Поделюсь только одной плоскостью анализа того периода, который связан с именем Хрущёва, а точнее, плоскостью «власть и знания» или «власть и наука». Любая власть тогда эффективно функционирует, когда или сознательно, или интуитивно, но базируется на выводах, которые имеют научную основу. Это касалось и предыдущих периодов, это касается и настоящих. Причём я подчёркиваю, это может быть не только сознательное, но и интуитивное понимание этих процессов. Что происходит в реальной ситуации? Власть ставит цели, формулирует ожидания, ну и для этого разрабатывает свои действия.
Будучи практикующим социологом, во время работы в Сибири на предприятиях я всегда доказывал представителям власти различных уровней, что при принятии решения необходимо брать во внимание все возможные «за» и «против». Но это происходит не всегда. Обычно принимающий решение сосредотачивает своё внимание на том, что говорит за принятие того или иного решения. При этом полностью отсутствует попытка критического анализа того, что противоречит этому выводу и может предостеречь от ошибок.
Очень важен и момент, который связан с вариантами решения. То есть любая задача должна быть рассмотрена под разными углами, нужно ставить под сомнение только один вариант решения. Образно говоря, в те годы социология подчёркивала необходимость ориентироваться на мнение народа, с чем часто не считались. У меня есть такая статья, давно её опубликовал, которая называется «Народ всегда прав, даже если он не прав». То есть в конечном счёте, я считаю, пойдёт исторический процесс интуитивно, по пути, к которому стремится большинство народа. Иначе будут издержки, различные кульбиты в политике, негласное сопротивление, что, в общем-то, мы наблюдаем и сейчас. И видим последствия.
Анализ рассматриваемого периода надо начинать с искажений в процессе решения вопроса о целине не с ХХ съезда, а с целины. Я анализировал данные, читал записки министра сельского хозяйства Российской Федерации и министра сельского хозяйства СССР. Сельское хозяйство уже к началу 1950-х годов подошло к тому, что были видны изъяны, недостатки, нужно было принимать какие-то меры. И вот в этих решениях, которые министры предлагали каждый по-разному, были сосредоточены мысли на том, что нужно уделить внимание сельскому хозяйству центральной части России. Но не исключали, что необходимо и приращение возможностей сельского хозяйства за счёт введения в эксплуатацию ряда земель и в Казахстане, в Сибири, в Поволжье.
И когда уже дошло до решения, то было принято именно решение сосредоточить внимание на целине. Я лично участвовал в ударных комсомольских стройках на Абакан-Тайшете, там же была рядом и Хакасская целина. И у меня сложилось своё представление о Хакасской целине. В первые годы это были большие и богатые урожаи. Но буквально через 3—4 года, а в Хакасской целине гумус — культурный слой — был очень небольшой, докопались до гальки, до песка, и начались пыльные бури. И хакасы — представители местных народов — говорили: здесь раньше были пастбища для овец, а теперь даже и пастбище не возрождается.
И когда начался «хакасский дождь», то есть пыльные бури, местные обижались. Они говорили, это не наш дождь, это вы его нам привезли. Я также стал свидетелем того, что и в Хакасии, как и в Казахстане, не была подготовлена инфраструктура для хранения зерна, не было возможности его вывозить. Я видел кучу гниющего зерна на хакасской земле, его своевременно не вывезли. Поэтому ожидаемого эффекта целина не дала: с 1962 года мы начали закупать хлеб за рубежом. И это несмотря на то, что на целину приезжали в большинстве своём очень искренне убеждённые люди, что они решают задачи всей страны и всего общества и личные задачи.
Однако не было научного подхода, не были учтены последствия для экологии, не были созданы инфраструктурные цепочки. Оценка уже этих результатов показывает, что необходимость была не в отказе от поставленной цели, а в более разумном подходе, в концентрации сил на важных направлениях.
Что можно сказать о ликвидации МТС (машинно-тракторных станций, которые обслуживали колхозы) в 1958 году? Этому предшествовало то, что Хрущёв пригласил академика Немчинова, который считался специалистом по проблемам сельского хозяйства. Хрущёв сказал ему, что есть такая идея: нужно перевооружить сельское хозяйство коренным образом и ликвидировать МТС, всю технику передать хозяйствам. И предложил дать научное обоснование. Немчинов сообщил, что для анализа ему потребуется несколько месяцев: «Мы просчитаем все варианты и доложим». На что Хрущёв возразил: «Несколько месяцев? Вот вам две недели, и вы давайте это самое, выскажите свои соображения». Спустя время Немчинов доложил Хрущёву свои соображения: МТС возможно и надо ликвидировать, но не сейчас. Пока не созрели экономические, социальные и другие условия. На что Хрущёв сказал ему: «Вы заблуждаетесь, вы плохо считаете, вы не умеете анализировать ситуацию».
И, несмотря на возражения учёных, в 1958 году было принято решение о закрытии МТС. А что это значит? Начали продавать и забирать последние ресурсы у колхозов. До передачи техники было 15—20% нерентабельных колхозов, а после передачи их стало 70%.
То есть очередная реформа сельского хозяйства в конечном счёте обернулась резким ухудшением финансово-экономического состояния колхозов. Тем более что у них не было кадров, обеспечивающих эксплуатацию и ремонт этой техники. Это пример того, как Хрущёв принимал решения. Он проигнорировал мнение Немчинова как представителя Академии наук.
Я напомню эпопею с кукурузой, которая его заинтересовала в американском штате Айова. Там действительно были богатые урожаи кукурузы. Однако у нас не учли, что штат Айова расположен на широте нашего Закавказья. Тем не менее довели посевы кукурузы с 3—5 миллионов гектаров до 37, то есть практически увеличили площадь посевов в 10 раз. Кстати, я тоже был среди тех, которые участвовали в квадратно-гнездовом посеве кукурузы в Сибири. В лучшем случае из этих посевов получался корм для скота, до зерна же не доходило.
Это было проявлением малограмотности, которая не считается с наукой при решении конкретных проблем. Сами по себе цели и задачи были благородные, необходимые. Но как они решались? Какие возможности предоставляли? И тут уже наступал произвол. Так же, как и в промышленности. Иногда случались удачные реформы: я напомню, что в 1950-е годы позитивным был такой момент, который связан с химизацией, помните, какой был рывок? По свидетельству академика Моисеева, который говорил, что в середине 1950-х годов с микроэлектроникой у нас было очень плохо — её путали с кибернетикой, заверяли, что это ложное направление. По мнению Моисеева, если бы мы тогда уделили внимание микроэлектронике, то имели бы через некоторое время большой прорыв в этой области. Но вместо этого Хрущёв вознамерился закрыть даже Академию наук или значительно её сократить.
Чего стоит одна лишь эпопея с генетикой… Мои коллеги вспоминали, что когда Хрущёв пригласил генетиков, то он высказал им своё возмущение: «Вот мне доложили, что вы 25 лет мучаете муху дрозофилу и ни хрена не добились. Закрыть!» Ну вот и закрыли эти исследования, институты разогнали. А через два дня был открыт геном этой мухи дрозофилы… То есть это был научный рывок. Да, 25 лет потратили, но потратили без результата в результате разгрома этой науки. И наши усилия по генетике были свёрнуты.
Здесь говорилось, что вместо содержательных мер и решений внимание было сосредоточено на оргмерах. Вот ещё один пример: совнархозы. Конечно, имелся опыт совнархозов 1920-х годов, которые эффективно работали, но тогда было и другое хозяйство, другие возможности. Помню, как в Красноярском крае пытались внедрять эти методы управления… Но ведь это десятки крупнейших металлургических предприятий, огромнейшее хозяйство! Настолько многообразная была экономика края — военные, разрабатывающие, горнорудные предприятия и так далее. При внедрении совнархозов довольно быстро выявились многие нестыковки. Они ещё больше увеличились, когда начали делить партию на государственные, сельские и промышленные обкомы. Это снова было упование на организационные меры. Таким же образом пытались вмешиваться и в науку, и даже в искусство.
Что касается критики Сталина… Для меня примером является то, как поступили китайцы по отношению к Мао. Критиковать его они критиковали. Но я был на центральной площади Пекина, и его портрет до сих пор там висит. Если бы мы поступили так же уважительно к памяти Сталина, то не возникло бы столько негативных эффектов, с которыми мы столкнулись ещё в советское время.
Нельзя исключать, что у Хрущёва были благие намерения и цели, когда он затевал все свои преобразования. Однако он не принимал во внимание интересы и опыт других людей, а также игнорировал научные знания и подходы. И поэтому при нём «наука и власть» не усиливали друг друга.