Неуверенность в обществе и в головах людей нарастает. Разрастается и множится каждый день. Оптимизм отступает в свете непоследовательности и непредсказуемости в политике и поведении некоторых руководителей государств. Они делают один шажок вперед и два-три шажка назад. Подводят и подставляют под репрессии, поверивших России мирных жителей освобождаемых от нацистов территорий. В самом начале операции заняли Херсон, отогнали до окрестностей Николаева нацистов. А в последние дни без боя ушли с правого высокого берега Днепра на левый берег, в заболоченную низину. Под постоянными обстрелами артиллерии нацистов в вязкой почве по левому берегу начали возводить укрепления. А нацисты, верные себе, принялись делать зачистки среди оставшегося мирного населения. Посыпались сообщения о десятках казненных, замученных мирных людях. О расстрелянных с издевательствами пленных российских воинах. Установлены, названы безжалостные убийцы-нацисты Артур Бортничук и Назар Михайловский. Готовые подсудимые для последующего военного трибунала. На первом канале российского ТВ в субботу показали героев-летчиков (Каштанова и его штурмана), которые, затаившись в лесополосе, положили между собой гранату, выдернули чеку и ожидают возможного обнаружения прочесывающими территорию нацистами. Обошлось, не обнаружили, прошли мимо. Дико такое даже слышать. Служил я на советском боевом корабле. Очень дружны мы были: штурманский электрик Паламарчук Игорь, украинец, Гаркуша Саша, минер, украинец, Цуркан Коля, радиометрист, молдаванин, Батян Вася, кок, молдаванин. За них пошел бы в огонь и воду без раздумий. Они за меня тоже. А тут вдруг украинцы – оказались злейшими, кровожадными, ненасытными врагами. Однако и это не предел. Оказывается, есть на Украине белорусы-наемники из т.н. бригады К. Калиновского. Их, по данным ТВ, около одной тысячи 200 человек. Получает каждый из них в месяц от режима Зеленского за предательство по 3 тысячи евро. Имеются доплаты за конкретное уничтожение объектов и людей. Исполняют они, в основном, карательные функции среди мирного населения совместно с такими же «добровольцами» из Польши. В тылах ВСУ подобно гитлеровским карателям из айнзатцгрупп и команд.

     Это разве не фашизм, не нацизм? За 8 лет на Украине их выпестовало ЕС, подобное же сотворил за 7 лет гитлеровский режим в Германии и во многих странах континентальной Европы к концу 1930-х годов прошлого века. Помним их кровавый след. Перед гитлеровцами в Европе выстояли только сербы. Передо мной копия протокола допроса одного из гитлеровских наемников от 10 октября 1961 года. Книримас Юозас сын Юозаса, 1914 года рождения. Он сообщает, что в 1941 году в Каунасе вступил в национальный батальон № 2, который был позже переименован в немецко-литовский карательный батальона № 12, им командовал Импилявичюс, которого за зверство позже назовут «Минским мясником». Батальон залил реками крови мирных жителей всю Белоруссию. По прибытии в Минск его солдаты-литовцы приняли присягу на верность Гитлеру. Через несколько дней первая рота батальона уже отправилась в еврейское гетто Минска. Командиры взводов Прунге и Гетявичюс выгоняли евреев из квартир на площадь в средине гетто: мужчин, женщин, детей. Собрали более 1500 человек. Их окружили литовцы и погнали за город. Примерно в 4-5 километрах на незаселенной местности, которую каратели называли «полигон». Помню, уточняет каратель Киримас Ю.Ю., там был овраг. Уже было выкопано около 4-х больших ям. Длина их могла достигать 30 метров. Ширина была такой, чтобы поперек мог лечь человек. Глубина свыше 2-х метров. Колонну остановили за горкой, чтобы обреченным на убийство не было видно место расстрела. Подсудимый дает описание местности, которое сегодня называют «куропатами».

      Перед куропатским холмом, на юг от него, земля сохранила следы такой ямы с описанными размерами, из которой в 1943-1944 годах гитлеровцы успели выбрать и сжечь останки расстрелянных в 1941-1942 годах людей. Свидетельские показания о таком действии гитлеровцев в 1943 – 1944 годах на этом месте имеются. Исполнялся приказ Гиммлера «Тайная натура», совершенно секретный приказ о сокрытии следов своих злодеяний. О нем стало известно на процессе над карателями в Минске в 1946 году.

      На место расстрела прибыло так же несколько немецких офицеров и солдат. Затем одни солдаты охраняли евреев, а другие брали группы по 40-50 человек и гнали к ямам. Недалеко от ямы их заставляли раздеться до нижнего белья. Расстреливали отделениями. Такое указание дал Петраускас. Солдаты отделений по 16-18 человек построились в шеренгу на краю ямы. Когда раздетых евреев подгоняли, солдаты силой понуждали их прыгать в яму. Если кто-либо не подчинялся, его избивали прикладами и насильно толкали в могилу. При таком способе расстрела многие обреченные были только ранены. Однако на них толкали следующую группу. Сколько тогда расстрелял людей, обвиняемый не считал. Отделение расстреляло тогда три группы по 40-50 человек. Из солдат отделения вместе с обвиняемым расстреливали Узас, двое братьев Вепраускасов. Больше он не вспомнил. Вообще из солдат первой роты расстреливали Шимонис Ионис, Варнас Ненюс и все другие. Исключение составляли лишь оставшиеся на службе в роте. Он еще вспомнил, что участвовал ефрейтор Чирвинскас. Сам он тоже расстреливал. Убили более 1500 человек. Расстреливала одновременно с ними и вторая рота, из которой помнит только Лебеджинаса. Когда яма была заполнена трупами, ее закапывали землей сами евреи. Подсудимый видел, как закапывали и раненых, но еще живых, которые стонали и кричали. Расстрел продолжался с утра до сумерек. На место расстрела была доставлена кухня, кормили на месте. Он вспомнил, что еще до расстрела с места расстрела увезли группу евреев в Минск. Увезла одна машина, но почему, он не знает. На местности и сегодня имеется яма могилы, описанной карателем. Правда из нее выбраны и сожжены останки жертв. Выбирали и сжигали советские военнопленные в 1943 – 1944 годах. Свидетельские показания об этом действии по сокрытию злодеяний гитлеровцев перед их бегством из Белоруссии в 1944 году имеются.

      Осенью 1941 года подсудимому пришлось лично участвовать в казни через повешение партизан и подпольщиков города Минска. Обвиняемый свидетельствовал. Было воскресенье. Еще в субботу вечером карателей предупредили, что утром будет построение. Примерно в 9-10 часов весь батальон построили. Было приказано одеть каски и взять винтовки. Все одели шинели. В субботу от немцев для офицеров принесли сабли. Командир батальона Импулявичюс повел батальон в центр города к тюрьме. Туда же шли и командиры рот Кемзура З.Б. и Усялис Ю.В. Импулявичюс пошел к немцам. Через Гецявичуса он предал приказ построиться полукругом на площади перед воротами тюрьмы. Из открывшихся ворот выгнали группу мужчин и женщин. Их гнали группами           по три человека. У одного из тройки на груди висела доска с надписью на немецком и русском языках о том, что они стреляли в германских солдат. У заключенных руки были связаны за спиной. Солдаты батальона, окружив, гнали заключенных в сторону городского сада, который находился рядом с городским театром. Еще по пути следования Гецявичюс выделил Варнаса, Шимониса, Ионаса, Киромаса, Вепраускаса, Ненюса. Было ли выделено больше солдат, он не помнит. Именно они должны были надевать петли на шеи, обреченным на смерть. В городском саду, насколько помнил подсудимый, повесили 4 человека, трое мужчин и одну женщину. На самом деле казнили 6 человек – 4 мужчин и 2 женщин. Петли надевали Шиманис и Варнас в двух местах. Один из обреченных на смерть мужчин упал, так как отвязалась веревка. Подсудимый поднял этого мужчину и поддержал, пока Варгас закрепил веревку. Затем отпустил и мужчина повис.

      Затем подсудимый с другими сослуживцами отправились в другое место. Согласно описанию виселицы и фотографии, другим местом являлась современная площадь Якуба Колоса. Повесили троих. Двух неизвестных мужчин и одну женщину – Елену Островскую. Их повесили на электрических или телеграфных столбах. Там к столбам были прибиты перекладины и на них вешали. Здесь была использована грузовая автомашина. Каким образом она там оказалась, каратель не помнил. В кузове автомашины находились мужчины и женщина. Мужчин с автомашины повесил на столб Вараускас. На этот же столб повесил женщину сам подсудимый, то есть лично наложил петлю на ее шею.           Имена ДВУХ мужчин установить не удалось. Перед тем, как обвиняемый повесил женщину, Гецявичюс дал ему выпить водки. Выпил он примерно 300 грамм. Другим тоже давали выпить перед казнью. Выпить давал Гецявичюс. Обвиняемый уточнял, что в тот день казнили через повешение и в других местах города. Кто именно был исполнителем в других местах, он не видел, но лично участвовали солдаты их батальона. От Гецявичюса он после узнал, что повесили 12 советских партизан. Повешением руководил Гецавичюс. Командира роты Кензура во время экзекуции подсудимый не видел. Казненных оставили висеть около трех дней, охраняли их солдаты батальона. Что затем сделали с трупами, он не знает. Но больше в городе Минске подобной казни они не совершали. (Справка: Обвиняемый Киримас Ю.Ю. в 1962 году осужден Верховным Судом Литовской ССР к Высшей мере наказания. Арх. Дело № 4/147. Протокол допроса — перевод с литовского от 11.10. 1961 года).

      Показания дал и командира третьей роты того же 12-го карательного немецко-литовского батальона Усялис Юозис сына Балтруса 06 октября 1961 года в городе Вильнюсе. Он, как обвиняемый, сообщил, что осенью 1941 года ему пришлось участвовать в казни через повешение 12 партизан и подпольщиков города Минска. Было последнее воскресение октября. Утром объявили построение батальона и повели к тюрьме. У ворот солдат построили полукругом. Из тюрьмы немцы выгнали заключенных: 9 мужчин и троих женщин. Выводили тройками. На шею одному из тройки повесили фанерные щиты с надписями на немецком и русском языках, что они стреляли в немецких солдат. Подробностей казни и исполнителей подсудимый не называл. Ссылался на забывчивость, всячески стремился преуменьшить свое участие в казнях и операциях роты. Подтвердил только, что выполнял все приказы и выделил солдат для охраны места казни.

      В отличие от Киримаса Ю.Ю., которого мучили угрызения совести, Усялис старался спасти свою жизнь, юлил, выкручивался. Признавал только то, чего отрицать было невозможно. Верховный Суд Литовской ССР посчитал его вину в совершении карательной деятельности в отношении мирных советских людей доказанной полностью, приговорил его к высшей мере наказания.

      Кто-то из читателей может усомниться в отношении совести у подобных людей. Наша деревня Озеричино, Пуховичского района была практически полностью партизанской. Можно вспомнить, что была попытка одного из жителей уйти в полицию, однако партизаны не позволили ему уйти в Руденск из деревни живым. Однако один житель все же стал полицейским. Из семьи, которую называли в деревне семьей Пудиковых. Выпорхнул, стал полицаем, и стал ненавистным для всех жителей деревни. Негативно сельчане относились после войны ко всей этой семье. И члены семьи после войны сторонились односельчан. В 1944 же году этого полицая нагнали в колонне убегающих гитлеровцев. Среди нагнавших красноармейцев оказались и бывшие наши партизаны, которые в военном трибунале доказали, что он преступник и по решению трибунала — казнили. Тогда они были уже воинами Красной Армии. Помню их красочный, со всеми подробностями, рассказ на собрании односельчан о поимке и казни этого предателя, его ползании в грязи и просьбы о прощении у народа за измену. Гитлеровцы в годы оккупации у нас в качестве карателей часто использовали литовцев, латышей, украинцев.

      А в самих этих республиках привлекали к своей карательной деятельности неустойчивых, морально и идейно слабых сограждан из наших мест. В деревне у нас был коренной житель Фрол (имя изменено). Дружил он со своим однополчанином из Пристани, деревни в 20 километрах от нашей. Перед войной (около 1940 года) они оба были призваны в Красную Армию. Служили в Прибалтике. В армии же встретили и пережили войну. После войны дружили, расстояние в 20 километров для них не стали преградой. Встречались, ездили друг к ругу в гости. Руки у Фрола были во истину золотые. Сын лесника. Любая работа ему была по плечу. В колхозе работал мельником. Стремился всем помочь в любом серьезном и мелочном даже деле. Тачал и чинил обувь (сапоги, ботинки и туфли). Мог отремонтировать любую вещь и все с добрым словом в придачу. Почему-то с детства мне казалось, что у него на спине какой-то непосильный груз. Не пойму почему, но так мне казалось. Был он высокий, статный, очень крепкий мужчина. Однако чаще всего был сумрачен, мог запить на несколько дней. А затем без меры удариться в крестьянский тяжелый труд. Я уже после 17 лет не жил в деревне.  В один из приездов домой в начале 1970-х годов, узнал от родных, что Фрол покончил жизнь самоубийством. А было так. Перед этим получил он повестку из Минска, из КГБ. Ему предлагалось через неделю прибыть в Минск, в КГБ для дачи показаний. Прибыть в качестве свидетеля на улицу Комсомольскую. Он съездил к своему другу и однополчанину в Пристань. Его однополчанин тоже получил такую же повестку. Фрол в назначенный день собрался ехать в Минск. Попарился накануне в бане. Оделся по-праздничному. За 40 минут до автобуса пошел в сарай. Сказал жене, что идет доглядеть корову перед поездкой. И исчез. Прошло уже время отхода автобуса. Жена забеспокоилась, побежала в хлев, где увидела, что Фрол повесился.  Естественно, начался процесс подготовки и проведения похорон. Позже стало известно, что в тот же час подобное случилось и в семье друга Фрола в Пристани. Односельчане, посудачив-порядив, справедливо посчитали, что это отголосок войны. Не чисты перед людьми оказались Фрол и его однополчанин в годы оккупации. Взыграла совесть. Запачкались они изменой и кровью соотечественников в годы войны. Именно совесть заставила уйти из жизни. Уйти, не опорочив чести семьи, детей и внуков. Не посмели они бросить на них свою злую тень. Завещали им оставаться людьми советскими, людьми русскими!

      А на Украине лютует война. Течет реками русская кровь. Без меры и объяснений. Мудрые повторяют: ворон ворону глаз не выклюнет. Это мудрость народная, мудрость многовековая. Абарамович, Чубайс и Медведчук, Парашенко с их крышами в Киеве, Кремле и Вашингтоне – ягодки одного дерева. Разбогатели, разбухли, налились злобой к своим людям одинаково на ограблении, доведении до нищеты и горя народов Советского Союза. Только избавившись от них и им подобных в России и на Украине можно прекратить братоубийство. Естественно виновны и американцы, и Европа. Однако корень зла в воровстве и незаконном захвате собственности, в непомерном присвоении достояния народа мизерной кучкой проходимцев — зеленских. Спасет нас от самоуничтожения кричащая о себе национализация земли, ее недр, банков, предприятий, накоплений интеллектуальной собственности. Созидательный творческий труд на всех и на отдельно персонально каждого человека. Иначе гибель всего человечества! На нас с надеждой смотрит весь мир. Только в этом случае проснется совесть и на Украине, и в России. Оживут глубинно, спрятанные в народе, кровно — родственные чувства. Расцветет древо дружбы и справедливости. Заживем мы семьей единой, новой, вольной. В счастье и процветании заживем без олигархического – враждебного, смертельного, ракового, по своей сути, нароста. Как жили 70 лет после 1920 года!

Емельян Николаевич Лепешко, подполковник КГБ СССР в отставке, деревня Зыково, Логойского района, Минской области