 236.

[67] Там же. С. 276.

[68] Фейербах Л. Лекции о сущности религии. Цит. По: Ленин В.И. Полн. собр. Соч. Т. 29. С. 55.

[69] Там же. С. 59.

[70] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 209-210.

[71] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 300 – 302.