Алима Кешокова справедливо называли одной из трёх главных литературных вершин седовласого и прекрасного, цветущего и гостеприимного Северного Кавказа. Совместно с двумя другими вершинами, а таковыми также считали аварца Расула Гамзатова и балкарца Кайсына Кулиева, он представлял три кавказских народа, получивших в литературоведении название младописьменных, то есть тех, чья письменность, а значит, и профессиональная литература возникли сравнительно недавно, получив своё широчайшее развитие после Октябрьской революции, в годы Советской власти.

Будучи в этом литературном триумвирате самым старшим по возрасту, кабардинец Алим Кешоков, стодесятилетний юбилей со дня рождения которого приходится на 22 июля 2024 года, пройдёт большой творческий путь и приобретёт заслуженную славу поэта, прозаика, публициста, художника разностороннего, писавшего пылко, вдохновенно, мыслившего широко, масштабно, но при этом обращавшегося в думах своих прежде всего к человеку, к его неповторимому внутреннему миру, миру чувств, переживаний, стремлений и грёз.

  На протяжении всего своего литературного пути, начавшегося рано, в двадцатилетнем возрасте, Кешоков и сам стремился, причём настойчиво и последовательно, проникнуть в «таинственную глубину людских сердец», а вместе с тем заглянуть в далёкую и недавнюю историю, щедро отметившую своей печатью жизнь кабардинского народа, как, впрочем, и других северокавказских народов. Вглядываясь в минувшее, рассуждая над исторической судьбой Кабардино-Балкарии, Кешоков однажды сравнил писателя с опорой, поддерживающей над горным потоком мост между прошлым и будущим.

В этом сравнении отчётливо просматривается писательский путь самого Кешокова, мастера вдумчивого, взыскательного, обозначавшего перед собой непростые задачи Он обращался в своём творчестве как к недавнему прошлому, так и к настоящему, причём повествовал не только о действительности в нашей стране. В 1977 году, к примеру, из-под пера писателя выйдет серьёзный остросюжетный роман «Восход луны», посвящённый актуальным проблемам общественного развития арабских стран, борьбе с вековыми предрассудками и тяжёлой судьбе палестинских беженцев. В этом романе писатель представит немало ярких картин народной жизни, свидетельствовавших о том, что Алим Пшемахович прекрасно знал обычаи и традиции арабского Востока, описание которых в романе придаст ему большую достоверность.

Творчество Кешокова действительно можно представить своеобразным мостом между прошлым и настоящим художественного слова, его устной и письменной традицией. И слово это, кешоковское слово, бывшее поначалу молодым и звонким, создавалось и оценивалось, тем не менее, по законам подлинной реалистической литературы. Потому-то писатель настойчиво и постигал духовную культуру кабардинского народа, воплощая её в себе, в своём творческом опыте. Старые обычаи и нравы как бы начинали новую жизнь в его поэтическом, а затем и прозаическом слове, которое Кешоков успешно выведет далеко за пределы своей маленькой Кабарды. Перелистывая же сегодня страницы его книг, задумываясь над их содержанием, обращаясь к созданным им образам горцев или простых селян, живших обыденной, вроде ничем непримечательной жизнью, понимаешь, что писатель умело открывал перед читателями кабардинский национальный характер, неповторимый, наполненный животворящими соками родной земли, величественных гор, горных стремительных рек, родников и целебных источников. Кешоков представлял нам душу своего народа, его национальную психологию, основанную на народном кодексе нравственности, на сводах этических и эстетических норм, испокон веков незримо сопровождающих кабардинцев, передающихся из поколения в поколение.

Кешоков вспоминал, что мальчишкой мог плясать на спине коня, пустив его галопом. Пожалуй, оттуда, из детства, когда с молоком матери впитывается и навсегда остаётся в сердце память о родных местах, начал свой путь и излюбленный писателем образ всадника. Тем более что кабардинцы «Путём Всадника» в древности называли Млечный Путь. А «всадник в красном башлыке» станет символом растревоженной, вздыбленной, революционной Кабарды. И, добавим, — точкой отсчёта, мерилом конечных писательских устремлений Кешокова, подчёркивавшего: «А вдруг про меня они скажут когда-то: «Поэт со своею посадкой в седле».

Таким вот поэтом, писателем «со своей посадкой в седле» и был народный поэт Кабардино-Балкарской АССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии РСФСР имени М. Горького и Международной премии имени М.А. Шолохова в области литературы и искусства, кавалер двух орденов Ленина, ордена Октябрьской Революции, трёх орденов Трудового Красного Знамени, орденов «Знак Почёта», Отечественной войны I степени, Дружбы народов, двух орденов Красной Звезды, почётный гражданин Нальчика Алим Кешоков. И уж коли в очередной раз звучит его славное имя, в памяти вновь возникает Кабардино-Балкария, край величественных гор и потрясающей культуры, устойчивых традиций и обычаев. Это ли, скажите, не высший знак нераздельности судьбы писателя с судьбой родной республики, одним из самых авторитетных и заслуженных сынов которой был и сам Кешоков?.. Был и продолжает оставаться, ведь у каждого народа должны быть национальные светочи, люди-подвижники, чей авторитет бесспорен, а добрые дела превращаются в народное достояние. То бесценное достояние, тот духовный фундамент, который благодаря неутомимому служению Кешокова в прошлом веке значительно укрепился, став монолитным и неподверженным чьему-либо внешнему и внутреннему влиянию.

Кабардинское письменное слово считается молодым, но художественное сознание кабардинцев, давшее миру жемчужину устной народной поэзии — героические сказания о легендарных богатырях-нартах, — уходит своими корнями в седую древность. Кешоков, уроженец аула Шалушка, расположенного неподалёку от Нальчика, появился на свет в большой семье крестьянина-бедняка, в которой он с раннего детства благодаря матери Куоз Тлигуровне приобщался к устному народному творчеству. Ему предстояло оказаться среди народных радетелей, вставших у колыбели кабардинской письменности. При этом его стихи, ставшие появляться в первой половине тридцатых годов прошлого столетия, окажутся востребованными, в том числе и в сугубо учебных целях. Односельчане, между прочим, смогут с ними впервые познакомиться, лишь раскрыв учебник по родному языку.

Становление кабардинской письменной литературы шло вместе с Кешоковым, которому в детстве, в аульной школе, посчастливилось стать учеником Али Шогенцукова, ныне заслуженно считающегося основоположником современной кабардинской литературы. «Я начинал в то время, — поведает Кешоков в одном из интервью, — когда народы Северного Кавказа лишь недавно обрели письменную литературу и жадно потянулись к знаниям. Это был волнующий процесс; национальные литературы выступали проводниками идей Октября, заражали трудящиеся массы революционным пафосом эпохи, учили их быть подлинными хозяевами жизни».

С подачи Шогенцукова, с помощью которого, по признанию поэта, «мы услышали музыку родной речи, научились вдумываться в слова», Кешоков станет писать стихи. Первый его поэтический сборник «У подножия гор» выйдет в 1941 году, в самый канун войны, с которой будущий народный поэт вплотную столкнётся человеком вполне состоявшимся. За его плечами к тому времени окажется пединститут Владикавказа, успеет он поработать преподавателем кабардинского и русского языков, а затем поступить и в аспирантуру Центрального научно-исследовательского института нерусских школ в Москве и пройти действительную военную службу в Белоруссии.

Корреспондентом газеты «Сын Отечества» пройдёт Кешоков в годы Великой Отечественной войны Донбасс, Крым, будет форсировать Сиваш, участвовать в освобождении Ростова-на-Дону, воевать в Прибалтике. На дорогах войны судьба сведёт Алима Пшемаховича с Кайсыном Кулиевым, который впоследствии вспоминал: «Мне приходилось видеть Алима Кешокова в самых разных обстоятельствах. Я видел его в окопах Перекопа, когда его кавалерийскую фуражку пробила пуля; под артиллерийским огнём вместе переходили мы гнилой Сиваш и лежали под одной плащ-палаткой под Ростовом и Мелитополем».

Кадровый офицер, убеждённый коммунист, вступивший в ряды ВКП(б) в грозном 1941 году, Кешоков в годы военного лихолетья напишет ряд заметных поэтических произведений, среди которых следует обязательно выделить стихотворение «Напутствие», сочинённое им в 1944 году.

  — Запомни, — сыну говорит отец, —

Огромен долг защитника отчизны,

Отважным слава суждена, боец,

А трусам — горечь вечной укоризны.

Сквозь грозный гром

и смертоносный свист

Гони врага, как гонит коммунист.

<…>

Оберегая счастье всех людей,

Высоким долгом ты гордись по праву.

В огне борьбы душой не холодей,

Но умножай страны Советской славу

И побеждай,

бесстрашным сердцем чист,

Как побеждать умеет коммунист.

(Перевод М. Петровых)

  Да, коммунисты в годы Великой Отечественной были на переднем крае борьбы, в самой её гуще. Через это горнило пройдёт и сам Кешоков. Потому и будет он страстно призывать молодых соотечественников быть бесстрашными, мужественными, смелыми, настойчивыми. Долг, священный долг перед Родиной, столкнувшейся с ненавистным врагом, станет тогда для поэта по-настоящему призывным. И в подобных призывах, напутствиях, рождённых пылким сердцем и обращённых к кабардинцам, а также и всем другим народам Советского Союза, поэт проявит не только свой патриотический настрой, но и свою мировоззренческую позицию. Позицию защитника Отечества, боровшегося за родную землю и всеобщий мир, как главную, общечеловеческую ценность.

Долгожданную Победу Кешоков встретит восторженно. Под её впечатлением он напишет тогда глубокое стихотворение, которое так и назовёт «Победа». В нём поэт расскажет о беспримерном подвиге советского народа в годы войны, а вместе с тем выскажет и мысль о необходимости сбережения памяти о её героях.

  Советских людей не сломили невзгоды,

Суровые не устрашили бои.

Бестрепетно в них отстояли народы

Великие завоеванья свои. <…>

Запомнятся наши дела боевые,

И множество неповторимых примет

Тех дней,

когда мы увидали впервые

Желанной победы немеркнущий свет.

Овеяны славой

погибших могилы.

Вовек не забудутся их имена.

Примером отваги

и нравственной силы

Послужат герои во все времена.

(Перевод В. Потаповой)

  Поэзии Кешокова, наиболее высветившейся и заигравшей яркими красками в послевоенное время, были свойственны оригинальность и особое восприятие действительности. Конечно, своеобразие кешоковского поэтического слова стало заметным не сразу. Ему предшествовали трудные творческие поиски, напряжённый труд, неустанные усилия ума и таланта. Пришлось поэту суметь преодолеть и некоторое увлечение утешительными фразами, красивыми словесными оборотами, стоявшими на пути языка простого, доступного, но и резкого, способного доносить ясные мысли и расставлять необходимые акценты.

В общем, к философско-поэтическим размышлениям Кешокову было подобраться не так-то и легко. Следовало последовательно и постоянно трудиться. Кстати, ещё в 1946 году поэт напишет выразительное стихотворение «Труд», наполнив его глубоким содержанием, призванным труд прославлять и всячески пропагандировать.

  Шумят неумолчной работой ущелья,

Белеют вершины уступчивых гор.

Там ясного полдень исполнен веселья,

Там Ленин в грядущее руку простёр. <…>

В труде — наша слава, и труд —

в нашей славе,

Его исполинским потомки сочтут,

Но мы отдыхать на дороге

не вправе:

Чем радостней цель,

тем упорнее труд.

(Перевод С. Липкина)

  Такое отношение поэта к труду было всецело оправданным. Крестьянский сын, он привыкнет ударно трудиться с малых лет. Однако самому Кешокову, после Великой Отечественной войны всё более погружавшемуся в литературную круговерть, перейти на творческую работу удастся далеко не сразу. Немало лет Алиму Пшемаховичу придётся проработать на высоких должностях в советских и партийных органах республики. Лишь в 1959 году, с должности заместителя председателя Совмина Кабардино-Балкарской АССР, он сможет наконец-таки уйти в председатели Правления республиканской писательской организации.

Писательскому же сообществу большой страны Кешоков был не менее известен и в качестве секретаря Правления Союза писателей СССР и РСФСР, председателя Литературного фонда СССР, потрудившись на этих выборных должностях не одно десятилетие.

«…Надо сказать, общественная работа эта отнимает уйму сил и времени, — признаётся писатель в интервью журналу «Огонёк», опубликованному в июле 1984 года по случаю семидесятилетнего юбилея Кешокова. — Но без неё я уже не могу, привык быть в гуще писательских дел, нужд, интересов, привык чувствовать полезность». К сему добавим, что Алим Пшемахович многократно избирался депутатом Верховного Совета Кабардино-Балкарской АССР, Верховного Совета РСФСР, Верховного Совета СССР. И к депутатской деятельности он относился не менее ответственно.

Поэтическое наследие Кешокова велико, многогранно, по-прежнему привлекательно и актуально. Естественно, о многих стихотворных строках поэта хотелось бы потолковать, в том числе и о тех, в которых он воспевал свой край, рассказывал легенды и народные предания, а также погружался в интереснейшие рассуждения на вечные темы земного бытия. Но, увы, за неимением такой возможности в рамках небольшой газетной полосы, перед тем как перейти к разговору о Кешокове-прозаике, остановимся лишь на одном чрезвычайно важном произведении, необычайно созвучном нашему судьбоносному времени, времени, когда Россия на полях СВО ведёт борьбу с коллективным Западом.

В написанном в 1955 году стихотворении «Я сын русской земли» Кешоков убедительно скажет о единстве народов, живущих в России, на русской благодатной земле. И все мы, в чём был неколебимо убеждён поэт-интернационалист, — русские и кабардинцы, чеченцы и балкарцы, аварцы и ногайцы, осетины и калмыки, якуты и буряты, татары и башкиры, удмурты и марийцы, чуваши и карелы, ханты и манси, чукчи и эвенки, белорусы и украинцы, армяне и евреи, — все мы — дети одной земли! Дети великой и могучей России, объединившей на своих бескрайних просторах более 190 национальностей. Национальностей и культур, самой судьбой призванных жить вместе, единой дружной семьёй.

  И за хребтом Кавказа

среди скал,

И на Днепре — везде,

где ни бывал,

Глядели на значок мой депутатский

И толковали обо мне по-братски:

«Гость из Москвы.

Об этом говорит

Флажок, что на груди его горит».

Я непохож на русского на вид,

Но сердце русское во мне стучит.

<…>

Родился в кабардинской я постели,

Мне реки горные свои напевы пели.

А вот в бою под гордым

Сталинградом

Стоял я насмерть

с русским другом рядом.

Моя родная гордая страна

Навек с Россией объединена.

Хоть и родился кабардинцем я,

Но родина мне — русская земля.

(Перевод Д. Смирнова)

  С начала 1960-х годов Кешоков стал работать над прозаическими вещами и, бесспорно, в прозе преуспел не менее, чем в поэзии. В его книгах, масштабных в своей основе, советский читатель в первую очередь смог лицезреть художественное воплощение жизни народов Северного Кавказа на важнейших исторических этапах XX века: Великая Октябрьская революция, борьба за Советскую власть, строительство социализма, Великая Отечественная война. И выступал он в них как летописец, певец родного края. Именно благодаря Кешокову маленькая Кабарда шагнёт в большой мир, заинтересовавшийся судьбой горского народа, бытом и нравами кабардинцев, рисовавшихся писателем в ярчайших деталях и подробностях.

Во второй половине шестидесятых свет увидит одно из самых известных прозаических творений Кешокова — дилогию «Вершины не спят», состоящую из книг «Чудесное мгновение» и «Зелёный полумесяц», удостоенную в 1968 году Государственной премии РСФСР имени М. Горького. А в 1981 году будет опубликован роман «Сабля для эмира», где писатель поведает о Гражданской войне на Кавказе, в сложных условиях которой под руководством большевиков шла упорная и ожесточённая борьба за Советскую власть, завершившаяся победой над силами контрреволюции и иностранных интервентов. Фактически роман этот объединит два предыдущих в трилогию, заняв в ней хронологически и событийно среднее звено.

Трилогия Кешокова — это многоплановое, эпическое, широкое и содержательное полотно, целый густо населённый художественный мир, высветивший народную жизнь на Северном Кавказе в период революции и коренных народных преобразований.

Судьбы народа из кабардинского аула Шхальмивоко, расположенного вблизи Нальчика, в долине с видом на Эльбрус, окажутся в центре этого большого повествования. И видятся они читателям на фоне неизбежных конфликтов и острых классовых противоречий, до предела обострившихся в ту революционную пору.

Среди многочисленных персонажей трилогии особо следует выделить революционера-горца, непримиримого, неукротимого Инала Маремканова, работавшего на железной дороге, ремонтировавшего паровозы и возглавившего горских большевиков, и вождя мусульманской Кабарды, умного, просвещённого Казгирея Матханова, стремившегося примирить революцию и шариат под зелёным знаменем ислама.

Инал и Казгирей дружили с детства, но несчастный случай сделал их «кровниками». Противостояние этих ярких личностей отобразит трагический накал процесса социального переустройства горского края. При этом несгибаемая воля Маремканова столкнётся с духовной твёрдостью и мудростью Матханова, не спешившего ускорять естественный процесс революционного обновления нравов и быта народа.

Писатель при этом не торопился рассудить спор двух земляков. Да и спорили-то они не по пустякам, а как лучше выстраивать новую жизнь, как найти в ней верный путь. Спор сей со временем рассудит народ, умеющий в трагических ситуациях собраться, сгруппироваться, трезво оценить обстановку и выработать верный взгляд не только на повседневную действительность, но и в целом на мир, на исторический ход событий.

Немаловажно в связи с этим более пристально взглянуть на фигуру Казгирея. После учёбы в Высшей академии богословия в Стамбуле он станет в Кабарде известным религиозным деятелем, «первым мудрецом среди шариатистов». Однако Матханов думал не только об исламе, но и о просвещении народа. Он начинает издавать первую газету на кабардинском языке, участвует в выпуске учебника, основывает школу. Постепенно Казгирей приобщается и к идеям пролетарской революции, оказавшим на него большое влияние. Так, верховный кадий (мусульманский судья) становится в строй борцов за Советскую власть, а затем и вступает в партию большевиков. После Матханов и вовсе переберётся в Москву, где будет работать учёным-лингвистом, а также станет реформатором и теоретиком новой письменности народностей Северного Кавказа, а по возвращении на родину отдаст все силы культурному строительству в Кабардино-Балкарии.

Образ Казгирея нельзя считать лишь удачной, убедительно выписанной выдумкой писателя. В истории Кабарды существовал реальный народный подвижник Назир Катханов, востоковед, арабист, преподаватель арабского языка, поддерживавший большевиков, так как считал, что большевистские идеи практически идентичны принципам шариата; в годы Гражданской войны организовавший отряд в полторы тысячи всадников, громивший белогвардейцев, занявший в конце сентября 1918 года Нальчик, создававший военно-революционный шариатский Совет, а позже ставший активным и влиятельным организатором в республике новой жизни. То есть у литературного героя Матханова, игравшего в историко-революционной трилогии Кешокова одну из самых заметных и ведущих ролей, был реальный прототип с очень похожей фамилией, оставивший в истории Кабардино-Балкарии яркий след и добрую о себе память.

Следует сказать и о том, что в своём эпическом произведении Кешоков, тщательно изучавший исторические источники и воспоминания участников тех событий, правдиво воссоздаст трудную обстановку, возникшую на Кавказе в разгар Гражданской войны. Совсем не просто, разумеется, складывались в условиях революционного противостояния и судьбы простых людей. Разными путями, преодолевая сомнения и колебания, приходили они к великой правде жизни. И правда эта суровая подводила их к необходимости сделать выбор. Посему героям писателя и чужды схематизм, а также упрощённое, исключительно примитивно-бытовое восприятие действительности. Да, в них шло внутреннее противоборство, подкреплявшееся неотвратимыми противоречиями идейной и сугубо житейской направленности, но, напоминал читателям Кешоков, такова жизнь, и не следовать её диалектике, как известно, ещё ни у кого на земле не получалось.

Из отдельных людских судеб складывается единая народная судьба. Из множества сцен и эпизодов, придерживаясь этой непреложной истины, Кешоков, как неповторимый художник, воссоздавал реальный нравственный облик своего народа, находившегося в годы его раннего детства на крутом переломе. И далеко не каждый тогда, как тот же Казгирей, смог определиться. В этом отношении показателен образ князя-конокрада Жираслана, главного действующего лица романа «Сабля для эмира», который, в отличие от Матханова, станет лишь временным попутчиком революции.

Присутствовал в этой эпопее и ещё один герой, о котором считаю необходимым обязательно упомянуть. Это старик Баляцо, временный председатель аульного Совета, не раз вспоминавший о «колесе истории». Он показывался Кешоковым полным осознания важности порученной ему миссии и уверенным в том, что «Советская власть никому и ни в чём не должна отказывать». Исходя из этого незыблемого для него убеждения, он самолично доставит на станцию захудалую местную княгиню, жену князя-абрека Жираслана. Вот только на подводе Баляцо так и не сможет повернуться к ней спиной, весь путь ему придётся править лошадьми, сидя боком. Старая привычка, приобретённая много десятилетий назад, окажется сильнее…

Но всё же, умирая, старый крестьянин продиктует волнующее завещание, обращённое руководителю Советской власти в Кабарде Иналу Маремканову: «Я, простой хлебопашец, карахалк… что смотрит на мир через рога волов, открываю тебе своё сердце, свой «государственный сундук», где хранятся тайны души. Открываю потому, что не должно быть для тебя тайн: ты — народный человек, головной журавль во время нашего перелёта из края холода в край тепла… Я видел свет чудесного мгновения не на горах, а у нас в ауле, свет разлился надолго…»

  Пройдут годы, Советская власть в Кабарде окончательно утвердится, окрепнет, начнёт стремительно реализовывать свою грандиозную программу социально-экономических преобразований… Но однажды настанет страшное время величайшего народного испытания, когда большинство кабардинцев будет за этот «свет чудесного мгновения» отчаянно драться. Драться не на жизнь, а насмерть. Об этой судьбоносной схватке с ненавистным врагом, о мужестве и стойкости простых колхозников и руководителей республики, о доблести и преданности социалистической Родине кабардинских воинов и мирных граждан Кешоков расскажет в романе «Сломанная подкова», чрезвычайно поучительном, живо и убедительно воспринимающемся, нисколько не растерявшем актуальности и созвучности с днём сегодняшним.

Действие романа «Сломанная подкова», написанного в 1973 году, начинается в ауле Машуко, под Нальчиком, затем переносится в опалённые огнём донские степи, где горцы храбро сражались против фашистских захватчиков, а в дальнейшем снова развёртывается на Северном Кавказе в тяжелейшую пору оккупации. Война, ворвавшаяся грозным смерчем в мирную жизнь страны, коснётся и жителей этого аула. Среди них писатель особо выделит семью Казаноковых, состоявшую из старой вдовы Хабибы, её дочери, отважной комсомолки Апчары и сына, военнослужащего-коммуниста Альбияна, которому между тем в романе будет отведена далеко не главная роль. А вот Хабибу и Апчару Кешоков выведет в главные герои.

Практически не знавшая русского языка, о чём сожалела, набожная старая женщина, постоянно обращавшаяся к Аллаху и уповавшая на него, в жизни она повидала немало бед и горя. Но при сём Хабиба, вдова Темиркана, устанавливавшего в горских аулах Советскую власть, не страшилась ни врага, ни местных предателей, пошедших супостату в услужение. В минуту смертельной опасности она спокойно смотрела в глаза поработителям, осознавая и то, что именно ей нести ответственность за дела своего мужа: «Хабиба знала, что отвечать ей придётся за многое: за мечети, превращённые в клубы и колхозные амбары, за выселение мулл и хаджей, за раскулачивание, за принудительное обу-чение людей на ликбезе и просто за то, что она была женой Темиркана, с именем которого связано всё новое, что принесла в аул Советская власть. За то, что она мать сына-коммуниста и дочери-комсомолки».

Много тягот выпадет и на долю совсем юной комсомолки, смелой, находчивой, бесстрашной и целеустремлённой Апчары. Но в самом конце романа она повезёт на двуколке по зимней дороге, спускавшейся с гор, гроб с телом своего любимого Чоки Мутаева, до войны работавшего секретарём райкома комсомола и погибшего в бою с кабардинскими легионерами, которых возглавлял трусливый, но амбициозный негодяй, предатель Якуб Бештоев, схваченный партизанским отрядом Чоки. «Она глядит на лицо покойного и удивляется, почему не тает иней, окутавший его лицо, почему не скатывается по щеке слеза…» И тут же Кешоков горестно замечает, что «в старину, когда везли на лошади прах павшего в бою героя, кабардинки сочиняли и пели песню, называвшуюся «плачем над головой коня». Какую песню сочинит теперь Апчара? Где она возьмёт слова для такой песни? Ни в книгах, ни в легендах не вспоминается случая, чтобы невеста везла с поля боя прах своего жениха к его матери».

Важную роль в этом динамично развивающемся реалистическом повествовании Кешоков отведёт капитану Локотошу, кабардинцу по национальности, но в силу жизненных обстоятельств в малолетнем возрасте оказавшемуся в детском доме и не изучившему родного языка. Задумываясь над обороной Северного Кавказа в 1942 году, он задаёт себе вопрос: «Сумеют ли горцы сдержать натиск врага, если не удалось это сделать на Днепре, на Дону? Кавказ — не только горы и вечные снега. Кавказ — национальные характеры, нравы разных народов, ещё в недавнее время раздираемых междоусобицей. Возьмёт ли здесь верх чувство долга над инстинктом самосохранения?.. Вдруг обнаружится слабина, отверстие в стене, в которое начнёт просачиваться мутный поток враждебных идей. Вызвать к жизни националистические чувства куда проще, чем утверждать интернационализм в сердцах людей разных языков».

Северный Кавказ выстоит! Да и период оккупации на его прекрасной земле продлится недолго. Враг же понесёт здесь серьёзные потери. Но и опасения Локотоша являлись далеко не безосновательными. Увы, были в истории республики легионеры, пошедшие за врагом, были и откровенные предатели, такие как Бештоев, — вчерашние члены партии, провозглашавшие себя правителями целых районов и рьяно служившие Гитлеру, а после, когда Советская власть с боями возвращалась, мечтавшие сбежать в Турцию… Были сволочи рангом пониже, становившиеся аульными бургомистрами, полицаями и другими приспособленцами. Но патриотов, готовых отдать жизнь за Родину, говорил в своём романе писатель-коммунист, фронтовик Алим Кешоков, было в разы, в десятки, сотни раз больше!

Алим Пшемахович прожил большую жизнь и оставил потомкам внушительное поэтическое, прозаическое и публицистическое наследие. Приобщайтесь к нему! В нём целая кладезь непреходящих истин, мудрых заветов и напутствий. В нём живительная сила художественного слова, посредством которого Алим Кешоков более восьми десятилетий беззаветно служил людям.