Прошедшие в сентябре выборы депутатов Белгородской областной Думы завершились, если верить пропаганде власти, триумфом «Единой России» — она набрала почти 64% голосов, что дало повод говорить о поддержке населением области курса власти. Хотя прямым результатом этого курса является длящаяся уже 28 лет «естественная» убыль населения, причём, в последние годы она прогрессирует: если в 2015 году, когда проводились предыдущие выборы в облдуму, коэффициент естественной убыли населения в области составлял 2,4 промилле, то в 2019 – 4,8, а в первой половине 2020 года – 5,9. Правда, на численности избирателей эта тенденция не сказалась. Напротив, если от выборов в облдуму 2010 года к выборам 2015-го она сократилась на несколько сот человек, то от 2015 года к 2020 выросла на 28 тысяч (здесь и далее округлённо) – более, чем на 2%. Но будем считать это результатом резко возросшего притока в область мигрантов.
Однако указанный результат – это процент голосов, полученных ЕР от числа принявших участие в голосовании. А есть показатель, который более объективно характеризует поддержку той или иной партии населением – процент голосов от общего числа избирателей – назовём его уровнем поддержки. К примеру, в Белгороде единороссы получили немногим менее 50% голосов, что для города, где к «партии власти» традиционно относятся, мягко говоря, без симпатии, результат вполне благополучный. Но уровень поддержки у ЕР среди белгородцев весьма далёк от благополучия – 12%.
В целом по области, уровень поддержки у «Единой России» на минувших выборах – менее 35%. Это на один процент выше, чем было в самом неудачном для «партии власти» 2015 году, но на 8% меньше, нежели в 2010. В «натуральном выражении» потери ЕР по сравнению с выборами десятилетней давности составили более 75 тысяч избирателей. Даже по сравнению с выборами 2015 года уровень поддержки единороссов снизился не только в Белгороде, но и более, чем в половине районов (в последнее время некоторые из них стали именоваться «городскими округами», но в данном случае сути дела это не меняет, и я, чтобы не путаться, использую старое наименование).
К сожалению, большая часть избирателей, утративших доверие к «Единой России», не перешла на сторону КПРФ, которая показала почти такой же результат, что и в 2015 году, но намного хуже, нежели в 2010, по сравнению с которым она потеряла примерно 50 тысяч голосов. Уровень её поддержки упал с почти 12% до чуть более 7%. Как провал воспринимаются итоги выборов в Белгороде, где в былые времена местное отделение КПРФ считалось одним из лучших в области: из 285 тысяч избирателей партию поддержали менее 13 тысяч; по сравнению с 2015 годом потери КПРФ оказались большими, нежели у ЕР; по уровню поддержки КПРФ город оказался в области на третьем месте с конца.
Можно говорить об ошибках и просчётах партийных руководителей – и, наверное, не только на региональном и местном уровнях. Приближающиеся федеральные выборы делают серьёзное обсуждение этого вопроса настоятельной необходимостью.
О «беспределе» со стороны власти говорить не стоит. Это после утверждения у власти Путина сделалось обязательными условиями предвыборной борьбы. Обличать такие порядки необходимо, но ссылаться на них как на причину неудач — это всё равно, что сетовать на то, что гиена никак не желает перевоспитаться в вегетарианца.
Но есть, на мой взгляд, ещё одна немаловажная причина того, что народ, вынужденный по вине власти вести отчаянную борьбу за физическое выживание, и год от года вымирающий, не встаёт на поддержку единственной реальной оппозиции этой власти (а, как бы ни относиться к КПРФ, нельзя не признать, что только она среди всех участвующих в выборах партий предлагает достаточно радикальную смену социально-экономического курса власти). И эта причина именно в тех условиях существования, в которые ввергнут в последние десятилетия народ России.
Бросается в глаза такой момент. Самый высокий уровень поддержки «Единой России» в Белгородской области оказался в Вейделевском районе – 82%! При том, что численность избирателей с 2015 года в нём сократилась на тысячу, количество голосов, поданных за ЕР подскочило на 5 тысяч! А ведь в 2015 году в Вейделевском районе уровень поддержки ЕР был только 50%. Что же такое знаменательное произошло за минувшее пятилетие в нём? Главным образом, – в областном «рейтинге смертности» он вышел на первое место.
Вообще, если взять первую тройку районов Белгородчины с наиболее высоким уровнем смертности, то в ней средний уровень поддержки ЕР окажется 73% — при общем по области, напомню, 35%. Так и напрашивается перефразировать приветствие гладиаторов: «Идущие на смерть приветствуют тебя, «Единая Россия».
Если же взять тройку с наиболее низким коэффициентом смертности (Белгород, Белгородский район, Старооскольский район), то там средний уровень поддержки «партии власти» — 22%.
На первый взгляд, парадокс: чем хуже живут люди, тем лучше для власти. На самом же деле это целиком закономерно. Созданные властью унизительные условия существования для большей части граждан России стали очень эффективным «оружием массового поражения» в психологической войне власти против народа.
Считается, что применённая Ельциным и Ко «шокотерапия» (мгновенный переход с 1 января 1992 года к свободным ценам, не подкреплённый никакими мерами социальной защиты и защиты вкладов населения) завершилась провалом. Но это, если принять версию, будто эта мера была нацелена на повышение уровня жизни населения. Но «шокотерапевты» в действительности имели совсем иную цель: сбросить основную часть населения, всё ещё имевшего терпимый уровень материальной обеспеченности, в сферу борьбы за физическое выживание.
«Реформаторы» ясно понимали, что затеянное ими перераспределение общенародного достояния вызовет протест весьма значительной части людей. А когда человек полностью погружён в заботы о добывании хлеба насущного для себя и своей семьи, он не может думать ни о чём другом. И он легко поддаётся «дрессировке». С этой точки зрения проект «Шокотерапия» оказался чрезвычайно успешным.
Вспомните, те, кто постарше, 1992-1993 годы. Акции протеста собирали в Москве сотни тысяч очень решительно настроенных людей. Будь оппозиция тогда радикальней, весьма вероятно, режим мог пасть. Но через пару лет исследования ВЦИОМ, которым тогда руководил его создатель Юрий Левада, показали, что на решительный протест настроены уже только около 40% людей, чьё материальное положение резко ухудшилось в 90-е годы, большая их часть «перенастроилась на приспособление к новым условиям существования. Директор Центра социологических исследований Российской академии госслужбы В.Э. Бойков в работе «Пауперизация как причина социальной терпимости» сделал вывод: «В настоящее время жизненные трудности, обрушившиеся на основную массу населения и придушившие людей, вызывают в российском обществе социальную депрессию, разъединяют граждан и тем самым в какой-то мере предупреждают взрыв социального недовольства».
Убеждён, что именно по этой причине власть ничего не сделала, чтобы радикально изменить положение малообеспеченного большинства населения России, когда во второй половине нулевых годов на Россию хлынул «золотой дождь» из-за заоблачного взлёта мировых цен на нефть и газ. По данным, приведенным членом ЦК КПРФ А.П. Тарнаевым в статье «Кому на Руси жить хорошо?», за этот период Россия получила от экспорта не менее 2,5 триллионов долларов. Однако огромное количество граждан России по-прежнему были вынуждены влачить существование ниже уровня физиологического выживания. Минимальное количество людей, имеющих доходы ниже величины прожиточного минимума, во второй половине «нулевых» годов, по данным Росстата, было 17,7 миллионов. Депрессия народа по-прежнему остаётся основой стабильности власти.
Правда, господин Савченко в бытность губернатором Белгородской области утверждал: «Мы не допустили обнищания народа, а наоборот, создали относительно достойные условия для работы и жизни белгородцев». Данные Белгородстата, казалось бы, в известной мере подтверждают это: доля жителей Белгородчины, имеющие доходы, ниже величины прожиточного минимума, уже немало лет заметно ниже, нежели по России в целом – чуть больше, чуть меньше 8%.
Но как быть тогда с пояснительной запиской к проекту областного закона, предусматривавшего выплату дополнительных к уже существующим пособий на детей. В ней чёрным по белому было напечатано, что «законопроектом предусматривается производить выплату ежемесячного пособия на ребёнка в возрасте до 16-и лет (а учащимся общеобразовательных учреждений – не старше 18 лет) в размере 215 рублей в 2011 году на детей В СЕМЬЯХ СО СРЕДНЕДУШЕВЫМ ДОХОДОМ НИЖЕ ПРОЖИТОЧНОГО МИНИМУМА» (выделено мной – В.В.). И далее: «Планируемая численность детей в Белгородской области, имеющих право на получение ежемесячного пособия, в 2011 году составит 127905 детей».
Пзвольте, но ведь в том 2011 году Белгородстат насчитал всех белгородцев, имеющих доходы ниже ПМ лишь немногим больше – 131 тысячу человек. Как сказал бы персонаж фильма «Верные друзья», неувязочка получается. Где же родители этих 127905 детей – ведь они тоже живут в этих семьях со среднедушевым доходом ниже прожиточного минимума. А если учесть, что ниже уровня ПМ имеет доходы и какая-то часть бездетных людей или со взрослыми детьми, то мы получим, что доходы ниже уровня ПМ в 2011 году имели, как минимум, 300-350 тысяч человек – то есть, порядка 20% населения области.
Это, кстати, фактически подтверждают и данные, приведенные в 2016 году газетой «Житьё-бытьё». Она обнародовала результаты исследования уровня жизни населения Белгородской области не по величине доходов, а по возможности расходов людей. Эту методику определения Индекса бедности применил при исследования положения в крупных городах России департамент социологии Финансового университета при правительстве РФ: та часть населения, которая может позволить себе траты только на еду, была обозначена как «критически бедные»; те люди, дохода которых хватает только на продовольствие и товары первой необходимости – были отнесены к группе «малообеспеченных». В сумме они и определяли Индекс бедности.
Как пишет «Житьё-бытьё», итоги этого исследования оказались безрадостными для Белгородской области. В группу тех, у кого средств хватает только на еду, попали 20% жителей области, ещё 41,9% — в группу тех, у кого денег хватает на еду и одежду. Таким образом, Индекс бедности Белгородчины составил около 62% — вернее, даже более, поскольку 0,9% жителей средств не хватает даже на еду.
Так что вымирают белгородцы не от хорошей жизни, удушающее давление нужды они чувствуют на себе в полной мере.
Но есть и обнадёживающий симптом. На выборах 2015 года в первой семёрке районов с наиболее высоким уровнем поддержки «Единой России» тоже преобладали районы с высоким уровнем смертности. А на нынешних выборах, во всех них уровень поддержки ЕР понизился – где на пару процентов, как в Новооскольском районе, где на 8-9%, как в Ивнянском и Красненском районах, годами считавшимися «нерушимым бастионом» единороссов, а в Краснояружском районе – так вообще более, чем на 25%. Более того, в отличие от Белгорода, во всех этих районах увеличилась поддержка КПРФ.
И ведь нельзя сказать, что все эти районы вышли из группы наиболее неблагополучных. Четыре из них по-прежнему пребывают в десятке районов с наиболее высоким уровнем смертности. Не буду радостно восклицать по этому поводу: «Народ пробуждается!». Ограничусь констатацией, что есть основания для вывода, что ресурс депрессивного воздействия этого «оружия массового поражения», дотоле успешно используемого властью, не беспределен.