Развал СССР, обернувшаяся существенным усугублением социально-экономического кризиса политика «шоковой терапии», прозападный и антинациональный внешнеполитических курс, фактическое потакания разгулу антисоветизма, русофобии, криминала, разврату не могли не вызвать серьёзного всплеска народного недовольства. Всё изложенное обязательно должно было отразиться на политических предпочтениях россиян.

В 1991 году многие жители нашей страны, будучи растерянными и деморализованными «перестроечной» пропагандой, поддержали т.н. «демократов». На какое-то время общество готово даже было смириться с определёнными потерями в результате перехода к капитализму (именуемом антисоветчиками просто «рыночной экономикой»). Ведь обещали же осенью 1991 года Б.Н. Ельцин и «младореформаторы», что ситуация будет несколько ухудшаться в течение первых шести месяцев «реформ», после чего произойдёт улучшение обстановки. Но известно, что и после середины 1992 года всё продолжало менять в противоположную сторону. Это во-первых. Во-вторых, масштабы «временных трудностей» первой половины 1992 года существенным образом превзошли ожидаемые. Примечательно, что даже первый вице-премьер Е.Т. Гайдар, выступая 7 апреля 1992 года на VI съезде народных депутатов РФ, вынужден был констатировать, что «масштабы повышения цен… оказались большими, чем мы предполагали, а падение уровня жизни – более резким». А ведь всегда можно минимизировать негативные последствия при выработке действенных приоритетов. Кроме того, встаёт вопрос – ради чего следует жертвовать даже временно? Во имя торжества определённой доктрины? Но ведь любые преобразования, взятие на вооружение конкретной концепции представляют собой не самоцель. Это – средство укрепления экономической, геополитической и иной мощи страны, улучшения благосостояния народа. А либералы по сути больше были озабочены реализация программы ради программы. Можно было бы так или иначе смириться с подобным подходом, если даже насаждаемая доктрина соответствует прогрессу и интересам страны. Но что представляют собой неолиберализм и «вестернизация» (причём не только в отношении России), известно не понаслышке.

Стремление во что бы то ни стало проводить в жизнь разрушительные эксперименты в сочетании с подчинением интересов Отечества диктату иностранных государств, с всплеском хаоса, организованной преступности и национал-сепаратизма не могли не вызывать нарастания протестных настроений среди соотечественников. Между прочим, это фиксировалось социологическими службами. Например, 25 марта 1992 года «Российская газета» опубликовала результаты опроса на тему оценки ельцинской политики, проведённого Центром сравнительных исследований. В данном материале полученные весной 1992 года данные сопоставлялись с настроениями россиян, озвученных осенью 1991 года. Какая вырисовывалась картина? Если осенью 1991 года «отлично» оценивали деятельность Б.Н. Ельцина на посту президента 5,2% респондентов, а в марте 1992 года – 2,1%. За аналогичный период количество людей, дающих «хорошую» оценку деятельности тогдашнего главы государства, сократилось с 32,9% до 10,4%. Зато за осень 1991 – весну 1992 гг. выросло количество тех, кто скептически настроен в отношении действий власти. Так, число ставящих «среднюю» оценку деятельности Бориса Ельцина, увеличилось с 22,8% до 24,1%, ставящих «удовлетворительную» отметку – с 20,8% до 32,9%, ставящих «неудовлетворительную» оценку – с 9,4% до 22,5%.  Безусловно, большинство жителей нашей страны продолжало нейтрально оценивать действия Б.Н. Ельцина (речь о тех, кто дал президенту «среднюю» либо «удовлетворительную» оценку). Однако невозможно пройти стороной мимо уменьшения за вышеупомянутый период твёрдых сторонников действий «демократического» режима – с 38,1% до 12,5% (россияне, ставившие главе государства оценки «отлично» и «хорошо») и одновременного увеличения оппозиционно настроенных граждан – с 9,4% до 22,5% (тех, кто «неудовлетворительно» оценивал деятельность Б.Н. Ельцина и его команды). Как видим, если осенью 1991 года пропрезидентски и проправительственно настроенных россиян было больше, чем антиельцински настроенных, то весной 1992 года всё выглядело совершенно иначе.

Небыстрое, но изменение политических предпочтений россиян представляло собой закономерную реакцию общества на упомянутые в начале статье контрпродуктивные тенденции. Ну а ельцинское выступление на состоявшемся 5 апреля 1992 года «Собрании граждан Российской Федерации», во время которого он обозначил собственную приверженность компрадорскому курсу, окончательно выдало с головой «демократическую» власть. В условиях обстановки рассматриваемого нами времени важно было требовать, прежде всего, смены курса. Но это должно было отражаться отнюдь не только в смягчении последствий радикальных «реформ», не только в придании большего внимания социальной сфере, не только в оказании финансовой и налоговой поддержки производителям всех форм собственности. Важно было ставить вопрос о выработке иной стратегии развития России. В перспективе речь должна была идти об обновлённом Советском социализме. Однако, учитывая обстановку 1990-х годов, на этапе решения задач национально-освободительной борьбы, желательно было сперва ограничится борьбой за сбалансированную планово-рыночную экономику, за многообразие укладов и форм собственности при главенствующей роли государственной.

Дело не ограничивалось социально-экономической проблематикой. Следовало прилагать усилия ради недопущения развала России, подчинения её диктату зарубежных стран, ради воссоединения противозаконно разрушенного СССР, ради элементарной стабилизации обстановки. Всё это диктовало необходимость проведения качественно иной внешней политики, укрепления обороноспособности и внутренней безопасности, воссоздания управленческой вертикали с целью пресечения антиконституционной и сепаратистской деятельности региональных руководителей, прекращения вседозволенности средств массовой информации, пропаганды ими антироссийских воззрений, разврата и аморализма, решительной борьбы с организованной преступностью. Конечно же, надо было ставить на повестку дня вопрос о недопустимости отказа от Советских форм народовластия и насаждения политической системы, выгодной западникам/ «реформаторам-рыночникам» и новым «хозяевам жизни», заинтересованных в «закручивании гаек», в воспрепятствовании волеизъявления народа с целью волевого проведения в жизнь «непопулярных», но якобы «спасительных» мер. Конечно же, крайне наивно было полагать, что команда разрушителей нашего государства воплотит в жизнь подобные меры. Поэтому витали в воздухе идеи, связанны с отзывом у президента Б.Н. Ельцина предоставленных ему осенью 1991 года V съездом народных депутатов РСФСР дополнительных полномочий, с отставкой кабинета министров «младореформаторов» и с формированием коалиционного правительства национального согласия. А в перспективе следовало обязательно поставить вопрос об импичменте в отношении Б.Н. Ельцина, о предании суду его и ряда его приближённых. В первую очередь – за нарушение в декабре 1991 года положений Конституции, провозглашавшей референдум высшим непосредственным выражением власти народа. Разрушение вопреки позиции соотечественников Советского Союза, нанесение территориального урона нашему государству, последствия которого мы испытываем вплоть до сегодняшнего дня, — это однозначно тягчайшее преступление без срока давности. Лица и группировки, виновные в серьёзных правонарушениях, обязаны отвечать перед судом, вне зависимости от статуса и положения.

Всё перечисленное было озвучено выступавшими на прошедшем на Манежной площади 5 апреля 1992 года митинге коммунистических и национально-патриотических организаций. В принятом его участниками обращении к делегатам VI съезда народных депутатов выдвигались требования отставки отставки президента и кабинета министров, формирования нового правительства национального согласия. Соответствующие вопросы также поднимались во время работы съезда оппозиционно настроенными депутатами, вроде генерала Б.В. Тарасова, И.В. Константинова, М.Б. Челнокова и т.д.

Сперва казалось, что инициативы депутатов блока «Российское единство», представлявшего коммунистические и патриотические фракции, имели шансы на прохождение. Какая политическая конфигурация сформировалась на VI съезде? 359 народных депутатов принадлежали к оппозиции (речь как о фракциях «Коммунисты России», «Аграрный союз», так и о фракциях «Россия», «Отчизна», «Гражданское общество», «Российский Союз»),  401 – к т.н. «центристам» (колебались между проправительственными и оппозиционными политическими силами, выдвигали к кабинету министров претензии, но политически защищали президента, а подчас и само правительство, предлагая лишь оказывать давление на него, но не допускать отставки) (таковыми были фракции, подобные «Свободной России», «Промышленному союзу», «Беспартийным депутатам», «Левому центру», «Смене» и т.д.), 120 – к «демократам» (поддерживали действия ельцинско-гайдаровского правительства – фракции «Демократическая Россия», «Радикальные демократы»).  Вряд ли предложения оппозиции могли быть претворены в жизнь. Тем не менее, можно было хотя бы включить в повестку дня вышеперечисленные вопросы – тогда у оппозиционных депутатов появилась бы реальная возможность донесения позиции как коммунистов, так и патриотически настроенных сторонников «демократических» и «рыночных преобразований» до соотечественников, раскрытия сущности прозападного компрадорского режима (заседания съезда народных депутатов в ту пору транслировались по телевидению в прямом эфире). Но не тут то было!

Всё дело в субъективизме (и, пожалуй, в политических настроениях) парламентского руководителя Р.И. Хасбулатова. Так, бывший депутат Верховного совета РФ Михаил Челноков в опубликованной на портале Regnum статье «Как Россия шла к кровавому октябрю 1993 года», вспоминал, что Руслан Имранович «постоянно нарушал регламент работы Съезда и Верховного совета, не включал в повестку дня заседаний нежелательные (ему и Ельцину) вопросы, давал слово одним депутатами и не давал другим». Неудивительно, что предложения рассмотрения вопросов о дополнительных полномочиях президента, о доверии правительству не были поставлены на обсуждение. Впрочем, если учесть, что на момент весны 1992 года Руслан Хасбулатов и Борис Ельцин в целом принадлежали к единой политической команде, то на что-то другое наивно было рассчитывать. Отдельно М.Б. Челноков в своей статье остановился на особенности создаваемых на съездах народных депутатов согласительных комиссий, состав которых единолично определял Р.И. Хасбулатов. Эти комиссии «за спиной Съезда и Верховного совета готовили какие-то постановления или решения», после чего эти документы «протаскивались через Съезд (или Верховный совет) за счёт того в первую очередь, что Хасбулатов не давал слова по поводу этих постановлений неугодным депутатам». Вполне понятно, каким образом принятое 11 апреля 1992 года постановление VI съезда народных депутатов «О ходе экономической реформы в Российской Федерации» оказалось составленным в духе пусть смягчённого и «социально-направленного», но неолиберализма.

Безусловно, упомянутый документ содержал констатацию фактов активизации спада производства, падения доходов населения, всплеска инфляции и т.д. Однако большее внимание уделялось последствиям, а не причинам. Авторы постановления всё сводили лишь к определённым ошибкам и к методам проведения «реформ». А сама ставка на ведущую роль частной собственности, рыночной «свободы» не просто не подвергался сомнению – «хасбулатовцы» даже призывали «подтвердить необходимость проведения курса» на переход к соответствующей модели развития. Никаких разногласий с гайдаровцами по стратегическим вопросам в ту пору у них не было.

Разумеется, постановление «О ходе экономической реформы в Российской Федерации» содержало пункты, призванные смягчить социальные последствия кризиса, активизировать экономический рост, достичь финансовой стабилизации. К ним относились многие требования, как-то: «осуществление реальной адресной социальной защиты населения», «поддержка бюджетных отраслей, особенно здравоохранения, науки, культуры, образования, установление для них налоговых льгот и порядка индексации заработной платы работников в этих отраслях в соответствие с уровнем заработной платы в производственной сфере», «ослабление налогового бремени, ориентация налоговой политики на стимулирование развития ведущих отраслей экономики», «целевая ликвидация взаимных неплатежей промышленных и сельскохозяйственных предприятий», «осуществление комплекса мер по поддержке малого и среднего предпринимательства, крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов», «предусмотреть в бюджете Российской Федерации на 1992 год выделение средств для полного финансирования правительственных программ» во исполнение «постановления второго (внеочередного) Съезда народных депутатов РСФСР «О программе возрождения российской деревни и развития агропромышленного комплекса» при содействии «свободному волеизъявлению крестьян при выборе форм собственности и ведения хозяйства». Но о финансовой поддержке производителей, о налоговых послаблениях для них, об усилении социальной направленности экономической политики в то время также неоднократно говорил и президент, председатель правительства Б.Н. Ельцин. И многое ли это меняло? Конечно нет. По другому в условиях ставки на господство частной собственности, на минимизацию регулирующей роли государства в экономике не могло быть и в помине.

Да, Борис Ельцин, Руслан Хасбулатов и иже с ними много говорили о содействии хозяйствующим субъектам. Но вот вопрос – если бы средства производства достались иностранному капиталу либо мафии (при массовой приватизации это обернулось бы соответствующим исходом, поскольку в ту пору у них, как правило, были средства, позволявшие им прибрать общенародную собственность), то окончательно бы исчез фундамент развития. Зарубежный бизнес интересует только возможность выкачивать российские сырьевые ресурсы, размещать свои филиалы по отвёрточной сборке. Но на долгосрочное развитие нашего машиностроения, нашего сельского хозяйства иностранцы не настроены – кто когда своими руками взращивал сильного конкурента? Получив ключевые отрасли экономики в собственность, они моментально перепрофилировали их, свёртывая уникальные и сложные производства. Аналогичными мотивами руководствовались криминальные группировки, нередко действовавшие рука об руку с переродившейся частью партийно-хозяйственных руководящих кадров. Нажившись в результате разрушения в ходе горбачёвской «перестройки» элементарного порядка, после принятия в 1987 – 1988 гг. законов «О государственном предприятии» и «О кооперации», они стремились отмыть нечестно нажитые капиталы посредством скупки в процессе приватизации предприятий. Те, кто завладел производственными объектами, мягко говоря, сомнительным путём, стремятся не развивать полученные предприятия. Напротив, опасаясь перспективы ответа за противоправные деяния, они уводят активы захваченных отраслей на сторону, либо перепродавая объекты. Собственно говоря, в дальнейшем всё это произошло.

Недаром проницательно настроенные представители научных и политических кругов настаивали на альтернативном решении вопроса. Так, прокоммунистически настроенные учёные, политики и хозяйственные руководители ратовали за сохранение плановой модели развития народного хозяйства, общенародной собственности на средства производства, одновременно выступая за расширение простора проявления инициативы трудовыми коллективами, за совмещение разумного планирования с разумной самостоятельностью предприятий, с продуманным развитием самоуправления. Следует признать, что апробирование в начале 1990-х годов соответствующего подхода на Ленинградском объединении электронного приборостроения «Светлана», на Барнаульском заводе «Трансмаш», на Махачкалинском приборостроительном заводе, на Майкопском мебельном объединении, в торгово-закупочном кооперативе «Автосервис» продемонстрировали прогрессивный характер представленных идей. Адепты концепции обновления планового Советского социализма предлагали допустить частную инициативу исключительно в качестве дополнения к сохраняющей ведущие позиции общенародной собственности на средства производства без эксплуатации человека человеком – в форме как действующих отдельно от общенародных предприятий кооперативов (а не работающих на имуществе государственных объединений, как это стало во время «перестройки»), так и возможности занятия индивидуальной трудовой деятельности. Подробно эти взгляды были изложены в вышедшем в свет в 1990 году сборнике «Альтернатива: выбор пути. Перестройка управления и горизонты рынка».

А представители некоммунистической оппозиции предлагали взять на вооружение аналог НЭПа либо китайской модели развития (как вариант – современной белорусской). Они высказывались за переход к экономике, основанной на сосуществование и социалистического, и государственно-капиталистического, и кооперативного, и частно-капиталистического укладов. Например, адепты соответствующей линии выступали сперва за стимулирование развитие мелкого и среднего предпринимательства, функционирующего в качестве дополнения к переведённому на рыночные рельсы государственному сектору экономики (при восстановлении управляемости им). В дальнейшем (по мере упрочнения позиций альтернативных секторов экономики – особенно реального малого и среднего бизнеса), по мнению «государственников», следовало провести приватизацию отраслей, связанных с обслуживанием, с лёгкой, пищевой промышленностью, с частью машиностроения. А отрасли, вроде ВПК, топливно-энергетического комплекса, тяжёлых сфер машиностроения, оставить под управлением государственных корпораций либо акционерных обществ с государственным участием (при одновременном наведении государством элементарного порядка в подведомственных ему предприятиях). Такие предложения до сих пор на слуху – сегодня их озвучивают представители разных политических течений. А в 1992 году они нашли своё отражение в таких документах объединённой оппозиции, как принятая VI (внеочередным) съездом народных депутатов СССР (прошёл в подмосковном совхозе Вороново в годовщину референдума о сохранении Советского Союза – прим.авт.) резолюция «О социально-экономическом положении в стране и экстренных мерах». А во время работы апрельского VI съезда народных депутатов РФ эти идеи озвучивали депутаты, входящие в оппозиционные фракции. Например, с соответствующими предложениями выступал депутат Верховного совета, будущий лидер Фронта национального спасения И.В. Константинов.

А что же Р.И. Хасбулатов и его приближённые? В вышеупомянутое постановление «О ходе экономической реформы в Российской Федерации» они включили такие откровенно ультралиберальные требования, как запуск процесса приватизации государственной собственности, «обеспечение участия широких слоёв населения в приватизации и многообразия её форм с целью увеличения числа собственников», «создание конкурентной среды… путём демонополизации концернов, отраслевых министерств и ведомств». Разве это может сравниться с предложением прошедшего 17 марта 1992 года VI (чрезвычайного) съезда народных депутатов СССР о проведении частичной приватизации средств производства с одновременным «определением отраслей и предприятий, не подлежавших приватизации» (не говоря уже с идеями, зафиксированными в сборнике «Альтернатива: выбор пути. Перестройка управления и горизонты рынка»)?  Найдите «десять отличий» подходов хасбулатовцев от того, что предлагалось гайдаровско-чубайсовскими «реформаторами». Темпы и способы передачи средств производств в руки капиталистов не имеют. Опыт не только России 1990-х годов, но и большинства стран СНГ, Восточной Европы, Латинской Америки наглядно продемонстрировал, к чему в конечном итоге ведёт ставка на сокращение регулирующей роли государства в экономике, на всеобъемлющую приватизацию хозяйствующих субъектов. И совсем к другому результату пришли страны, вроде братской Белоруссии и Китайской народной республики. Так что выводы напрашиваются сами собой.

В то же время депутаты как полномочные представители избравшего их народа не могли полностью игнорировать начало изменений политических настроений избирателей. Выше мы приводили разницу результатов социологических опросов, проводившихся осенью 1991 года и в марте 1992 года. И это не оставляет сомнений в том, что в России начал расти запрос не только на «рыночные реформы», но и на изменение их ориентации. Ну или, как минимум, на корректировку проводившейся политики. Как никак, законодатели (особенно избранные парламентариями от регионов, районов городов, сёл, от трудовых коллективов) регулярно взаимодействуют с жителями избравших их территорий и организаций и, соответственно, не понаслышке знакомы с нуждами населения. Только слепой мог отрицать факт обострения в рассматриваемый период экономического, социального и демографического кризисов. Практически вся страна ожидала хотя бы определённого смягчения последствий проводившегося курса. Недаром в постановлении VI съезда народных депутатов «О ходе экономической реформы в Российской Федерации» содержались «кейнсианские» положения. Тем не менее, правительственные «реформаторы» моментально подняли шум.

После принятия съездом вышеупомянутого документа гайдаровцы начали доказывать, будто народные избранники выдвигают откровенно «популистские» и «нереализуемые» предложения. И их воплощение в жизнь, оказывается, обернётся развалом финансовой системы, ростом инфляции, что в конечном итоге приведёт к дополнительному падению уровня жизни народа, к социальным потрясениям и к всплеску хаоса. В вышедшем в свет несколько дней спустя заключении правительства Российской Федерации подчёркивалось, что реализация постановления съезда народных депутатов потребует увеличения государственных расходов на 1,2 трлн. рублей. Но средств, оказывается, недостаточно для финансирования социальных программ, для содействия экономике и предпринимательству. При таком раскладе, по мнению кабинета министров, дефицит бюджета в 1992 году вырастит до 23 процентов ВНП. Дальше якобы последует рост цен, а усиливающаяся инфляция обрушит покупательную способность населения, со всеми вытекающими последствиями. В этой связи члены правительства в полном составе подали на имя Б.Н. Ельцина заявления об уходе в отставку, которая президентом не была принята.

Затронутый вопрос мы освятим в следующей части нашей общей статьи. Здесь же проиллюстрируем дальнейший ход событий. В течение нескольких дней руководство правительства и Верховного совета вели переговоры, после чего пришли к вроде бы согласованному решению. Оно было отражено в принятой большинством голосов декларации VI съезда народных депутатов РФ «О поддержке экономической реформы в Российской Федерации». В новом документе подчёркивалось, что съезд «поддерживает действия президента РФ по реформированию экономики». Относительно положения постановления от 11 апреля отмечалось необходимость их претворения в жизнь, но – в зависимости от «реально складывающихся экономических и социальных условий». Это правда, но не вся. При целенаправленных действиях и при выборе правильных приоритетов удастся создать условия для выполнения социально-экономических программ, а при ожидании у моря погоды, при вере в чудодейственность «невидимой руки рынка» ничего меняться не будет.

То есть, «хасбулатовцы» по сути провели в жизнь ельцинско-гайдаровскую линию, со всеми вытекающими для России последствиями.

 В свою очередь, сам Б.Н. Ельцин, выступая на VI съезде народных депутатов РФ в последний день его работы (22 апреля 1992 года), заявил, что правительство приступает к подготовке мер по  «поэтапному выполнению» постановления «О ходе экономической реформы в Российской Федерации». Он призвал сосредоточится на реализации мер по «преодолению спада производства, повышению эффективности социальной защиты населения и аграрной политике». А несколькими днями ранее Борис Ельцин обещал ввести в состав кабинета министров «опытных, авторитетных производственников, промышленников». Определённое время спустя в рядах исполнительной власти наряду с «младореформаторами» оказались выходы из Советского директорского корпуса, как-то: В.Ф. Шумейко, Г.С. Хижа, В.С. Черномырдин и т.д. Однако не они играли первую скрипку в выработке приоритетов финансово-экономической политики. Это во-первых. Во-вторых, большинство промышленников, назначенных Б.Н. Ельциным на правительственные должности, исповедовали воззрения, свойственные отнюдь не Советским производственным руководителям. Напротив, многие из них в течение всего последующего периода занимали неолиберальные позиции, действуя рука об руку с компрадорами. Деятельность таких «производственников» особо не угрожала всевластию либералов. Поэтому «демократический» режим готов был использовать их. А тех Советских промышленников, которые выступали против доктрины «вашингтонского консенсуса», оставляли без внимания и даже подвергали политическому вытеснению. Так что при подобном раскладе внешне благие заявления что Б.Н. Ельцина, что Р.И. Хасбулатова представляли собой ширму, используемую в целях маскировки сути проводившегося курса.

Михаил Чистый