Независимо от причин случившегося, в эпоху реставрации свергнутого революцией реакционного политического строя неизбежно начинается напряжённый поиск этих причин и способов преодоления кризиса.
Если причиной победы реставрации стала преобладающая военная сила, как в Венгрии в 1918 году, то идеологам легче: они могут безошибочно указать на те, силы, которые вмешались и помогли внутренней контрреволюции, а также выявить собственные ошибки, ослабившие поддержку народных масс.
Но если основной, главной, причиной победы контрреволюции стала утрата этой поддержки из-за неверных решений правящей политической силы (в нашем случае КПСС), то положение революционеров осложняется.
КПСС оказалась к середине 50-х годов ХХ века в положении «зазнавшейся партии». У коммунистов упал интерес к марксистской теории, к её использованию как метода анализа реальных процессов жизни общества, а, следовательно, к углублению и развитию теории.
Лидерам КПСС казалось, что все проблемы в теоретическом плане уже в основном решены, детали будут учтены по ходу дела, культ личности преодолён, – надо делом заниматься, а не болтать. Но, как сказал поэт революции, «Тот, кто постоянно ясен, тот… (как правило) прост глуп».
Партийная риторика в 70 – 80-е годы все грубее расходились с жизнью. Да были огромные свершения в области развития промышленности, сельского хозяйства, обороны, систем образования, здравоохранения, науке, культуры. Но вместе с тем нарастало ощущение неблагополучия, которое в середине 80-х годов было названо застоем. В результате коммунистический идеал к середине 80-х годов перестал работать. И дело не в материальном положении трудящихся — в СССР, особенно как раз в эпоху т.н. «застоя» оно как раз было приемлемо, особенно в свете нынешних представлений: сейчас бы те блага для трудящихся, которые были при Брежневе Так что стоило навести в народном хозяйстве должный порядок, суть которого В.И.Ленин ещё в 1918 г. сформулировал как строжайший учет и контроль и железная дисциплина, как большая часть недовольства была бы снята.
Сформулированная Сталиным формула жизни общества, устремлённого к социализму, содержит требование максимального возможного удовлетворения не только материальных потребностей, но и духовных (не путать с церковным пониманием духовности).
К середине 50-х годов все «необходимые условия цивилизованности для «непосредственного перехода к социализму» как типу общественного развития плюс благоприятные внешние условия (соцлагерь) были налицо. Социализм как образ жизни народа, несомненно был достигнут, но вот с перспективой ясности не было. Коммунизм за 20 лет построен не был, и с этим никто не спорил. Развитой социализм?
Но невозможно было понять, почему при развитом социализме производительность труда в СССР сильно отстает от уровня ведущих стран капитализма. Почему после огромных успехов двух послевоенных пятилеток мы всё ещё стоим в очередях и испытываем всяческие дефициты? Почему при развитом социализме так скуден ассортимент товаров по сравнению с загнивающим Западом? И так убого выглядит и работает сфера обслуживания? Почему столь непривлекателен дизайн товаров широкого потребления, что они залёживаются на огромные суммы на складах в виде неликвидов, а население гоняется за импортом?
И почему трудовые коллективы не заинтересованы в применении новой техники и новых технологий настолько, что их приходится внедрять с помощью нажима партии и государства.
Наконец, почему выборы превратились из праздника в ритуал? И так далее. Суть претензий рабочего класса к КПСС, как только была провозглашена гласность, вылилась в лозунг: «Партия, дай порулить!».
Коммунизм как идеал все более подменялся мещанским стремлением к красивой жизни», а затем превратился для многих в сказку, утопию, в убегающий горизонт, а то и предмет насмешек и анекдотов.
Марксистский Закон возвышения потребностей требовал идти дальше материального благополучия, которого также не хватало. Но знали бы тогда шахтеры с их лозунгом, кто станет у руля после запрета КПСС, и чем это обернётся для них самих!
Факт остаётся фактом: переход к социализму как, по Ленину, «живому творчеству масс» неосознанно, но жёстко встал в повестку дня общества. И когда ловкие перестройщики сумели внушить десяткам миллионов граждан СССР, что «перестройка» покончит с дефицитами, всякой ненужной обязаловкой и откроет простор для инициативы и творчества, массы пошли за перестройщиками.
Не в первый раз трудящиеся оказались в исторической ловушке. А история снова показала, что обманутый народ с очень большим трудом поддаётся на призывы идеологов вернуться к прежним, даже самым благородным целям, так как доверие к тем, кто их провозглашает основательно подорвано.
Но что такое социализм как тип развития?
В определении социализма в Программе КПРФ ответа на этот вопрос нет, а есть только качественная характеристика социализма, не во всём верная с позиции теории, если имеется в виду «цельный социализм». Диалектическое определение рассматривает определяемый предмет в его развитии. (Например, «коммунизм есть уничтожение частной собственности».
Социализм как часть коммунизма также является процессом уничтожения частной собственности её экономических форм: распределения, обмена и производственного потребления. Это три ступени социализма. После прохождения третьей ступени снимается отраслевое разделение труда и возникает то, что Ленин называл «страна-фабрика» и «цельный социализм». Принцип «каждый по способности – каждому по труду» становится единственно возможным. Общество вступит в новую эпоху – приступит к снятию отчужденных организационных отношений, также состоящую из трех ступеней.
Но понятие ЧС не сводится к капиталу как производственному отношению. Товарищ Брагин в своей лекции цитирует Маркса: «Отличительной чертой коммунизма является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности. Но современная буржуазная частная собственность есть последнее и самое полное выражение такого производства и присвоения продуктов, которое держится на классовых антагонизмах, на эксплуатации одних другими».
Иными словами, чего Брагин не хочет замечать, по Марксу, собственность действительно имеет свою долгую во времени и разную по форме историю. Именно поэтому Маркс еще в 1844 году во «Фрагменте о коммунизме» высказал догадку, что снятие форм частной собственности – слоев отчуждения должно проходить тот же путь, что и само отчуждение (ЧС), начина с верхнего.
В Европе середины ХХ века и в России – с капитала, но там, где уже есть рабочий класс, но еще нет капитализма как господствующего способа производства, снятие отчуждения может начаться с нижележащего слоя.
Сняв капитал как отчужденное общественное отношение, организованный и сознательный рабочий класс и его партия столкнутся с необходимостью двигаться дальше по слоям самоотчуждения до исторически первого слоя, поскольку все нижележащие слои содержатся в капитале в снятом виде – в виде экономических и жизненных укладов — и не могут быть уничтожены (сняты) вместе с капиталом.
(Что касается термина «снятие» (в «Ком. манифесте» — abwerfen) наряду с термином «уничтожение» (там же – fernichten), то он многократно разъяснён в работах Маркса и Энгельса как «положительное отрицание частной собственности». И как «отрицание с удержанием всего положительного в отрицаемом»).
Речь идёт о подлинной многоукладности любого общественного строя, включая советский, на что абсолютно недвусмысленно указывал Ленин в статье «О «левом» ребячестве и мелкобуржазности».
Но может быть многоукладность в советском обществе была преодолена в ходе довоенных пятилеток?
Что это не так, ошеломительно показала реставрация капитализма в разваленном СССР. Разве при отсутствии многоукладности могло бы это произойти? Нет, не могло!
Капитал как производственное отношение был не снят, а упразднён в 30-е годы через запрет крупной и средней капиталистической частной собственности. Тип развития, осуществляемый в СССР, позволял использовать госсобственность в корыстных индивидуальных и групповых целях, с чем приходилось бороться с помощью ОБХСС («цеховики»!). Что касается натурального хозяйства, то оно явным образом сохранялось вплоть до развала, а перед ним получило солидную базу в виде садовых товариществ.
Таким образом, в середине 50-х годов, когда поставленная Лениным задача сформировать ускоренными темпами необходимые условия цивилизованности для вхождения в социализм была выполнена (середина 50-х годов) следовало «открыть дверь социализма», начать «непосредственный переход к социализму» как типу развития, противоположному тому, который осуществлялся до этого. То есть перейти от использования капитала в качестве инструмента развития к его положительному отрицанию — снятию с превращением в производительную силу общества.
При том типе развития, который осуществлялся с 20-х годов, основным производственным отношением являлось РАСПРЕДЕЛЕНИЕ превращенного в деньги прибавочного продукта через государственные органы власти с участием общественных организаций. Переход к социалистическому типу развития означал передачу функции распределения в трудовые коллективы, оставив за государством только те функции, которые выходят за границы возможностей трудовых коллективов. Но это на деле означало для партийной номенклатуры необходимость отказа от её безответственного всевластия. На это преемники Сталина пойти не захотели.
Сегодня трудящееся большинство страны не спешит сплачиваться вокруг КПРФ (или какой-либо другой «левой» партии), видя в ней ту же обанкротившуюся КПСС. Не доверяя никому, чуть ли ни половина избирателей не принимает участие в выборах, поэтому даже 15-20% поддержки КПРФ не дают истинной картины влиятельности партии: она много ниже процентов успеха на выборах.
Опыт успешного губернаторства Левченко показывает, что массы пока неспособны жестко, сознательно и организованно защищать свой выбор, даже свои экономические интересы. Иначе Левченко – первый секретарь обкома КПРФ, опираясь на сознательную поддержку большинства населения области, не был бы вынужден подать в отставку под давлением сверху за год до очередных выборов!
Пассивность масс из-за их низкой сознательности и организованности многими политиками и публицистами на «левом» фланге принимается за крах марксизма-ленинизма как научной теории. Они глубокомысленно (а на правом фланге – злорадно) ссылаются… на сам марксизм: дескать «теория не выдержала проверки практикой». При этом активно ищут третий путь, что есть проявление мелкобуржазности и пособничество правящему режиму.
И что же они предлагают? Среди множества предлагаемых путей пятитомник якобы метатеории Шушарина. Но кто способен его прочесть, кроме растерянных, невежественных в марксизме одиночек?
Рабочем классу не до чтения пухлых томов и даже пространных программ – ему нужен ответ на коренной вопрос эпохи: «Что делать?» Как без гражданской войны добиться желанных перемен?
Но даёт ответ на этот вопрос по-прежнему только марксизм-ленинизм, и ничего не поделаешь с тем, что этот ответ звучит примерно так же, как в апреле-июне 1917 года в «Апрельских тезисах» Ленина: чтобы взять власть сначала следует в сложившихся условиях завоевать на свою сторону большинство трудящихся масс.
Но прежде всего следует выделить тот класс, тот слой передового класса трудящихся, который в данный момент определяет движение, развитие общества. В 1917 году это был производственный пролетариат, в первую очередь, «металлисты», т.е. станочники, машинисты и т.п. – самый квалифицированный слой рабочего класса в союзе с беднейшим крестьянством.
А сегодня кто? Не тот ли слой людей, связанных с производством, который имеет дело с компьютеризированными средствами производства на наукоёмких предприятиях? А также, поскольку наука превратилась в непосредственную производительную силу общества, и работники науки, которая сегодня в России не востребована и находится в положении удушаемой?
Противоречие между высочайшим уровнем развития мировых ПС и реакционнейшими ПО в мире становится всё острее. О нем в России уже говорят все, восклицая: «Надо национализировать элиту!» Это противоречие особенно обострено у нас, что снова делает Россию слабым звеном в мировой цепи капитала.
Большинство работающих, связанных с производством, поймут, наконец, что добиться желаемого можно только через замену нынешней правящей «элиты» на подлинно народную — элиту без кавычек, т.е через насильственную смену общественного строя. «Если о революции говорят все, значит она скоро будет» (Ленин), а что такое национализация правящей «элиты», если не революция?
Да, необходимо сделать всё возможное, чтобы не допустить на этот раз полномасштабной гражданской войны и новой иностранной интервенции. Вот почему завоевание власти через выборы в Госдуму на фоне революционного подъёма, путь наиболее желательный.
Таким образом, тактика достижения цели через победу на выборах в Госдуму является сегодня оправданной. Никакие ссылки на Ленина, на его якобы неприятие такого пути к власти рабочего класса, не работают, ибо неверны. В апреле – июне 1917 года Ленин настоял перед партией именно на тактике завоевания большинства в обладающих реальной властью, но небольшевистских Советах.
Ленин и позже, в начале сентября 1917 г. сделал попытку мирного, без восстания, прихода к власти через соглашение с Керенским (см. статью «О лозунгах»). Сегодня возможности использования механизмов буржуазной демократии для прихода к власти КПРФ во главе блока «левых» имеют место быть, но успех достижим, как и прежде, лишь в сочетании с активным и хорошо организованным протестным движением масс.
И теперь самое главное.
Победа на буржуазных выборах компартии (Молдова 10 лет назад) или левой соцпартии (Чили, 1973 год) возможна, но она не венец делу, а только начало действительного революционного действия.
Если тотчас после прихода к власти правящая компартия не приступит к разрушению завоёванной буржуазной государственной машины изнутри с целью установления диктатуры пролетариата, то победа будет кратковременной. Как в Чили и даже в Молдове – через 8 лет у власти и немалых успехов в развитии экономики страны.
Если бы Уго Чавес в Венеуэле не предпринял ряд важных шагов в этом направлении, сейчас бы президентом там был ставленник Трампа.