В предыдущей части статьи мы обратили внимание на поднятую правительством «младореформаторов» паники, спровоцированной после постановления VI съезда народных депутатов РФ.  Напомним, что неолибералы исходили (и исходят) из положения о мнимой недопустимости проведения масштабной социальной политики, оказания денежной поддержки экономики в силу перспективы раскручивания инфляционной спирали. Что же, аргументы были известными. Знакомая песня про то, что «денег нет» и «надо держаться». Оказывается, финансовое положение государства тягостное, в связи с чем, дескать, не остаётся иного выбора, кроме «затягивания поясов». Соответствующие аргументы либералы продолжали проповедовать все последующие тридцать лет. Более того, в наши дни аналогичные суждения на слуху. Фактически адепты доктрины «вашингтонского консенсуса» предлагают бороться с инфляцией посредством замораживания экономического развития, отказа от социальной политики. Это всё равно, что бороться с болезнью пациента с помощью выкачивания из него крови.

Конечно, можно долго приводить теоретические соображения. А мы сделаем упор на практической стороне дела. Напомним, что в 1998 году после августовского дефолта финансово-экономическая обстановка в России была весьма тяжёлой. В бюджете было словно шаром покати. Казалось бы, нет иного выбора, как до максимального предела ужесточить финансовую политику, забыв о социальных программах, о денежных вливаниях в национальную экономику. По крайней мере, адепты неолиберализма тогда открыто проповедовали соответствующую позицию. Они же (как и в апреле 1992 года) пытались поднять панику по поводу намерения правительства Е.М. Примакова, Ю.Д. Маслюкова и В.В. Геращенко приступить к выплате задолженностей по зарплатам, пенсиям и пособиям, уделить внимание социальной сфере, провести взаиморасчёты с предприятиями с целью ликвидации кризиса неплатежей, оказать реальную поддержку производственным объединениям всех форм собственности. «Правые» использовали точно такие же аргументы, якобы страхующих от принятия мер кейнсианской направленности – «всплеск инфляции», «полный развал национальной финансовой системы», «стопроцентное обнищание народа». Кабинет министров Евгения Примакова и Юрия Маслюкова выполнил свои обещания, не прибегая к масштабной денежной эмиссии. И каким был итог? По данным Госкомстата, только за октябрь 1998 – март 1999 гг. промышленное производство выросло на 23,8%, инфляция уменьшилась с 38 до 3 процентов в месяц. Всё это неслучайно, поскольку пусть незначительное, но повышение зарплат, пенсий и иных социальных выплат приводит к повышению покупательной способности населения, к укреплению ориентированных на конечного потребителя отраслей производства, внутреннего рынка в целом.

За счёт чего же Е.М. Примакову и Ю.Д. Маслюкову удалось в той или иной степени начать осуществление социальных и инвестиционных программ? Прежде всего, они приняли меры по наведению элементарного финансового порядка в стране, по справедливому распределению общенациональных ресурсов. К ним относились меры по установлению государственного контроля над экспортом сырья, по ограничению вывоза капиталов за рубеж, по упорядочиванию деятельности коммерческих банков. О каких конкретно шагах идёт речь?

Конечно же, следует вспомнить про установление государственного надзора над биржами, фондами и над банковскими структурами.  Об этом шла речь в постановлении Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг №37 от 22 сентября 1998 года «О мерах, направленных на минимизацию негативных последствий финансового кризиса на рынке ценных бумаг в целях защиты прав и интересов инвесторов, и внесении изменений и дополнений в постановление федеральной комиссии по рынку ценных бумаг от 3 июня 1998 года № 22, положение о порядке лицензирования различных видов профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг российской федерации, утвержденное постановлением федеральной комиссии по рынку ценных бумаг от 19 сентября 1997 года № 26, и положение о лицензировании деятельности по ведению реестра владельцев именных ценных бумаг, утвержденное постановлением федеральной комиссии по рынку ценных бумаг от 19 июня 1998 года № 24».  Постановлением Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг №39 от 30 сентября 1998 года «О мерах по защите прав владельцев инвестиционных паев паевых инвестиционных фондов в связи с нестабильной ситуацией на финансовом рынке Российской Федерации» управляющие компании паевых инвестиционных фондов были обязаны приостановить «размещение и выкуп инвестиционных паев паевых инвестиционных фондов, если оценочная стоимость государственных краткосрочных бескупонных облигаций и облигаций федерального займа с постоянным и переменным купонным доходом, составляющих имущество паевого инвестиционного фонда, превысит 10 и более процентов стоимости чистых активов». Также они были обязаны «привести размер собственного капитала в соответствие с Временным положением об управляющих компаниях паевых инвестиционных фондов, о деятельности по доверительному управлению имуществом паевых инвестиционных фондов и ее лицензировании». Как отмечает старший аналитик ИК «Риком – Траст» Владислав Жуковский, благодаря введению валютного контроля «удалось в 3 раза снизить масштабы валютных спекуляций и вывод капитала, а отвязав эмиссию рубля от притока долларов и насытив рынок деньгами он сумел существенно снизить долю бартера и вексельного оборота (с 85% до 40%), повысить доступность кредитов и сократить инфляцию издержек».

Предпринималась реальная попытка поставить под контроль деятельность экспортёров сырьевых ресурсов. Об этом шла речь в постановлении кабинета министров РФ № 1267 от 31 октября 1998 года «О введении лицензирования экспорта из Российской Федерации шкур крупного рогатого скота, овец и прочих необработанных шкур». Данным постановлением поручалось «представлять ежемесячно в Министерство торговли Российской Федерации статистические сведения об объемах экспорта этих товаров». Постановление правительства России №18 от 5 января 1999 года «О дополнительных мерах государственного регулирования при заготовке, реализации и экспорте древесины ценных лесных пород» предусматривало введение системы лицензирования экспорта лесоматериалов ценных лесных пород. В документе речь шла о необходимости ежеквартальных представлений в Министерство промышленности и торговли РФ статистических сведений об объемах экспорта лесоматериалов. 

 Также была предпринята попытка восстановления системы государственного регулирования экспорта углеводородов. Так, решением Правительства РФ от 4 января 1999 года №17 «Об утверждении ставок вывозных таможенных пошлин на товары, вывозимые с территории Российской Федерации», постановление кабинета министров от 1 апреля 1996 года № 479 «Об отмене вывозных таможенных пошлин, изменении ставок акциза на нефть и дополнительных мерах по обеспечению поступления доходов в федеральный бюджет» было признано утратившим силу. Следовательно, восстанавливались экспортные пошлины на нефть, газ, упразднённые правительством В.С. Черномырдина.

Как бы это странно для некоторых не звучало, определённое уменьшение фискального пресса государства по отношению к отечественной экономики, к объектам мелкого предпринимательства, поддержка народных предприятий позволили государству получить дополнительные средства для решения социальных проблем. В результате сокращения налогообложения у хозяйствующих субъектов уменьшается мотивация утаивания доходов. И это, несомненно, способствует увеличению поступлений в государственную казну. Именно это подтвердили действия рассматриваемого нами кабинета министров, предпринятые в 1998 – 1999 гг. Правительство Примакова – Маслюкова взяло курс на уменьшение числа налогов и их снижение. Так, была понижена ставка НДС на продовольствие. Постановлением кабинета министров № 1147 от 2 октября 1998 года сельскохозяйственным производителям, предприятиям и организациям АПК была предоставлена отсрочка по погашению задолженностей по платежам в федеральный бюджет.

Е.М. Примаков в своей книге «Минное поле политики» вспоминает, как столкнулся со следующим явлением. В течение ряда месяцев (а иногда и лет) на складах находилось современное промышленное оборудование, закупленное за границей и уже оплаченное предприятиями. Тем не менее, Таможенный комитет не позволял использовать оборудование по причине неспособности выплатить НДС. Принимая во внимание общую кризисную ситуацию, неспособность предприятий расплатится по долгам, Е.М. Примаков приказал Таможенному комитету снять арест с промышленного оборудования, «заключив с каждым из его владельцев соглашение, по которому под залог этого оборудования или гарантии банка будут в обозначенный срок выплачены долги».

Невозможно не упомянуть введение правительством Евгения Примакова и Юрия Маслюкова государственной монополии на производство и оборот этилового спирта. Постановлением правительства РФ № 1159 от 6 октября 1998 года «Об усилении государственного регулирования в сфере производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции» было установлено, что производство этилового спирта, спиртосодержащих растворов может осуществляться по квотам только государственными предприятиями и акционерными обществами, контрольный пакет акций которых принадлежит государству. Также была начата борьба с подпольным производством водки. Так, в вышеупомянутом постановлении правоохранительным органам было поручено провести проверку «предприятий оптовой и розничной торговли, реализующих алкогольную продукцию, обратив особое внимание на подлинность специальных марок, используемых для маркировки крепких алкогольных напитков». В результате установления государственного контроля над производством и оборотом этилового спирта доходная часть бюджета повысилась. Только за первые два месяца действия постановления правительства №1159 количество сбора налогов увеличилось в 1,5 раза.

Всё изложенное было не в меньшей степени актуально что в 1992 году, что в настоящее время. После форсированного и полного демонтажа государственной монополии на внешнюю торговлю, устранения государства от регулирования внешнеэкономической сферы, движения капиталов Россия действительно начала терять ресурсы. Только за первый год «шоковой терапии» из нашей страны было вывезено 17 млрд. долларов. Так, бывший главный редактор русской версии журнала «Форбс», доктор наук Лондонской школы экономики П.Ю. Хлебников в своей книге проиллюстрировал обстановку, сложившуюся в результате ельцинско-гайдаровской тотальной либерализации: «Чтобы не платить налоги, большинство российских торговых фирм прибегали к уловке…: фальшивые счета по импортно-экспортным операциям. Например, высококачественный российский лес регистрировался как низкокачественный и шел на экспорт по пониженной цене, а покупатели за рубежом переводили дополнительные суммы в иностранные банки на счета коммерческих структур либо российских официальных лиц, сделавших эту операцию возможной. Алюминий, сталь, никель, драгоценные металлы, мех, рыба экспортировались по аналогичной схеме. Колоссальные прибыли делались так же и на импорте продуктов питания, одежде, бытовой технике и промышленном оборудовании, все это приобреталось по вздутым ценам, а разница ложилась на счета российских коммерсантов в иностранных банках». Внешнеторговые фирмы стремились укрыть основную часть прибылей за границей. И что в итоге? По словам Павла Хлебникова, «утечка капитала из России в те годы оценивалась в 15—20 миллиардов долларов в год — главари преступных групп, бесчестные чиновники и директора заводов открывали счета в банках Швейцарии, Люксембурга, Австрии, Германии, Англии, Израиля, США и Карибских островов». А правительство не брало с сырьевиков никаких налогов. П.Ю. Хлебников также описывает схему мошенничества расхищающих природные ресурсы компаний: «Даже поверхностного взгляда на многие российские внешнеторговые контракты было бы достаточно, чтобы обнаружить следы мошенничества, хищения и уклонения от уплаты налогов. К примеру, если российский нефтедобытчик поставлял сырую нефть на перерабатывающий комбинат в Германии, оплата всегда шла окольным путем. Вместо того чтобы заплатить производителю напрямую, немецкий перерабатывающий комбинат платил невнятной торговой компании, зарегистрированной где-то в офшорном налоговом рае».

Таким образом, это был одним из основных источников получения средств для увеличения доходной части бюджета. Но весной 1992 года ни президент, ни руководство Верховного совета (про «младореформаторов» мы вообще молчим) ни слова не сказали о столь существенной стороне дела. О хотя бы государственном регулировании внешнеторговой деятельности они не упоминали. Более того, в постановлении VI съезда народных депутатов РФ «О ходе экономической реформы в Российской Федерации», как уже упоминалось, ставилась задача создания «конкурентной среды» посредством ликвидации отраслевых министерств, ведомств и концернов. Это (особенно по части упразднения всех регулирующих экономику государственных структур) явно было бальзамом на душу не только ультралибералов, но и новоявленной криминально-компрадорской буржуазии. Было очевидно, что в условиях перетягивания новоявленной клептократией одеяла финансовых ресурсов в свою пользу будет отсутствовать прочный фундамент осуществления стратегически значимых экономических программ, выполнения государством социальных обязательств перед обществом.

Одновременно обратим внимание на последствия ломки в годы «перестройки» системы управления, породившей хаос и, соответственно, предоставившей различным лихоимцам безнаказанно разворовывать государственные ресурсы и государственную собственность. После 1991 года не особое внимание уделяли противодействию казнокрадства и мафии. Дело не в том, что правоохранительные органы были развалены. Да, трудности они испытывали. Но силовиков «демократическая» власть ориентировала не столько на подавление преступного мира, сколько на борьбу с противниками разрушения СССР и России. Суд над ГКЧПистами, попытка разгона прошедшей 23 февраля 1992 года демонстрации, попытка использования прокуратуры для противодействия проведению VI (чрезвычайному) съезду народных депутатов СССР доказывают, что «демократы» угрозой обществу считали не воровство, а выступление против антикоммунизма и вестернизации. Неудивительно, что нечистые на руку дельцы выжимали соки из государства.

Одна только история с аферами с фальшивым авизо говорит сама за себя. Вот как описывал происходящее в 1992 – 1993 гг. П.Ю. Хлебников:  «1992—1993 годах, подкупив кучу чиновников в Российском центральном банке, несколько преступных групп и связанных с ними банков провернули крупнейшую в истории России банковскую аферу. В отделе выплат Центрального банка царил такой хаос, а работники банка оказались так охочи до взяток, что преступникам удалось здорово нажиться. Типичная схема работала так: открывались две компании, обычно банки. Используя коды, полученные от Центрального банка, первый банк посылал второму фальшивое авизо на перевод денег. Второй банк шел с этим авизо в один из 1400 отделов выплат Центрального банка и получал наличные. Пока власти разбирались, что происходит, оба банка исчезали с деньгами Центрального банка».

Сколько Россия потеряла от одной только упомянутой махинации? П.Ю. Хлебников, опираясь на предоставленную правительством Российской Федерации и подведомственными ему структурами статистику, писал, что «в 1992—1993 году размер хищений составил 500 миллионов долларов (треть кредитной линии, открытой в том году для России Международным валютным фондом)». Но разве «демократы» били в колокол тревоги на сей счёт? Однозначно нет. Бесспорно, в неоднократно упоминаемом нами постановлении съезда народных депутатов «О ходе экономической реформы в Российской Федерации» содержался пункт о борьбе с мафиозными структурами, со спекуляцией и с коррупцией. Однако в конце 1992 – начале 1993 гг. Б.Н. Ельцин тоже неоднократно поднимал эти темы, даже издавал профильные указы. И многое ли это изменило? Ответ на вопрос очевиден. Это во-первых. Во-вторых, недостаточно просто провозгласить противодействие криминалу. Надо хотя бы в общих чертах обозначить конкретные шаги. Разве в речах Б.Н. Ельцина и в постановлении VI съезда народных депутатов РФ уделялось серьёзное внимание хотя бы воссозданию управленческой вертикали, системному государственному контролю над деятельностью банковских игроков, возвращения спецслужбам и правоохранительным органам отобранных у них в годы «перестройки» необходимых полномочий для противодействия антиобщественным и антигосударственным элементам? Такого не было и в помине.

В то же время в апреле 1992 года что Б.Н. Ельцин, что Р.И. Хасбулатов всё же публично ставили вопрос об экономии государственных расходов на содержание управленческого аппарата, о сокращении численности чиновничества. И высвободившиеся средства они предлагали направить на смягчение социальных последствий «рыночных реформ». В принципе это правильно. Но ничто не мешало «демократам» воплощать на практике столь замечательное предложение. Их действия даже резко контрастировали с их декларациями.

Михаил Чистый