Девяносто лет назад, в августе 1934 года, яркое поэтическое выступление представителя горного Дагестана на Первом Всесоюзном съезде советских писателей произвело на делегатов и гостей этого исторического форума действительно сильное впечатление, при том что говорил он на лезгинском языке. «На меня, и — я знаю — не только на меня, произвёл потрясающее впечатление ашуг Сулейман Стальский, — провозгласил в дни работы съезда основоположник многонациональной советской литературы Максим Горький. — Я видел, как этот старец, безграмотный, но мудрый, сидя в президиуме, шептал, создавая свои стихи. Затем он, Гомер XX века, изумительно прочёл их.

Берегите людей, способных создавать такие жемчужины поэзии, какие создаёт Сулейман».

  «Старик в бешмете и мягких горных постолах неслышным шагом подошёл к трибуне, — сообщалось 23 августа 1934 года в передовице «Правды», подробнейшим образом освещавшей работу писательского съезда. — Безжалостный свет «юпитеров» ударил ему в лицо, но старик остался совершенно спокоен. Он начал свою речь на родном языке голосом неожиданно сильным и молодым. Съезд откликнулся на его первые приветственные слова долго несмолкавшими аплодисментами, и старик принял их с законной гордостью, как должное.

Это был известный всему Дагестану народный поэт Сулейман Стальский — делегат и член президиума Всесоюзного съезда советских писателей. Голос 66-летнего поэта и певца звучал молодо и сильно потому, что это был голос человека, освобождённого революцией, и ещё потому, что народный певец Сулейман Стальский здесь, на съезде, выступил не только от своего имени, но и от имени своего народа, освобождённого Октябрём.

Старый поэт говорил о простом и великом — о революции и борьбе за новую жизнь. Он рассказал о новых дорогах, проложенных большевиками в горах Дагестана; об электростанциях, возникших там, где раньше шумели горные потоки и разбегались козьи тропы, о радости коллективного труда и завоёванной зажиточной жизни. Мало кто из присутствующих понимал слова Стальского, но все слушали с огромным вниманием, ибо умел дагестанский поэт придавать своим словам и жестам силу убеждения».

Ашуг Сулейман Гасанбеков, литературный псевдоним которого происходил от названия родного лезгинского аула Ашага-Сталь и чей 155-летний юбилей со дня рождения приходится на 18 мая текущего года, посвятил Первому съезду советских писателей стихотворение, в котором звучат и такие слова:

  Глядя грядущему в лицо,

Отряды молодых певцов

Сюда, в Москву,

со всех концов

На съезд писателей

пришли. <…>

Моя великая страна

От рабства освобождена.

Проснулись мы от злого сна,

Проснулись — и сюда пришли.

В большой простор нагорных

 стран

Приветный знак поэту дан.

И вот я, Стальский Сулейман,

На славный съезд певцов

пришёл.

(перевод А. Суркова)

Отзовётся народный поэт и на добрые, мудрые слова, сказанные о нём самим Горьким. Он с того времени станет считать Горького своим близким другом и учителем. «Учитель» — так назовёт ашуг стихотворение, посвящённое великому русскому писателю.

  Максиму Горькому хвала

За славные его дела!

Мне сердце радостью прожгла

Та почесть, что он мне воздал.

Глубокий ум,

приветный взор…

Был задушевен разговор. <…>

Берусь я вновь за песни — рьян,

Пою рабочих и крестьян.

И снова молод Сулейман —

Мне Горький почести воздал.

(перевод О. Колычева)

«Только в эпоху величественных народных движений появляются такие люди, — точно подметит выдающийся русский писатель Леонид Леонов. — Сулейман Стальский был громадным и настоящим поэтом в глубоком и первоначальном значении этого слова. Само понятие это выпадает из обычных будничных представлений о поэте. У древних римлян имелось слово для обозначения народного певца: «Vafes». Одновременно в этом слове содержалось значение и поэта, и провозвестника, то есть избранника народного, говорящего от лица самого народа, из самой глубины души его.

В дни последнего писательского съезда мы все видели один удивительный по своей скрытой символике фотографический снимок: два великих мастера советской литературы беседуют в перерыве — М. Горький и Сулейман Стальский. Это один из самых значительных документов единства и дружбы нашего многонационального искусства. Оба они принадлежат к тому высокому разряду творцов, которые по слову поэта призваны народом «глаголом жечь сердца людей».

Важно отметить в связи с этим и то, что горьковская оценка Стальского, встреченная на писательском съезде дружными аплодисментами, послужит началом официального признания за устно-поэтическим народным искусством права на самостоятельную жизнь в социалистической культуре. Именно со Стальского в Советском Союзе повсеместно и громко зазвучит это уникальное и неповторимое явление, раскрывавшее творчество народных певцов, акынов, ашугов, жирши, улигершинов. В национальных республиках один за другим станут заявлять о себе народные таланты, бывшие до революции малоприметными, ничем особо не выделяющимися сказителями и певцами, влачившими, как правило, жалкое, полуголодное существование.

Так, казахский народ выдвинет Джамбула и Кенена Азирбаева, киргизы — Токтогула Сатылганова, народы Дагестана — Гамзата Цадасу, Тагира Хурюгского, Абуталиба Гафурова, адыги — Теучежа Цуга, буряты — Аполлона Тороева, мордва — Фёклу Беззубову, украинцы — Фёдора Кушнерика. Лучших, наиболее прославленных сказителей примут в Союз писателей. Советская власть удостоит их высоких званий, наградит орденами, позаботится о достойном быте и, что самое главное, поспособствует пропаганде творчества этих народных самородков, ставших заметными и полноправными участниками большого литературно-просветительского процесса, массово развернувшегося на просторах огромной страны.

Вообще же слияние многонационального народного словесного искусства и профессионального писательского творчества в один мощный культурный поток стало значимым, жизнеутверждающим символом того кипучего времени. Времени великих преобразований и перемен, не откликнуться на зов и свершения которого ашуги и акыны, сказители и певцы просто не могли. И в этом процессе, заметно расширившем рамки литературы и искусства социалистического реализма, непреходящее значение Стальского воистину огромно. Именно ему принадлежала роль первопроходца, поднявшего общественный интерес к национальной словесности в её народных формах. Именно он своим примером во всех братских республиках вызвал к жизни потрясающие таланты и художественно богатую поэзию. Он, незабвенный Гомер сталинской эпохи, стал светочем советского народного устно-поэтического творчества, шагнувшего на казавшуюся ранее недосягаемой высоту.

Многонациональный советский народ прислушивался к своим сказителям. В них граждане видели умудрённых жизненным опытом соплеменников, наделённых моральным правом говорить от имени целого народа, в независимости от его численности. Но Стальский при этом представлял не только свой лезгинский народ. Он творил от имени всего советского народа, негласно делегировавшего ему полномочия главного советского ашуга. Его мудрое слово благодаря прекрасным переводам на русский язык его стихов разнеслось по всему Советскому Союзу, став по-настоящему «стальным», объединяющим, вдохновляющим сограждан на покорение новых трудовых вершин, на совершение беспримерных подвигов.

«Я поэт не лезгинский и не дагестанский, — гордо заявлял Сулейман, — я советский поэт, хотя и пою только на своём языке. Потому что я пою о Красной Армии, а Красная Армия и в Москве, и в Самарканде — одна, и в горах, и на равнине — едина. Я пою о комсомоле: комсомол и кабардинский, и лакский — всё тот же. Я пою о Сталине. Сталин одинаково дорог и русскому, и лезгину, и ногайцу. А родина у нас одна. Вот и получается, что я общий поэт, а не только лезгинский».

Принимая 17 апреля 1936 года от председателя Президиума ЦИК Союза ССР Михаила Калинина орден Ленина, Стальский произнесёт такие многое объясняющие слова: «Сегодняшний день является самым счастливым и самым значительным в моей жизни. Я безмерно рад и взволнован и не нахожу достойных слов, чтобы выразить мою горячую благодарность за эту высокую честь, оказанную мне партией и Советской властью, наградившими меня высшей наградой — орденом Ленина.

Мне около семидесяти лет, но вся эта жизнь моя не стоит сегодняшних семидесяти минут. Я подобен зарытому в землю заржавленному оружию, которое Коммунистическая партия и Советская власть раскопали, придали блеск и остро отточили. Я — бедный крестьянин, сын одной из наиболее отсталых народностей Дагестана, которая при царизме беспощадно эксплуатировалась и угнеталась и где не только не поощряли науку и искусство, а, наоборот, в корне сжигали всякое стремление к культуре.

Благодаря ленинско-сталинской национальной политике и заботам великого вождя народов, мудрого Сталина, я, наравне со многими другими, вышедшими так же, как и я, из глубоких недр трудящихся масс, возвышен и поднят высоко, высоко…

Я обязан и даю слово, не жалея ни здоровья, ни сил и остатка своей жизни, посвятить себя целиком служению своей великой, счастливой родине.

Да здравствует товарищ Сталин!

Да здравствует Советская власть!»

Друзья, нам Сталин жизнь

 открыл,

Сердца нам правдой озарил.

Страну из нищей возродил

И сделал в мире самой

лучшей.

Он солнцем стал

над всей землёй,

Храня народ от ночи злой.

Знамён октябрьских прибой

Ему послушен в славе лучшей.

И Ленин мудрый дал ему

Свою победную броню,

Чтоб старый мир

предать огню

И новый мир построить —

лучший.

(перевод Э. Капиева)

Новый справедливый мир, новое общественное жизнеустройство, новые ценностные ориентиры, всецело служившие высоким гуманистическим идеалам, Стальского радовали, вдохновляли. Поэтический голос народного ашуга рвался ввысь, ему после долгих лет народного горя хотелось быть певцом народной радости.

  В Стране Советов в наши дни

Неисполнимых планов нет.

Пустопорожней болтовни —

Болтать не стану — вовсе нет.

Как в сказке,

сбылись наши сны,

До края житницы полны.

Угрюмых лиц в садах страны,

Куда ни гляну, вовсе нет.

(перевод Я. Смелякова)

Творчество Стальского, ставшего после Великого Октября певцом свободного Дагестана, неразрывно связано с начальным этапом социалистического строительства в СССР, с развитием колхозного движения, с всенародными трудовыми починами и подвигами, с принятием Сталинской конституции. Духом ленинско-сталинского интернационализма были проникнуты его стихи и песни. В них он восторженно воспевал богатство, красоту, содержательность, одухотворённость жизни советских граждан, убедительно говорил о новом, социалистическом отношении к труду. «Его национальная лира нашла источник вдохновения в делах сталинской эпохи, поднялась до мотивов мирового значения и восторженно облекла их в форму национальной песни», — писал известный русский советский драматург Константин Тренёв. Его талант, вдохновлявшийся и согретый великой сталинской эпохой, её выдающимися свершениями, достигнет невиданной высоты, о которой в годы самодержавия он не мог и не смел даже представить.

  Я буду петь большевиков,

Мы победили строй веков.

И миллиардами пудов

Поля рождают хлеб у нас.

И горы целые угля

Дают стахановцы у нас,

И трубы в ряд, как тополя,

Поют на фабриках у нас.

Быстрей, чем облаков гряда,

Растут у нас овец стада,

И табуны, как никогда,

Бессчётны на степях у нас.

Бесстрашны девушки страны,

Чьи руки и сердца сильны.

Отвагой молодой полны

Герои-юноши у нас.

(перевод Э. Капиева)

Вместе с молодёжью, рьяно взявшейся строить первое в мире государство рабочих и крестьян, молодел душою и повидавший беспросветное горе Сулейман. Много добрых возвышенных слов посвятит он ей — надёжной опоре старших поколений, продолжательнице великих дел и начинаний партии Ленина — Сталина. Особые слова адресует Стальский и комсомолу. Его светлый образ представлялся ашугу чрезвычайно действенным, боевым, нацеленным на преодоление самых трудных целей и задач.

  Ты знамя Ленина несёшь,

Дорогой Сталина идёшь.

Ты юных к радости ведёшь,

Окрепший в бурях комсомол!

И вместе с партией родной

Дворец ты строишь вековой,

Ты строишь город золотой

Счастливой доли, комсомол!

Я слышу всюду,

в дождь и в зной,

Неугомонный голос твой.

Я вижу, ты горишь борьбой,

Великий, славный комсомол!

(перевод Э. Капиева)

Ни одно из крупных, знаковых событий общественной жизни страны не проходило мимо внимания народного поэта. На всё происходящее в Дагестане, в Москве и во всём Советском Союзе он живо откликался, всё его интересовало и волновало. «У настоящего поэта душа должна кипеть, как сад… — замечал Стальский, рассуждая о призвании поэта. — Его любовь должна быть щедрой и могучей, как солнце летом… его ненависть должна быть скорой и яростной, как река в грозу». Стальский, неграмотный, но от природы одарённый, талантливо слагал долгие годы песни и воззвания. Умудрённый горьким жизненным опытом, знавший лезгинский и тюркский языки, он творческой работе придавал большое значение. Он старался быть полезным своему народу и до последних дней покорял своей неутомимостью, искренним желанием жить во имя большой Родины и её многонационального народа.

Когда же ему напоминали о старости и просили не переутомляться, Сулейман обижался. «Могу ли я молчать в такое время? — сказал он как-то молодому кумыкскому поэту, прозаику, переводчику его стихов Эффенди Капиеву. — Не могу, раз я поэт!.. Я хозяин многого… я должен быть неутомимым. Истинная любовь зажигает огонь даже в брюхе маленького светлячка, а я — человек!.. И ты не советуй мне покоя!»

Беспокойного, неравнодушного, звавшего к активной, содержательной и созидательной жизни ашуга, бывшего таковым не по ремеслу, а по душевному влечению, земляки уважали и любили. Осенью 1937 года выдвинули они его и кандидатом в депутаты Совета Союза Верховного Совета СССР по Дербентскому избирательному округу. Но депутатом высшего законодательного органа страны первого созыва мудрому Сулейману стать было не суждено…

  Решил Дербентский округ мой

Послать меня в Совет родной.

Чтоб управлял ашуг страной

Так честно, как стихи поёт.

Доверие народа — клад,

И не даётся наугад.

Я взыскан им, и я богат,

Я заслужу такой почёт!

(перевод С. Липкина)

«…Народ знал своего Сулеймана также отлично и полно, как и Сулейман знал свой народ, — писал видный советский писатель и сценарист Пётр Павленко. — В этом единении поэта с народом таилась вся сила Сулеймана.

Когда он говорил перед народом, исчезала робость его жестов, голос приобретал особую твёрдость, уверенность.

Весь он становился мудрым, большим. <…>

Надо было видеть его в окружении своих слушателей, в тесном общении со своим народом, чтобы до конца понять всё величие его таланта, все истоки его громадной популярности и авторитета. Сулейман был не просто ашугом, слагателем песен, — он был учителем жизни, политиком и вожаком. Поэзия являлась для него лишь формой учительства, манерой изложения жизненной мудрости».

Стальский увлечённо принимал самое непосредственное участие в переустройстве жизни своего аула и всего Дагестана, являлся активным членом ряда общественных организаций Дагестанской АССР. Его неоднократно выбирали депутатом местных Советов и Дагестанского ЦИК. В 1936 году Стальского изберут председателем Союза советских писателей Дагестана. Родному Дагестану ашуг посвятит множество своих произведений, среди которых выделим написанные до 1920 года стихотворения «Дагестан», «Кавказ», «Жди, Сулейман, большевиков!» и созданные в период с 1920 по 1937 год стихи и поэмы «В Махачкале», «Кюринскому району», «Мы все в пути», «Консервный завод», «Советский Дагестан», «Дагестан».

Особо же выразительными представляются слова из поэтической «Речи на торжествах по случаю 15-летия Дагестанской АССР»:

  Пятнадцать лет, горя борьбой,

Ты шёл к победам, Дагестан.

Когда-то нищий и больной

Теперь ты молод,

Дагестан! <…>

Ещё недавно в камни врыт

И чёрной пеленой покрыт, —

Бывало ль так,

чтоб был ты сыт,

Чтоб был одет ты,

Дагестан?! <…>

Рабочий и крестьянский гнев

Размыл проклятых дней

 посев.

Теперь отважен ты, как лев,

Достойно славный

Дагестан. <…>

Обычай Стальского таков —

Он не бросает даром слов.

Я вижу — ко всему готов

Теперь счастливый Дагестан.

(перевод Э. Капиева)

Активный участник строительства новой жизни, Стальский в своём творчестве отображал такие картины действительности, которые ранее поэзия практически не воспроизводила. Ашуг же их с каким-то обострённым ощущением свежести и новизны сумел оригинально поэтизировать. Он вовлёк в орбиту поэзии повседневные дела и заботы, чаяния и переживания своих соотечественников. Тому времени с его боевым настроем и стали созвучны стихи о весеннем севе, о девушках-ударницах колхозных полей, о расширявшемся колхозном строе, о колхознице Инджихан, о консервном заводе и животноводческой выставке, о строительстве моста через горную речку Гюргенчай, о девушках-стахановках, о Москве и москвичах, о ненавистных ему болтунах и лодырях, о бдительности и красном казачестве, о героях Испании, о газете «Правда», о мужественных большевиках, которым нет преград, о фашистах — поджигателях войны, о борцах за мир — бесстрашных красноармейцах…

Казалось бы, ему ли в далёком дагестанском ауле размышлять о мире и войне, когда каждодневная колхозная жизнь менялась на глазах и становилась день ото дня краше, содержательней? Но иначе Стальский жить не мог, его слух и взор вмещали в себя всё то, что не могло не беспокоить советскую общественность. Народный поэт был оптимистом. Будучи беспартийным, он беззаветно верил в торжество коммунистической идеи и в неминуемый суд над поджигателями мировой войны, которую всем сердцем презирал и ненавидел.

  Когда-нибудь на правый суд

Всю вашу банду поведут.

Мольбы и слёзы не спасут:

Убийцам снисхожденья нет!

Горд Сулейман: его страна

И прямодушна и сильна.

Перед тобою мы, война,

Не станем на колени — нет!

(перевод Я. Смелякова)

Полные горячей любви к Родине, к народам Советского Союза стихи Стальского переводились на многие языки народов страны. Их знали, они печатались в «Правде» и других всесоюзных газетах и журналах, в республиканских, краевых, областных и местных изданиях. Звучали они и по радио.

  Земных пространств

шестая часть —

Такая родина у нас.

Богатство наше,

наша власть,

Страна Советов есть у нас.

Кто нашей дружбе

сердцем рад,

Тот наш соратник,

тот наш брат.

Баку, Тифлис и Ленинград,

Москва-столица

есть у нас. <…>

Желает Стальский Сулейман,

Чтоб, всех племён

свободный стан,

Цвел ярче сад

советских стран —

Есть сила ленинцев у нас.

(перевод А. Суркова)

Многие свои поэтические строки ашуг посвятил большевистским вождям, великим Ленину и Сталину. В их числе такие известные его произведения, как «На смерть Ленина», «Двадцать первое января», «После смерти Ленина», «По поводу смерти наилучшего сталинца, товарища Кирова», «Поэма о Серго Орджоникидзе, любимом сподвижнике и друге великого Сталина», «Песня о товарище Сталине», «Я буду петь большевиков», «Творцу Конституции». В своё время эти стихи, песни и поэмы были хорошо известны советским гражданам. Одной же из лучших песен о товарище Сталине считалась одноимённая песня Сулеймана, сложенная им в 1935 году.

  Живое двигая вперёд,

Могучих партия ведёт.

Шагает трудовой народ —

И ты их знамя, Сталин. <…>

Ты вражью жадность иссушил,

Ты нас победам научил,

Ты в руки слабых ключ вручил

От новой жизни, Сталин.

Известен всей вселенной ты,

Деяний славных мастер ты,

Познавший мысли бедноты.

Тебе пою я, Сталин!

(перевод Э. Капиева)

Поэзия Стальского была многогранной. И это неудивительно, ведь, несмотря на свою неграмотность, он знал поэзию Ирана, Азербайджана, тюркских народов. Ему были хорошо известны стихи Пушкина и Лермонтова. О великом Пушкине он отзывался восторженно, творчество его считал неисчерпаемым родником, из которого берут живительную влагу все народы Советского Союза. В 1937 году он посвятит русскому гению стихотворение «Пушкин».

  Великий Пушкин, гений твой

Мы чтим сегодня

всей страной. <…>

Ты наш. Весенний день настал,

Не ты ль об этом дне мечтал?

Народ тебя своим назвал,

Тебе мы почести воздали.

И всюду гений твой проник,

Неисчерпаем, как родник.

Лезгин, аварец и калмык

Пить из него отныне стали.

(перевод Э. Капиева)

Привыкший откликаться на всё его волновавшее, народный поэт брал на вооружение меткую сатиру. Всего у Стальского около пятидесяти образцов дидактической сатиры, полных философских образов, по-восточному мудрых, состоящих из сплошной цепи афористичных и аллегоричных сравнений. Известны и его образные, по типу народных пословиц изречения: «Сердца их — лёд. Наш смех им — яд», «Судить не мне — пусть судит свет», «Коль волк ловцами не убит, не позабудет он обид», «Ворона мнит себя орлом».

Узнав о кончине 23 ноября 1937 года народного поэта Дагестанской АССР, правление Союза советских писателей в некрологе справедливо отметит: «Большую часть своей долгой и славной жизни Сулейман Стальский посвятил песням о народном горе, о народных надеждах на грядущее освобождение и дожил до поры, когда осуществились самые радостные мечты народов. Ему — певцу этих надежд — выпало счастье стать в ряд передовых строителей социалистического общества.

Песни Сулеймана Стальского претворились в дело.

Престарелый поэт вырос в государственного деятеля. Это вытекало из всего жизненного опыта Сулеймана Стальского. Путь его от сакли бедняка в ауле Ашага-Сталь до Кремлёвского дворца в столице советских народов был той прямой и славной дорогой миллионов трудящихся, по которой вошли в историю поэты и сталевары, пастухи и инженеры, ставшие народными героями. Этот путь был открыт великой партией Ленина — Сталина.

Творчество Сулеймана Стальского — одна из лучших страниц советской литературы.

Несмотря на свои 68 лет, Сулейман Стальский был ещё силён, не складывал поэтического оружия, готовился к новым работам, и какими ещё удивительными песнями мог порадовать нас этот великий старец!

Остались считанные дни до 12 декабря, до исторической даты, когда, облечённый доверием народа, Стальский, «Гомер XX века», должен был стать депутатом Совета Союза.

Поэт не дожил до этого дня, но в сердце нашем — он народный избранник. <…>

Путь борца за народное счастье — Сулеймана Стальского — должен стать для всех нас, писателей СССР, образцом жизни и творчества».

По нынешним меркам Сулейман Стальский прожил не так и долго… Проводили его в последний путь в красавице Махачкале достойно, как и подобает лучшим народным творцам, любимцам всего народа.

С тех пор прошло много лет. Давно ушли из жизни те, кто знал ашуга лично, перестали петь его песни о Сталине, которого жалкие пигмеи оклеветали и обвинили во всех смертных грехах. Увы, перестал существовать и великий братский Союз, государство, вдохновлявшее Сулеймана, дарившее ему силы и радость полноценной, светлой, разумной жизни.

Но память о Сулеймане-сказителе жива! Его по-прежнему чтут в родном Дагестане. И, верю, обязательно настанет то время, когда творчество народного певца станет вновь нами, гражданами многонациональной России, востребованным. Оно поможет нам осмыслить существо великой эпохи, идеалы которой не канули в Лету, а продолжают жить и прокладывать путь в будущее.