Российский 1917-й год произвел общемировую революцию в научном осмыслении истории и эволюции человеческой цивилизации. Тысячелетиями существовавшая эксплуататорская, надличностная формация надломилась, от нее отторгся восточнославянский мир, бросивший бескомпромиссный вызов устоявшимся и, казалось бы, незыблемым общественным отношениям.

Впервые мир воочию узрел пионерское (первопроходческое) государство – Советскую Россию, СССР. «Русский прорыв», по образному выражению И.В. Сталина [7, т. 5, с. 82], поразил реальное социальное сообщество неожиданным фактом реализации утопических проектов прежних лет о справедливом мироустройстве [2, с. 173].

От рабства и эксплуатации к «обществу свободной индивидуальности» [4, т. 46, ч. 1, с. 101] – таков аксиологический смысл первого шага на пути отхода всего мира от экономической, эксплуататорской системы человеческого бытия. В данном пионерском событии явно и зримо обозначились те грани, которые кардинально перевернули общественно-социальное сознание мирового сообщества. Латентно подразумеваемые утопические прожекты вдруг обрели реальное значение.

Основатели советского государства, в первую очередь, В.И. Ленин с определенным скепсисом относились к социально-философскому моделированию общества социальной справедливости. Но, известно, что они прекрасно знали постулаты утопического социализма, видели его слабые места и наивные предположения, однако системно выделяли в произведениях мыслителей-утопистов – Т. Мора, Т. Кампанеллы, Дж. Уинстэнли, Ж. Мелье, Морелли, Г. Бабефа, А. Сен-Симона, Р. Оуэна и др. –  те концепты, которые теоретически закладывали в основание будущего пролетарского государства, а в дальнейшем реализовывали их на практике.

История постоянно демонстрирует корреляцию человеческих потребностей и устремлений как антагонистических производных от несправедливых общественных отношений реального мирского к более справедливым. Утопические проекты общества будущего, рисуемые мыслителями Нового времени, в каких-то отдельных проявлениях получали свою реализацию в экономической формации, но их максимализм зижделся на полном отрицании этой формации.

СССР стал реальным воплощением утопических проектов справедливого общественного устройства. В чем конкретно это проявилось?

Во-первых, на карте мира появилось государство, которое не просто пацифистски, а государственно-идеологически «Декретом о мире» 1917 г. провозгласило и продемонстрировало всему миру реальную возможность противостоять такому негативно-закономерному проявлению эксплуататорской сущности державно-мировой элиты как перманентные военные усобицы и конфликты, имеющие целью приращение потенциальных возможностей к большему приросту прибыли. Таковые войны – роковая неизбежность экономической формации мирового сообщества, что констатировали еще философы-утописты [8, с. 110, 131]. Для гуманистической формации, дверь в которую открыло советское государство, военные столкновения губительны, катастрофичны, антиисторичны.

С появлением СССР прекратить войны полностью, конечно же, не представлялось возможным. Но одно то, что глобальной целью всей Второй мировой войны было полное уничтожение пионерского государства, показывает, что уходящая формация просто так, легко, послушно не сходит со сцены мировой истории, она использует все возможности, чтобы сохранить самоё себя. И это – закономерность. С другой стороны, победа Советского Союза в Великой Отечественной войне и во Второй мировой войне воочию убедила весь мир в том, что пионерский прорыв Советской России в третичную, гуманистическую формацию был отнюдь не забеганием вперёд, не неудавшимся экспериментом. Более того, «русский прорыв» получил явную, публичную поддержку здравомыслящих, пацифистских граждан мира. Победа Советского Союза в войне – это исторически выверенный ответ привходящей формации формации уходящей.

Послевоенная история показала со всей убедительностью, что за 45 лет только два масштабных конфликта сотрясали мир – корейская и вьетнамская войны, которые демонстративно явили собой противостояние двух общественно-экономических формаций – пионерской и сходящей. Мир воочию убедился, что в лице СССР обозначилась уверенная преграда военным конфликтам, в том числе, регионального масштаба.

В данной ситуации перед ведущими мировыми державами встала проблема: как без войн решать жизненеобходимые для экономической формации вопросы рынков сбыта товаров, а, главное, источников энергосырья? Государства вторичной формации к этому были не готовы… Выход виделся только в приспособлении, в их адаптации к новым историческим условиям, диктуемым гуманистической формацией. А это в рамках эксплуататорской формации возможно лишь временно. (Нашелся другой способ самосохранения – уничтожение пионерского государства).

Во-вторых, Советский Союз предъявил новое, реальное понимание и видение такого популярного явления как демократия, т.е. не мнимое, не симулятивное, истинное в прямом переводе данного понятия народовластие. Был осуществлен наглядный переход от, якобы, демократического постулата – «Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы» (Конституция РФ 1993 г.) – к непосредственному участию советского человека в государственном управлении, если не на высшем, то на низшем уровне, а также в производственном и бытовом управлении. Необходимо учитывать, что участие во власти может осуществляться на самых различных уровнях – не только на уровне страны, области, но и на уровне района, города, села, а также в самых разнообразных сферах – в производственной, в социально-бытовой, в общественно-политической и пр. Сводить право любого гражданина на участие во власти лишь к праву голоса на выборах абсолютно недемократично.

Советская история дала позитивный пример истинной демократии, истинного народовластия: в управлении государством в центре и на местах могут и должны участвовать все слои трудового населения, представляющие многообразный спектр социальных интересов и составляющие генеральную совокупность общественных потребностей. Участие всего населения в управлении обществом, в законотворчестве –  важнейший элемент подлинного народовластия [8, с. 76].

В реальной жизни социалистического государства был осуществлен марксистский принцип «управление народа посредством самого народа» [4, т. 17, с. 350]. Впервые был апробирован социальный опыт приобщения народа к управленческим функциям. Научная мысль о возможности самоуправления, самоорганизации человеческого общества материализовалась и получила реальное воплощение в советской действительности.

Возникающие в СССР массовые инициативные организации – профсоюзы, кооперативные объединения, комсомольские и детские, общественные и самодеятельные организации содействовали привлечению к управлению государственными делами миллионные массы населения, что позволяло многократно умножать потенциальные возможности государственного аппарата.

Такое соединение государственного аппарата с многомиллионным населением и есть, по утверждению И.В. Сталина, истинная демократия [7, т. 7, с. 162–163]. В этом смысле опыт Советского Союза демонстрировал миру новую структуру действительного народовластия, а именно: отказ от трансцендентности постановочного парламентаризма, как оторванного от будничной жизни населения института; отказ от принципа разделения властей, делающего государственное управление профессиональным, а не самодеятельным атрибутом; отказ от декларативного, виртуального приоритета прав человека.

Человеческая цивилизация в лице советской, социалистической демократии шагнула далеко вперед от демократии либерально-олигархической. Ведущим признаком советской демократии стало реальное участие каждого гражданина СССР в экономической, политической, социальной и культурной жизни страны. Впервые «права человека» были соединены с гарантией соблюдения этих прав (на что намекал еще Т. Мор [8, с. 68]), чего совершенно не было в Конституциях ведущих держав мира, лишь провозглашающих и декларирующих права и свободы.

Уникальным производным социалистической демократии, открыто и даже конституционно провозглашенным, явилась советская однопартийная политическая система.

Большевистские лидеры воспринимали политическую партию, в первую очередь, не с позиции организационного феномена, а с позиции «классовой организации пролетариата» (7, т. 10, с. 99). Под последним подразумевалось идеологическое целеустремление коммунистической партии к выражению интересов трудовых слоев населения, наемных работников.

В-третьих, в основание советской (социалистической) демократии был заложен приоритет общенародной собственности на средства производства в пику приоритету частной собственности на средства производства.

Аксиома: там, где государство незыблемо охраняет частную собственность, не может быть ни прав, ни свобод человека, ни истинной демократии. Английский мыслитель Томас Мор главным источником социального неравенства, как основания социальной несправедливости, считал разделение общественного организма в аспекте отношения собственности. По Мору, «…повсюду, где есть частная собственность, где все измеряют деньгами, там едва ли когда-нибудь будет возможно, чтобы государство управлялось справедливо или счастливо» [8, с. 57]. В условиях доминирования частной собственности взаимоотношения людей различных социальных слоев и групп не могут основываться на высших общечеловеческих правилах общежития [1, с. 299; 5, с. 140; 9, с. 175].

Дж. Уинстэнли, Ж. Мелье нашли удачный синоним понятию «частная собственность» – рабство [8, с. 107, 134]. Тягостно и крайне трудно понять состояние рабского унижения, еще тяжелее избавиться от него. Как и от частной собственности: «Люди незаметно свыкались с рабством и теперь так сжились с ним, что даже почти не думают, чтобы вернуть себе свободу; им кажется, что рабство есть естественное состояние» [8, с. 134]. Избавление от ига тирании и уничтожение тиранов Ж. Мелье считал абсолютно справедливым и необходимым поступком людей [8, с. 135–136].

Ввиду этого в Советском Союзе за аксиологическую основу социальной справедливости было взято преобладание не частной, а общественной собственности.

Советский Союз продемонстрировал личностно-психологическую и технологическую доминанту общественной собственности над частной. Как коллективный труд эффективнее индивидуального, как обобществленное хозяйство эффективнее единоличного, так и общественная (общенародная) собственность оказалась на практике намного эффективнее частной: величайший экономический рывок 1930-х гг. позволил создать в СССР высокоинтегрированную экономику; послевоенное «экономическое чудо» 1940-х гг. привело к восстановлению разрушенной экономики в кратчайшие сроки; планомерное функционирование советского хозяйства вывело СССР в разряд двух сверхдержав мира.

Общественная собственность в СССР воочию убедила весь мир в ее значительном превосходстве над частной, поскольку в условиях развития мировой экономики позволяла сохранять стабильность, устойчивость и безопасность государства. Данную форму собственности возможно было подвергать долговременному, научно-логистическому планированию, научно-техническому экспериментированию, подстраивать ее под социальные запросы населения.

Неслучайно на данный феномен советской цивилизации не просто обратили внимание руководящие силы США, Германии, но и с высокой результативностью внедряли, в определенных пропорциях, в социально-экономическое развитие собственных стран.

В Советском Союзе собственность, определяющая характер всех общественных отношений, понималась как «…совокупность общественных отношений по поводу присвоения-отчуждения жизненных благ» [10, с. 26]. При этом управленческое мышление экономических субъектов СССР диктовалось конкретным, созидательным, идеологическим целеполаганием, а не ущербно прагматичной целью извлечения сверхприбыли.

В СССР было осуществлено мощное пионерское начинание в аспекте создания высокоинтегрированной экономики – производственное кооперирование многомиллионного российского крестьянства на основе общественного пользования землей и основными средствами производства. (Зачаточные мысли о совместном и равном пользовании богатствами земли заложены в произведениях утопистов [8, с. 59, 131]). Это позволило кардинальным образом в кратчайшие сроки перестроить всю отечественную экономическую систему, превратить ее в единый социально-экономический организм. Массовое кооперирование не только обеспечило продовольственную безопасность страны, но и избавило сельскую отрасль экономики от ригористичного феномена, получившего название «рискованное земледелие».

По пути производственной кооперации сельского населения, воодушевившись примером Советского Союза, двинулись многие страны, уже имевшие подобные традиции. Наиболее наглядным примером является система израильских кибуцев – сельскохозяйственных коммун, в которых земля и средства производства находятся в общественной собственности, осуществляется самоуправление в форме общего собрания тружеников, безукоснительно реализуется принцип равенства членов кибуца в труде и потреблении всех благ. На сегодняшний день сельскохозяйственные кибуцы – высокотехнологичные предприятия с высокой эффективностью производства.

В-четвертых, Советский Союз в реальном социальном пространстве утвердил и распространил пока никем в мире неповторимую наднациональную, надрелигиозную, надклассовую идеологию – идеологию пролетарского интернационализма. По этой идеологии центральным, общим элементом всего мироздания является не просто человек, но Человек Труда. Философская категория единичного, особенного и общего учитывала в данном явлении и потребности, и способности каждого индивида. Критериальным индикатором данной идеологии являлся труд, отношение к труду каждого отдельного человека.

По законам советского государства труд советского человека являлся не только правом, но и обязанностью. На фактор добровольного и принудительного труда мыслители-утописты обращали крайне пристальное внимание, видя в этом принцип справедливого жизнеустройства [6, с. 276; 8, с. 113, 116]. Дж. Уинстэнли ратовал за принудительный труд не по карательной причине, а из гуманистических побуждений; труд – это способ предотвращения эгоизма, праздности, но и сохранения физического и духовного здоровья [8, с. 119].

Прекариат этой идеологией ни в коем случае не мог материализоваться, поскольку для этого не было гуманистических оснований. Прекариатство, религиозный фанатизм, провоцируемый терроризм появляются в условиях отсутствия общеобъединяющей идеологии пролетарского интернационализма.

История мыслительных построений не раз демонстрировала осуществление в общечеловеческой практике самых, казалось бы, несбыточных конструкций. Проект «Союз Советских Социалистических Республик» можно считать уникальным социальным экспериментом, учитывая при этом, что эксперимент – один из самых надежных и эффективных методов научного познания. Выдвинутая утопистами Нового времени гипотеза о возможности существования общества социальной справедливости была подвергнута экспериментальной проверке в формате социалистического государства. Эксперимент дал позитивные результаты, показав реально осуществимые перспективы справедливого человеческого будущего.

Список литературы

1. Бабеф, Гракх. Сочинения. В четырех томах / Пер. с фр. Е.В. Рубинина. Т. 1 / Гракх Бабеф. – М.: Наука, 1975. – 392 с.

2. Грехов, А.В. Великая российская революция в зарубежной историографии XXI века / А.В. Грехов // Революции как предмет научной и философской рефлексии: материалы Всероссийской научной конференции с международным участием (Н.Новгород, 23–24 апреля 2016 г.). В 2 ч. – Н. Новгород: Издательство Нижегородской государственной медицинской академии, 2016. – Ч. 1. С. 171–178.

3. Ленин, В.И. Полное собрание сочинений.

4. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения.

5. Морелли. Кодекс природы или истинный дух ее законов / Пер. с фр. М.Е. Ландау / Морелли. – М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1956. – 300 с.

6. Роттердамский, Эразм. Воспитание христианского государя / Эразм Роттердамский. – М.: Мысль, 2001. – 365 с.

7. Сталин, И.В. Сочинения.

8. Утопический социализм: Хрестоматия / Общ. ред. А.И. Володина. – М.: Поитиздат, 1982. – 512 с.

9. Фурье, Шарль. Избранные сочинения / Пер. с фр. И.И. Зильберфарба / Шарль Фурье. – М.: Издательство Академии наук СССР, 1951. – 396 с.

10. Черкасов, Г.И. Общая теория собственности / Г.И. Черкасов. – 3-е изд., дораб. –М.: ЗАО «Издательство ″Экономика″», 2009. – 408 с.

Опубликовано  в:

Социальная справедливость: утопии и реалии. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения В.И. Ленина (Нижний Новгород, 25–26 апреля 2020 г.) / Под общей редакцией А.В. Грехова и А.Н. Фатенкова. – М.: Аквилон, 2020. – 408 с.