Предисловие

Н.В. Подгурский на днях мне прислал свой очередной труд, над которым по его утверждению, он «бился много лет» — памфлет «Завлаб Тенница» Не скрою, прочитав, подумал, что за хрень, но поразмыслив, вспомнив классическую русскую литературу, где бытовало и аллегорическое толкование Добра и Зла, понял, что Подгурский в памфлете показал извечные болевые черты бытия человечества, на которые не обращают внимания обществоведы. Но эти черты уже неоднократно проявлялись в ходе истории человечества и играли не мало важную роль в ней и несомненно могут существенно повлиять и на ход восходящей его истории и общество должно о них знать, чтобы не допустить их пагубных последствий.

Автор памфлета даёт понять, что человечество различается не только по классовым признакам, но и по своим психо-нравственным ценностям на тех, кто служит Злу, это тот народ, заключивший договор с Тенницей и кровью поклявшийся служить ему и на силы Добра, то есть на народ северных стран, люди которого, во-первых, обладают духовностью и во-вторых, не боятся смерти.

В принципе ещё ранее Л.Н. Толстой в своём дневнике разделял людей на злых и добрых: «Если люди злые объединяются, чтобы творить зло, тем более люди добрые должны объединяться для того, чтобы творить добро. Если сила плохих людей в том, что они вместе, то хорошим людям чтобы стать силой, надо сделать тоже самое». И.В. Сталин в докладе о 27-й годовщине Великого Октября говорил о нациях агрессивных, то есть нациях Зла, и о нациях миролюбивых, то есть нациях Добра.

 Как видите в человечестве есть не только классовые и цивилизационные различия, но есть и психо-нравственные, их тоже надо учитывать левой оппозиции в своей работе. Известно, что в природе не существуют только крайних позиций, но и много переходов между ними. Так и в обществе между злыми и добрыми людьми находится огромная масса людей, и вслед за А.А. Зиновьевым эту массу можно назвать трясиной. Она колеблется в сторону сильного и вот за умы этих людей и борются силы Добра и Зла. Вот о методах борьбы сил Зла, сил Тьмы и пишет Подгурский, на примере мифических персонажей, и о них должны знать люди Добра, люди Света.

К тому же памфлет, согласно Большой Российской энциклопедии, «небольшое по объёму обличительное сочинение на актуальную социально-политическую тему. Его отличительные особенности: афористичность, резкая полемичность и тенденциозность, сочетание патетики с иронией, доходящей до сарказма (что сближает памфлет с сатирой)». Все эти особенности есть и в работе Николая Владимировича. Думается, что при критическом восприятии положений автора памфлета можно обеспечить нравственную чистоту человека,  предотвратить его расчеловечивание.

И.С. Бортников, публицист, г. Ленинград, август 2024 года

Памфлет «Завлаб Тенница» 

Падение 

 Тенница сидел на высоком табурете за огромным столом из полированного чёрного мрамора. Причина тому, что в качестве седалища использовался табурет, а не кресло или трон, была проста: пеньки от опалённых крыльев никак не заживали, из них постоянно сочилась сукровица, а прикосновение к ним вызывало нестерпимую боль. Конечно, ни о какой спинке стула или трона не могло быть и речи. Черный цвет длинной сутаны как нельзя лучше скрывал проступающие от сукровицы пятна, а подол до пола прикрывал копыта ног – меньше будет вопросов.

      Кроме телефонного аппарата цвета слоновой кости на столе ничего не было. Аппарат, где вместо номеронабирателя красовался диск в виде герба с пшеничными колосьями из золота, никаких проводов не имел. Да и зачем провода Ему, если Он может передать сообщение напрямую, в мозг?

      Впереди, сразу же за столом – огромная, чуть меньше футбольного поля площадка, вымощенная полированными блоками из чёрного гранита. За спиной, во всю ширину площадки, решётка, увитая зарослями винограда – для того, чтоб не было видно, есть у него тень или нету; тоже ведь проблема – зачем людям знать, что у него нет тени?

      Далее, за площадкой был обширный сад, огороженный высоким каменным забором с надежной охраной воинов из племени Лу-Лу.

      Тенница вытянул вперёд правую руку с серыми и узкими ногтями, похожими на собачьи когти, и выстукивал на столешнице незамысловатую дробь: тр-р-рум, тр-р-рум, тр-р-рум… «А как всё было хорошо! Тенница, Его Первый ангел, Демиург, имел право творить миры. Когда он сотворил красивейшую спиральную галактику с миллиардами звёзд и планетными системами на них, то допустил величайшую глупость, подумав: «Вот теперь я по могуществу равен Ему!» И тут жуткая боль пронзила его существо – прекрасные белые крылья вспыхнули факелом, тело от копоти стало чёрным, на лбу выросли рога, вместо ног образовались копыта, а голове прогрохотал приговор: «На Митгард, на Землю, смотрящим в лабораторию! Я позвоню тебе на рассвете!»

      «Ангел утренней зари» – Тенница скривился от злобы, – Надо же такое придумать!

      Рассвет за рассветом, а за ними – одно за другим тысячелетия и наказание – ждать. Тенница хорошо помнил, что Там, у Него, времени нет, Там бесконечная Вечность. И вспомнит ли Он о своём опальном помощнике и когда? «Смотрящим… За кем или за чем смотреть?» Промысл Всевышнего был понятен: собрал людей со всех концов Вселенной и расселил их по планете в разных местах. В расчёте на то, что какой-нибудь народ возвысится духовно и взрастёт до Него. Зачем? И тоже понятно – чтобы повторить, продолжить Его в Вечности. «Смотреть за ними» Как? Слишком уж мало воинство, сброшенное с ним в один миг. «Ну, ничего, мы ещё посмотрим, кто кого…» В гневных сполохах мстительной ярости Тенница забывал, что Он легко читал его мысли и без труда мог предотвратить действия любого его злобного умысла. Но остановиться и придать своим действиям благоразумный характер он уже не мог – горькая обида перехлёстывала все островки благоразумности. 

      – Я наказываю тебя бессмертием! – Вновь и вновь грохотал в ушах Его приговор. «Бессмертием… может быть, в бессмертии скрыт шанс к прощению? Может, только этот шанс и понуждал его каждый рассвет встречать на табурете за чёрным мраморным столом? Но сколько будет этих рассветов? А сколько их уже прошло – миллионы! Чего ещё ждать от наказания, которое вечно? Ведь известно, что вечно живёт лишь тот, кому после смерти идти некуда. А может и не нужно ждать прощения, которого не будет?»

      Безвременье… Немногое досталось Теннице, сброшенному на Землю. Могло бы показаться подарком, но потом стало надоедать: всё менялось, приходили и умирали люди, а он, для них вечный, оставался. Утомлённый своим однообразным бытием, глядя на череду людей, которые рождались, росли, старились и умирали на его глазах, он понял, что бессмертие оказалось для него не подарком, а самым суровым вечным наказанием. 

      Тенница хорошо понимал человеческую сущность: в смертном теле человека вызревала вечная и неуничтожимая духовность на потребу Тому, Кто создал всё. Тела, где возрастала духовность, могли меняться, состарившись и умирая, много раз. Менялись, с ростом духовности, как меняются в оранжерее сосуды для всё более и более растущего дерева.  

      Наибольшее беспокойство Тенницы вызывали народы, живущие по берегам Северного океана. Их люди  не боялись смерти. Они знали, что душа их неуничтожима и вечна. А смерть – это всего лишь переход в новое молодое тело, где будет продолжен духовный рост. Проходили века, тысячелетия, но их убеждённость ничуть не подходила к тому краю, куда их сталкивали преданные ему клевреты: им не нужна была власть, им не нужна была роскошь, их не привлекали скользкие пути духовного падения. Они были глупы настолько, что даже не умели лгать. Они испытывали счастье в своих добрых мыслях, словах и делах. Но это и было основанием, чтобы их ненавидеть и вынашивать планы по их уничтожению. Всех до одного.

      «Смотрящим…» – Вспоминалось Его напутствие, как горькая и обидная насмешка, вызывающая только одно чувство: чувство гнева и отмщения. «Не-е-ет! Покуда у него есть силы, он не перестанет бороться!»

     У падшего ангела, как и Всевышнего, рук  нет. Все земные дела делаются руками его слуг. Взамен слуги за послушное поведение получают ништяки – приятные для них поблажки.  

      Но что значит «Я позвоню тебе на заре?» Заря часть времени. Для него, Тенницы, времени не было. Время было создано Им только для тех, кто живёт на Земле. Каждому разумному человеку было предопределено развить свой дух до Его уровня. Прорасти до Него сквозь каждодневные заботы бытия удавалось немногим. А остальным, всей массе, нужна была вера – самый главный рефлекс, преобладающий порой над всеми остальными. Сохраняя в памяти своих героев, люди создавали и укрепляли в духовном мире их образы, называя их богами и помещая рядом с духами стихий. Такая мешанина выходила, что потом и разобраться-то невозможно. Но ему, Теннице, это и хорошо – он уже и сам объявил себя богом, да не просто каким-то, а высшим, Творцом всего, что есть. Служители, которых он воспитал и повсеместно расставил, зорко следят, чтоб кто-нибудь не прозрел и не увидел обман – тому сразу же смерть. Осталась задача за небольшим – обеспечить власть своим служителям во всех народах. И тогда уже никто не сможет прорасти своим духом до Него. 

      «Люди… они никогда Всевышнего не видели, но все, без исключения, убеждены, что Он есть. Он поселил на Земле людей, как сеятель засевает поле пшеничным зерном. Убеждённый в результате, Он не копается в чёрной, удобренной навозом земле. А я буду! Я буду копаться там и обрезывать младенческие ростки, чтоб ни один из них не дорос до Него. И желание служить только лишь мне войдёт в плоть и кровь их. Вера их будет слепа и стихийна, как у насекомых. Я и только я стану их высшим богом! Я буду командовать их войском и я же буду окормлять их души! Пусть они думают, что я и есть высшая благодать для всех народов!

      Мои слуги будут учить людей грамоте. Но это будет не грамота, а мутная, безОбразная жижа. Пройдёт время и образованцы станут правителями, и горе навсегда поселится в их народах.» 

Магда 

      Между тем рассвет закончился и Солнце уже на локоть поднялось над горизонтом. «Сейчас придёт Магда, наклонит свою гордо посаженную голову и скажет: «Слушаю, господин!». Сказать-то скажет…»

      Тенница знал, что за глаза эта огромная хананейка презрительно звала его карлик, мой маленький король, не доросший мне до пупка.

      Управительница Магда была старшей дочерью вождя хананейского племени Лу-Лу, определённого Всевышним в слуги Тенницы.

      – Ты вот что, – Тенница из-под лохматых бровей сверкнул яростным взглядом на подошедшую Магду, – Великий господин! Отныне ко мне обращаться только так!

      – Слушаю, великий господин, – Магда покорно склонила голову.

           Высокая, крутобёдрая, в хитоне с золотой пряжкой над пышным бюстом. Светлые волосы, заплетённые в косу, скручены узлом на затылке и скреплены золотой заколкой. Взгляд её  дерзок и независим. Вела себя на грани вызова, чем вызывала постоянное раздражение. Она не знала, что Тенница легко читает чужие мысли. Да и сам он не давал повода к тому, чтоб кто-нибудь об этом догадался. Магду он ненавидел искренне. «…И грудь у тебя, как у петуха колено», – поймал скользнувший по нему презрительный взгляд. Снова подступила к горлу ненависть. Жгучая, неутолённая, она копилась в нём и, не находя выхода, распирала и выжигала всё нутро.

      – Ты, твой муж, твои дети и дети твоих детей – вы все мои рабы на все времена, это ваша естественная участь.

      – Да, великий господин, – Магда склонила голову.

      – Скажи своему мужу, Иовану, пусть сделает из кедра большое корыто и наполнит его чистым илом и глиной со дна тинистого озера. И чтоб ни единой травинки или корешка туда не попало! Корыто поставьте в углу сада у стены, где прохладно и ручей. Сделайте там лежанку и навес от солнца.

      – Слушаюсь, великий господин, – Магда приопустила дерзкий взгляд своих голубых глаз. 

Хева 

      Через несколько дней, дождавшись, когда испарится лишняя вода, выступившая из глины, Тенница приступил к выполнению задуманного.

      Суть его была проста и заключалась в создании человека, лишённого присутствия в нём частицы Творца – совести.

      Внимательно и придирчиво осмотрел изваяние – красивую девушку и, произнеся заклинание, вдохнул а неё жизнь. Оживала быстро. Пробиваясь через бледно-серую кожу, на лице появился румянец. Поднялись веки, открывая чёрные глаза.

      – Где я? – негромко прошептала она, – я всё забыла.

      – Забыла она… – Проворчал про себя Тенница, – А было там, чего забывать? Ты в саду своего господина, бога, создавшего тебя. И зовут тебя Хева.

      – Да, Господин, – Хева встала перед ним и вдруг присела, упрятывая от взгляда свои прелести. – Почему я голая?

      Встань! – приказал Тенница и, накинув на неё приготовленный хитон, закрепил его бронзовой фибулой.

      – Теперь ты будешь жить здесь, – он указал на лежанку, стоящую в углу. По саду можешь ходить свободно, но за стены даже выглядывать я тебе запрещаю.

      – Да, Господин, – послушно опустила веки Хева. 

Шабаш 

      Шабаш Тенница проводил, когда полнолуние выпадало в ночь на пятницу.

      Сонм его подельников, сброшенных следом за ним, был движим единственным чувством – страхом уничтожения за свои поступки. А сейчас все они занимали свои места.

      Клевреты из ниоткуда слетались почти одновременно: все помнили означенный срок. Демонические стихиалии, всевозможные демоны, оборотни, нетопыри, кикиморы, лешие, джинны, суккубы и инкубы, вурдалаки, черти и чертенята… Стучали копыта, цокали когти, хлопали крылья, урчали, визжали, мяукали – шум нарастал невообразимый. 

      Одна из первых прилетела Лярва – стихиалия похоти и пьянства. Высокая, красивая, с медным окрасом распущенных до пояса волос, она крутнулась налитыми ягодицами перед своим господином и, в такт похабным телодвижениям, запела нежно-чарующим голосом:

      – Ты у меня а-адин та-акой, ласковый, нежный и ра-адной! Мне без тебя тяжело а-адной!

      Лярва играла на самой чуткой струне мужского инстинкта – страсти к размножению. Побеждала почти всегда. Стоило очередной жертве бросить на неё нечаянный взгляд, как он сразу попадал под её томно-призывный и будто бы любящий взор. А она, через взгляд ныряла ему в душу и творила с ним всё, что хотела. Ито: когда начинает думать головка, то голова отключается напрочь!

      – Хороша, – оскалабился Тенница, – Иди на своё место.

      Лярва напоследок болтанула туда-сюда полными грудями и, как птица, раскинув руки, грациозно упорхнула в конец площадки. Тенница берёг её: а как же, ведь в привязке умников к его делам она была самым ходовым оружием.

      Мразь – стихиалия лицемерия, страха и глупой трусости. Огромная, похожая на слизень, цвета гниющей плоти, вонючая и липкая, Мразь, трепеща мелкой дрожью, ползала между рядами, задевая собой всех, кто не успел от неё отодвинуться. Публика, заражённая её прикосновением, тут же начинала дрожать от страха.   

      С хлюпом и прихлёбом шлёпнулась Мля – стихиалия обжорства и лени. Лысая, с отвисшими щеками и подбородком, она села, скрестив голые ноги посреди общего собрания. С вываленным на пол желтым брюхом и огромными жирными ляжками, она заняла довольно приличное пространство, понуждая соседей потесниться. Выражая послушание, с глупой полуулыбкой, Мля, часто моргая, уставилась на своего господина.  

      Ближе всех, в первый ряд, уселась его любимица, жаба Квакуша – стихиалия зависти и жадности. Скрестив лапки на белесовато-зеленом брюхе, она совершенно безнаказанно могла прерывать речь своего господина всяческими мерзкими репликами. 

      За спиной жабы восседала её извечная спутница – плоскогрудая с седыми космами, чёрная старуха со сверлящим взглядом над огромным крючковатым носом – стихиалия алчности Ехидна. На шабашах она не подавала голоса, лишь, когда её переполняли эмоции, высовывала раздвоенный язык и негромко шипела.

      В других случаях она также была немногословна. Обобрав до нитки очередного клиента, подводила итог: «Деньги любят тиш-ши-ну!» Ничего другого она делать не могла, да и не хотела – такова была её природа.

      Стихиалия алчности, живущая только ради самой себя, лишённая разума, а потому не способная предвидеть даже свою собственную самосжирающую кончину. Чего уж говорить о судьбе планеты и человечества, на которых она жирует? Люди, заражённые завистливой алчностью, также теряли разум. Вожди, ослеплённые жаждой наживы, бросали в топку дьявола свои обезволенные народы вместе с их землями. А зачем? Чтобы самим прыгнуть следом и только там, в чреве этого ненасытного зверя ужаснуться содеянному? Но ведь тогда было уже поздно. Да и как им не ужасаться: жизнь, данная Высшим Разумом, заканчивалась рассасыванием в Ничто в брюхе дьявола при полном осознании происходящего! И дьявол получал самый вкусный продукт, выжатый из человека: его мысли, сокровенные желания и страдания! 

      За последним рядом образовался Мрак – стихиалия злобы и гнева. Мрак не имел постоянного вида, он клубился грязно-серым облаком, принимая самые разнообразные, одна страшнее другой, формы. Внутри у  него постоянно что-то погромыхивало и посверкивало. Его боялись все, на всякий случай. 

Наставления     

      Каждый полуночный шабаш начинался примерно одинаково:

      – Птенчики мои! Я безмерно рад, что сегодня, в эту прекрасную полнолунную ночь мы снова собрались все вместе, чтоб поделиться нашими успехами и победами, чтоб определить направления, на которых враг готов нанести нам удары, чтоб составить планы для их предотвращения и отражения, чтоб и дальше победной поступью двигаться по времени!

      Реляция прерывалась восторженными воплями, писком, рычанием, хлопаньем крыльев, топаньем ногами, копытами и лапами.

      – Вначале о главном. Мы всегда, каждую минуту должны помнить, зачем Он заселил эту планету людьми, которых собрал со всех концов Вселенной.

      Духовность – это качество, приближающее душу человека к Нему (слова Высший Разум под страхом смертной казни произносить было запрещено). Скажите, а нам это надо?

      – Не-е-ет!!! Радостливо взревела многоголосым воплем почтенная публика. Так громко, что Тенница прижмурился от боли в ушах.

      – Вот и я также думаю, что нам духовность ни к чему, – удовлетворённо оскалабился в их поддержку Тенница. Люди не должны знать, зачем они поселены здесь, на той планете, да, кстати, и людей на Земле быть не должно!

      Поэтому вода и воздух должны быть отравлены, леса и степи сожжены, а мы, победители, будем летать над опалённой и безжизненной планетой и радоваться! Разве может быть наслаждение выше этого?

      – Но всегда появляются умники, которые мешают нам! – Со своим гнусаво-скрипучим голосом влезла Квакуша. – Вот в пустыне объявился пророк. Он как-то узнал, о чём ты говоришь, и подбивает людей на войну с тобой и с нами.

      – Шта-а?!! В пустыне объявился пророк? Обложите его! Гений должен захлебнуться нашей крысиной серостью! Совратите, споите вином, сделайте обжорой, – Тенница заскрипел зубами, – Пусть у него каждое утро болит голова с похмелья, пусть думает, как вылечить неизлечимое – сифилис! Сделайте его посмешищем… Но только чтобы он не пророчествовал! Заразите его проказой, чтоб люди от него убегали!

      – Мля, ты меня слышишь?

      – Угу, – толстуха облизнула господина преданно-собачьим взглядом и часто-часто заморгала.

      Изнемогая от бессильной злости, Тенница опустил плечи. Но затем, осознав, где находится, продолжил, – Искушать и убивать! Искушение дело непростое, но труды того стоят! Невежество и роскошь – наши главные союзники! Труднейшая работа – сгибать души народов под иго наших мыслей! Но приостановить её хотя бы на один день означает для нас погибель!

      Судя по молчанию, выражающему понурое согласие, публика приняла тезис своего господина.

      – Надо из каждого человека вырвать связь с Ним. Человеческое сознание? – Корыто в свинарнике!  Что мы с вами туда навалим, то они и будут жрать! И мы победим Его, если вы будете делать всё так, как я скажу!

      Только тот народ, который мы превратим в толпу, примет нашу ложь за истину, останется, а всякого, кто осмелится утверждать иное, мы разорвём на части!

      Лишённый сверхцели, любой народ становится бездумным населением, стадом без пастуха. В нём возникает упадок, за несколько поколений он деградирует, превращается в ничто и гибнет!

      Вы все знаете, что человек состоит из грубоматерианой части и тонкоматериальной. Высшим уровнем развития тонкоматериальной части является духовность. Зачем Он это сделал? (В тех редких случаях, когда Тенница вынужден был упоминать Создателя, произносилось слово «Он»).  Тонкоматериальная часть человека приближается для соединения с Ним. Зачем Ему это надо? Отвечаю: для самовоспроизведения, продолжения Себя в Вечности. И здесь скрыта самая страшная для нас опасность. Если люди об этом узнают, то ими будет очень трудно управлять и манипулировать. А нам это надо?

      Каждый умник должен взвешивать, – Тенница поднятыми ладонями изобразил весы, – На одной чаше его принципы, а на другой – его собственная жизнь и благополучие его семьи. При этом он должен помнить, что лишаясь жизни, он превращает свои принципы в ничто!

      – Но ведь это не так, они в разных измерениях, – заметила жаба.

      – Без тебя знаю, что не так, – свирепо раздул ноздри Тенница, – Но умники этого знать не должны! Их нужно покупать! Не берут мало – давать больше. Не берут много – тогда убивать! Способов у нас великое множество!

      – И что самое для нас опасное – умники не должны попадать во власть! 

      Теперь о памятниках. – Тенница из-под лохматых бровей обвёл присутствующих колючим взглядом, – Люди имеют привычку ставить своим вождям и богам идолов. Изваяния из дерева, камня, металла,  к которым они приносят жертвы и молитвы. Так вот! Не нашим памятников не ставить. Несёте за это личную ответственность. Ну а если желания толпы окажутся сильнее наших возможностей, пусть ставят. До времени. Но потом – каждому такому идолу верёвку на шею – и в болото! Если вождь не из наших то он ни в истории, ни в археологии сохраниться не должен! 

      Птенчики мои, – с покровительственным презрением продолжал Теннница, – «Свобода, равенство, братство», – Это сухой корм из ваших рук, они его всегда будут жрать с радостью и благодарной преданностью. Лобзая при посещении холодную чешуйчатую кожу ваших рук, они будут испытывать экстаз. Добросовестно заблудшие, демократические перерожденцы, начнут приходить в себя только увидев, что у них отросли клыки и когти, а их неосторожное дыхание опаляет то, что они искренне хотели сберечь. О! ломка их восприятия – сладкий час для уловителей их душ, для вас! Тогда вы сможете отдалиться от своей жертвы и с увлечением наблюдать спектакль. Особенно захватывающие картины вы увидите, когда ломка наступит сразу у нескольких.  Как они будут искать смерти! Кто-то прыгнет из окна, кто-то полезет в петлю, у кого-то не хватит сил и мужества уйти из жизни и он будет просто мучиться – всё равно, возврата не будет ни у кого.

      Тот, кто из наших рук получил власть, не должен быть наказуем! Вы меня слышите? Наш лозунг: «Да здравствует ненаказуемая безответственность!» И он должен внедряться везде, куда дотягиваются наши руки!

      Всякая власть должна быть лишена устойчивости. Что для этого нужно? Нужно наказывать невиновных и не наказывать виновных. Всё! После того любая власть пойдёт вразнос и погибнет!

      – А как же закон, – проскрипела жаба, – Нас начнут ловить за руку!

      Ненаказуемую вседозволенность нельзя назвать законом – такое не примут. Назовём это судебной практикой. Это будет понятно для тех, кто принимает решения. Остальные пусть будут в невежестве.

      Закон… Оч-чень хорошее слово! Люди думают, что закон – это нечто незыблемое и обязательное к восприятию и исполнению. Пусть думают, если им так хочется. Не будем мешать. Но среди законов общества, физики и мистики, я вставлю свои. И ни кто, ни одна говорящая скотина не сможет даже догадаться, что эти законы придуманы мной. Ну, а если кто-то и начнёт прозревать… Рта не успеет открыть! – Тенница сделал скользящее движение ребром ладони по горлу, понятное для всех.+ 

      Теперь о равенстве. Равенство – только на словах. На самом деле люди рождаются разными. От дебила до гения дистанция огромная, но большинство людей средних ближе к умам низким. На них и расчёт. Всех, кто поднимается выше – покупать, развращать, спаивать, – загонять в скотское состояние! Равенство может быть только среди деградантов! А потому всяких гениев и умников нужно уничтожать! 

      Всё, без чего не может обойтись человек, всё, что его привлекает, должно быть под нашим контролем! Всё, начиная от хлеба и кончая великими целями! Поэтому: в умах людей не должно быть ничего, кроме еды, совокуплений и стремления к власти. К власти, где можно ничего не делать и получать больше всех! И вы должны быть заняты решением этой важнейшей задачи! 

      Запомните! Процесс управления и манипулирования человеком чаще всего идёт через подчинение нам его внутреннего мира, через вбивание в его голову осознания того мировоззрения, которое затем позволит легко им управлять! Как? Конечно же, через знания, которые есть у нас и которые ни в коем случае не должны дойти до людей, с которыми вы и работаете. Мы должны убедить их, что познать смысл своей жизни они смогут только после своей смерти, а пока они обязаны слушать меня, князя мира сего, и никого другого! В их головах должна быть только одна мысль, что человек есть ничтожество, тля земная!

      В своих делах опирайтесь на народ, с которым у меня договор, который кровью поклялся служить мне.

      – Но их так мало, –  из задних рядов донёсся тонкий голосок.

      – Да, их немного, – до рокота понизив тембр голоса, подтвердил Тенница. – Но каждый из них – это наш человек. Все остальные – грязь, дерьмо и блевотина! Скот! Они только для того, чтобы быть нашим кормом!

      Публика всё это слышала не впервой, но всякий раз благоговейно притихала перед грандиозностью собственной значимости.

      Нужно сделать так, чтобы власть, в любой форме, превратилась в крутую скользкую вершину, с которой победителю будет легко сорваться. Или его столкнуть, если нам захочется… А главное, наверху власти должны быть куклы. Своих же надо беречь.

      Власть всегда должна быть у толпы. Почему? Потому, что у толпы никогда не бывает ума, одни только глупости. И ещё: у толпы нет чувства ответственности! Хлеб и зрелища – вот идеал толпы! Толпа всегда поступит так, как пожелаете вы! Толпа стремится не к свободе, а к подчинению вождю, которого назначим мы! Стоит лишить народ сверхцели – вот вам и толпа. Задача не из лёгких. Толпа – это бесцельное скопище, сброд. Мы знаем, что воля толпы – есть самый беспощадный враг любому разумному решению. И мы должны сделать так, чтобы слепая и безрассудная воля толпы всегда была наготове исполнить именно наши желания и решения. И тогда ни один, даже самый гениальный вождь, не посмеет перечить нам. Ещё бы! Убежать от многоголовой глупости толпы ещё не смог никто!

      Но вот в чём опасность: толпа, получившая идеал, сверхцель, становится народом. И если народ установит для себя сверхцель, то этот народ никогда не поблекнет и он будет продолжаться вечно!

      У нас нет других рук, кроме тех, что есть у людей. И мы должны руками толпы добиться наших целей! Иного пути у нас нет. Если мы не победим, то погибнем! 

      Самую большую опасность для нас представляют народы, люди которых не боятся смерти. Гибель за интересы великой цели они воспринимают как возможность вернуться в новое тело с гораздо большими духовными накоплениями, чем было ранее. Как с этим бороться? Очень просто: религиозные секты – вот что мы должны насаждать! Безосновательные религиозные догматы держатся только на отсутствии критики. Нет ничего более разрушительного, чем крах умирающей религии. И эти механизмы – в наших руках!

      Общность, сплочённая сверцелью – это уже не население, не толпа, а народ. Победить его сложно. Поэтому мы должны разъединять людей, атомизировать. «Человек человеку – волк», «Своя рубашка ближе к телу», «Мой дом – моя крепость». Помните, что каждый человек в отдельности слаб, падок на прелести, дорожит своей жизнью, своей семьёй, своим имуществом. Можете придумать что-нибудь ещё. 

      Какая героика может быть в гражданской войне, где одна мёртворождённая идея насмерть бьётся с другой, такой же мёртворождённой в точности? Но одна из них побеждает, чтоб по истечении времени быть также поверженной идеей новой, но также мертворождённой… Пока я здесь, пока вы с мной, у нас всегда должна быть наготове идея, враждебная той, что у власти. И мы должны засевать в сердца новую идею как истинную, вскармливать диссидентов! И всё будет, как всегда, потому что люди слишком глупы, чтобы не обманываться. 

      Люди никогда не должны догадываться, что самый грандиозный обман – это разделение их веры на религии. Каждая религия, чтобы выжить, должна идти в услужение мне, князю мира сего. В мести Ему за наше падение на Землю мы должны идти на все тяжкие, чтоб увлечь за собой обманутых. А мы… Мы всегда будем поедать тех, кого растлили. 

      Мы приучим их к табаку, алкоголю, наркотикам, покажем прелести самого изощрённого секса. Мы сделаем их рыхлыми и безвольными потребителями, не желающими ничего, кроме жратвы и удовольствий. Главное – сломать моральный дух наших врагов! Сделаем так, чтобы ни один из них даже подумать не смел о том, чтобы встать на путь духовного роста. Мы сделаем так, что они забудут слово «духовность», забудут, что оно значит и для чего! – На последних словах Тенница возвысил голос и картинно поднял вверх указательный палец. Публика вяло захлопала. – Невежество толпы, – продолжал он, выждав окончание аплодисментов, – Вот наша опора! Люди должны знать, что то, чего нельзя увидеть, услышать, пощупать, лизнуть или понюхать – того просто нет и не может быть! Потому, что не может быть! А если найдётся умник, утверждающий обратное, то путь у него один – на костёр! И не сметь суеверием и мракобесием смущать народ! Вы меня поняли?

      – Д-х-а-а, – чуть слышно прошелестела нечисть, объятая ужасом: все они точно знали, насколько страшное это оружие – ложь. Ведь тот, кто бросается дерьмом в противника, в первую очередь загаживает свои руки. 

      – Тяжёлая это задача – управление людьми. Как ими управлять, если в сердце каждого живёт Его посланник – совесть! Совесть, есть самый главный барьер в системе управления. Каждый приказ, изошедший от начальника, человек пропускает через совесть. Будет он выполнен? Не факт, если человек умеет слушать свою совесть. Что же теперь делать, как заставить человека быть безропотным рабом, скотом?

      У меня созрел план. Чтоб его выполнить, нужны сотни, а может и тысячи лет. Наберитесь терпения. Следует создать искусственных, похожих на людей, существ без главного, сердечного разума. Обучить их ум тому, что можно, именно нам можно, и тому, что нельзя, и как этого достичь. Чтоб голос князя мира сего, то есть меня, Тенницы, казался им велением Его.

      И ещё. Нужно этих существ сплести с земными людьми генетически, повязать святыми для них родственными связями. И главное! Сделать их царями, священниками, врачевателями, предсказателями! Пусть народы потом попробуют своей генеалогией расплести мой клубок!

      Тенница, довольный, потёр ладони:

      – За дело, птенчики мои!

      Истины открывают людям причины Сущего. У них, у всех людей, которых Он заселил на этой планете, есть сверхзадача – после многих перерождений взрастить свою духовность и сесть у Его престола. У нас тоже есть сверхзадача: пользуясь правом выбора, данному каждому человеку, добиться обратного: совратить, растлить, убедить, что в моих объятиях он получит вечное счастье. Ложь, которую мы озвучим, все пожелают  принять за правду. Она так и станет правдой. На время, пока её таковой будут желать!

      Мы сделаем всё, чтобы люди не захотели узнать правду. Встав перед выбором, они всегда будут избирать порок: ведь катиться вниз и проще и приятнее…

      И самое главное: люди не должны знать, что мы есть! Если кто-то начнёт догадываться, поднимайте на смех, кричите со всех сторон: «Суеверие и мракобесие!» Ну, а если кто-то из вас начнёт откровенничать и являться там, где не положено, казнь будет страшная – растворю в Ничто, до последней микрочастицы!

      Теперь о науке. Если появляются нежелательные для нас знания, их нужно объявить государственной тайной и поместить в спецхраны, куда доступ будет разрешён только особо проверенным нашим. В случае, когда потребуют обстоятельства, эти хранилища будет легко украсть или сжечь!

      Вы должны всегда, ни на одну минуту, не теряя бдительности, помнить о том, что ни единая, где-то озвученная мысль, ни единая научная работа или намерение написать что-то в книге, не должны пройти мимо вашего внимания, а информация об том должна быть незамедлительно доведена до меня! Не-мед-лен-но! Вам это ясно?

      – Яс-с-сно, – чуть слышно прошелестела уважаемая публика.

      – Всяческие инквизиции, цензуры и комиссии, которые мы с таким трудом создавали, должны работать на полную мощность! Всякая мысль о Нём и главной Его цели создания человечества должна мгновенно и беспощадно пресекаться! Объявляться лженаукой, суеверием и мракобесием. И через все подвластные нам каналы подвергаться обструкции и осмеянию! Вам это ясно?

      – Яс-с-сно, – вновь чуть слышно прошелестел ответ.

      – Кому не ясно – смерть! Ясно?

      – Яс-с-сно, – дружно и опять чуть слышно выдохнула публика, и по рядам рябью прокатилось оживление, будто каждому из сидящих в мягкое место воткнули шило – смерти боялись все.   

      Люди не должны понимать и различать главное! Надо устраивать всё так, чтобы они постоянно прыгали с одной благоглупости на другую! Они должны ссориться, стоять в очередях, искать еду и всё время бояться! Всё время! Для этого мы должны постоянно устраивать беззакония, войны и революции, но люди ни в коем случае не должны видеть нашего в них участия! Ни в коем случае!     

      Мы должны постоянно и без устали убеждать их, что много думать очень вредно и опасно для жизни.

      – Кто много думает, тот мало живёт, – хихикнула Квакуша.

      – Да, – подтвердил Тенница, – Чем меньше человек думает, тем удобнее вбивать в него слепую веру. Ещё раз напоминаю: ту веру, которую мы предлагаем, а не веру во всяческие предрассудки! А умники… Они были везде и всегда. Но конец у всех должен быть один – на костре! 

      Во всякой борьбе должна быть ясность цели. Но в смертельном бою ясность высшего смысла должна быть безукоризненной! Наши враги, Его люди, ясность высшего смысла понимают прекрасно и также прекрасно свою цель должны понимать и мы! В этой войне побеждённому пощады не будет! 

      – А что будет, когда мы победим? – с самого заднего ряда подал голос Мрак     

      – Когда победим? – переспросил Тенница, – Тогда мы поднимемся над отравленными гидросферой и атмосферой планеты и будем летать в вечном блаженстве.

      – А что на это попущение скажет Он? – не унимался Мрак.

      – Он ничего уже не скажет, потому что Его не будет, а будем только мы.

      Поверили. Ибо ничто не звучит так убедительно, как беспредельная ложь, произнесённая с наглостью и агрессивным напором. А как же ещё? Так устроена психология – чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят. 

      Наступила тишина, собрание ненадолго умолкло в вожделении такого желанного будущего. Тенница же понимал, что до желанной победы ещё очень далеко: слишком уж неравными были силы. Но и отступать он тоже не мог – обида перехлёстывала через все края разумности.

      Увидев на востоке алую полоску зари, решил завершать:

      – Всё!!! – Он громко хлопнул по столешнице ладонью и вся разношерстная нечисть в мгновение ока исчезла, по большей части от страха обгадившись. Миазмы и смрад поднялись так густо, что у него заслезились глаза. Поднял за ручку стоящий на полу сигнальный колокол, зазвонил. Затем через боковой проход в виноградной решётке прошёл в сад, вдохнул свежесть наступающего утра и успокоился. Шум за его спиной означал привычное: бригада женщин, возглавляемая Магдой, смывала с площадки нечистоты, оставленные его гостями. Они спешили: ведь до рассвета оставалось недолго. 

Нибиру 

      А потом случилась беда, противостоять которой Тенница был не в силах: всё происходило по воле Всевышнего. К Земле подлетела блуждающая планета Нибиру. Чёрное солнце, вдвое больше дневного светила, вопреки всем законам небесной механики, встав в зените, остановило вращение Земли. Собственно, перестала вращаться только земная кора, тонкий слой, называемый литосферой. Всё, что было глубже, продолжало жить своей жизнью, но легче от этого не было: проснулись вулканы, землетрясения вспороли твердь трещинами и разломами, в которые сливались реки и озёра, а взамен поднимались клубы жёлто-серого дыма.

      В каменной стене, окружающей сад Тенницы, образовались широкие проломы.

      Тенница, вынырнув из ближайшей трещины, подошел к навесу, под которым пряталась в тени Хева.

      – Солнце остановилось, смена дней и ночей прекратилась, – запричитала она, – А как ещё можно считать Время, если не днями? Ужас… Но я ждала тебя, Господин!

      Была Магда, она сказала, что их племя Лу-Лу уходит к снежным горам, где много воды.

      А после приходили Боги, искали тебя, Господин, – вскинула на Тенницу чёрные глаза под дрожащими бархатными ресницами.

      – Что спрашивали?

      – Золото. Говорили, что всё золото Земли, что ты собирал тысячелетиями, ты собирал для них…

      – Они его уже нашли и забрали. Но это не всё золото, что есть в Земле. Осталось много больше.

      – Тебе снова на тысячи лет работы…

      – «Тебе…» Там посмотрим, кому, – Тенница недобро прищурился.

      – Я им предложила слетать к тебе в трещину, но они отказались.

      – Правильно поступили… Я бы их встретил, – недобро ухмыльнулся Тенница.      

     – Господин! Пока тебя не было, сюда зашёл Арий, он старший сын северного царя Одина. Я попросила его принести воды. И он стал приходить часто. А потом предложил мне стать его женой. Я согласилась, но попросила его подождать тебя, чтобы ты нас благословил. И теперь я прошу твоего решения.

      – Вот что, – Тенница немного помедлил с ответом, – Раздевайся!

      Хева послушно сбросила хитон и стояла перед ним голая.

      – Теперь ляг на лежанку и руками ничего не делай!

      Медленно провёл ладонью по щеке лежащей перед ним девушки, затем по шее, задержался на груди с быстро затвердевшими сосками. Погладил живот, ниже… Увидев, что она задрожала от возбуждения, задрал свою сутану и скомандовал:

      – Ноги раздвинь! И шире! Руками ничего не делай!

      Оргазм получили одновременно: она – от неиспытуемого ранее страстного вожделения, а он – от сильнейшей боли в огарках крыльев. – Хева в порыве страсти обхватила его руками и притянула к себе.

      – Всё, – подытожил Тенница, сползая с девушки. – Одевайся. Ты родишь Арию мальчика, и он будет для его народа царём.

      – Но, Господин, теперь все мои дети будут твоими повторениями…

      – Именно это я и хотел сказать, – Тенница оскалабился своей жуткой улыбкой.

      – Ты первоженщина, которая даст начало моему народу, всем моим детям. Пройдёт время и дети твоих детей расплодятся, как морской песок.

      – Но они, как ты говоришь, все будут твоими детьми, Господин. А как же те люди, которые поселились здесь, на Земле, раньше нас?

      – Они не мои сыновья. Они присланы сюда с посторонних планет не по моей воле. Но все они будут слугами моих детей, а кто не захочет, тех я уничтожу! – В глазах Тенницы сверкнул жёлтый огонь и он от подкатившей ненависти скрипнул зубами. Это дело времени и денег. Мы сделаем так, что все будут уверены, что их царь родился от тебя. Но, внимание! Если они узнают, что первоотцом твоих детей был я, то у нас ничего не получится.

      – Господин, я сохраню всё в тайне…

      – Люди сверяют свои мысли и поступки со своим сердечным опытом. Научить этому должна кормящая мать. Что ребенок впитает с молоком матери, то и будет для него подсказкой бога. Моей подсказкой.

      – Господин, когда я увижу тебя снова? – подняла на него огромные, полные преданности, чёрные глаза.

      – Теперь не скоро. Ты и твои дети должны молиться мне и должны следовать моим заповедям и заветам. Я вернусь через сорок поколений.

      – Но как мои дети утаят чешую на теле и хвост?

      – Пусть они носят длинные чёрные одеяния и живут рядом, но не вместе с людьми. Пусть без одежды, нагими, ходят только люди.

      Тенница немного помолчал, а затем продолжил:

      – Гордыня живёт в каждом человеке. И она, их гордыня, будет моим союзником. Награды, почести и привилегии мои клевреты будут вручать не за заслуги, а прежде всего по рождению. Народ, который будет служить мне, станет надо всеми, до времени… – Тенница довольно усмехнулся, представляя себе, как будет развиваться его песочная пирамида. – И веди себя сдержанно! – он продолжал научать своё творение. – Вливай себя топливом в пожар заговоров, интриг и революций, но осторожно, соблюдай конспирацию. Помни, что твоя задача много выше и серьёзнее – создать народ, который будет властвовать над всеми народами!

      Они не такие, как мы. Они живут в потоках Всевышнего, они служат Ему, а после жизни к нему же и уходят. Мы не имеем таких способностей по рождению. Но мы можем сделать их своими рабами и мы сделаем это. Ты родишь им царя, который сделает меня их богом и приведёт их народ ко мне в рабство!

      Царь пообещает им переделать Вселенную, удобную для их пользы, а на самом деле мы уничтожим её!

      Помолчали.

      – О! Сколько вкусностей обитает в живом человеке! А он даже не предполагает, какие сокровища носит в себе! Ты, дочь моя и жена моя, твои дети и дети детей твоих, все вы будете тайно и незаметно выкрадывать из человека его сокровища и относить их мне. Отныне я буду ими владеть, а не Тот, Кто создал человека. Ему от человека достанет изношенной кожи с грудой старых костей внутри!

      Сейчас наступило наше время, – самодовольно-счастливым взглядом Тенница провожал струящийся из трещины поток едкого жёлтого дыма.

      – Но ведь мы все погибнем, – заскулила Хева.

      – Не переживай. Погибнет тот, кому давно следовало погибнуть, а мы останемся.

      Я вернусь…– и добавил через паузу, – После…

      Раскинув руки нырнул в дымящую серой трещину. Хева с безвольно опущенными руками пыталась осмыслить происшедшее. 

      – Я всё слышал… и видел, – через разлом в стене шагнул Арий. Поставил перед Хевой большой кувшин и корзину.  – Я принёс тебе еду и воду. Но ответа на моё предложение я ждать не буду. Сегодня мы уходим. Здесь нам больше делать нечего.

      – А я? – Хева с ужасом смотрела на Ария. Тело её начало дрожать как от сильного озноба, – Племя Лу-Лу ушло к снежным горам, а я здесь погибну!

      – Ты сама сделала свой выбор. Только что.

      Хева упала перед Арием на колени. – Я не могла пойти против воли Господина!

      – Этот шибздик в чёрном балахоне, который только что тебя отимел, твой господин?

      – Да, он мой бог и Господин!

      – Ну так жди его, пусть он тебя и спасает.

      – Он не придёт, пока в небе будет стоять чёрное солнце. А я за это время погибну! Ты не хочешь взять меня в жёны, но возьми меня рабыней!

      – У нас нет рабства, – охладил её Арий.

      – Я буду тебе добровольной и самой верной рабыней! Но прости же меня! Не убивай!

      Хева обхватила ноги Ария, обливая их слезами. 

Кольцо замкнулось 

      Арий даже мысли не мог допустить, сколько горя принесёт ему и всему его народу эта маленькая, рыдающая у его ног женщина.

      Неискушённая, чистая душа его не принимала древний закон его народа: «Серая чужая служанка опаснее самого свирепого врага.» Растаяло от жалости сердце Ария и пошла Хева, держась за последнюю повозку, добровольной рабыней, с его войском.

      Там, в Скандии Новой, она добилась признания как самая верная и надёжная служанка. Через год, на празднике летнего солнцестояния, она оказалась рядом с царём Одином и удостоилась близости с ним. В положенный срок родила мальчика. Возмужав, после смерти старого Одина, он убил всех своих братьев, после чего стал царём.

      Кольцо Уробороса, предречённое Тенницей, замкнулось. Змей – олицетворение зла – захватил свой хвост и начал его заглатывать.

      Время пошло и ждать осталось недолго.

                                               Николай Владимирович Подгурский,

                                               член Союза писателей России,

                                               г. Красноярск, август 2024 г.