В редакцию «Прорыва» поступило пространное письмо, некоего Цветкова, под заголовком: «Ответ плотника на поучения идеолога «Прорыва». Критике была подвергнута статья «Оппортунизм и пролетариат», опубликованная в газете «Рабочая правда» в 1997 году, но, попавшая на глаза Цветкову лишь в 2021 году. Нет необходимости гадать, почему Цветкову так хочется в полемике выглядеть именно плотником. Он не мог знать, что автор статьи по своей первой профессии — столяр. А как считал один из героев Чехова, плотник против столяра, — это как «Каштанка… супротив человека». После знакомства с текстом стало ясно, что работа, действительно, топорная.

Как и многим, плотнику Цветкову в 1997 году было всё ещё не до чтения «Рабочей правды», поскольку шли лихие 90-е и нужно было приспосабливаться к капитализму, тем более, что приближался экономический кризис. В этих условиях возник вопрос, а как себя поведут пролетарии при слабом, если не нулевом авторитете многочисленных партий с коммунистическими названиями? И, как бы отвечая на этот вопрос, в 1998 году, сотня шахтёров из разных регионов, полевевших под ударами рынка, собрали летом пикет в Москве на «горбатом мосту» и несколько недель стучали касками по брусчатке в надежде, что их услышат. Но это было всё, что смогло подсказать им их профсоюзное мышление.

В июле я частенько беседовал с группами этих шахтеров, приносил продукты, кое-что из одежды, выступал на совещаниях инициаторов пикета, напоминая, как много сделали шахтерские забастовки 1990 года, чтобы приблизить крах СССР, хотя, в 1990 году шахтёры ещё могли продиктовать партии всё, что необходимо было сделать для продолжения строительства коммунизма, если бы знали, что диктовать. Но ломать — не строить.

Нашлись несколько шахтёров из Воркуты, которые признались, что в 1989 году, их профсоюзу, «кто-то» (подозреваю, Яковлев с согласия Горбачева, при содействии КГБ, по согласованию с ЦРУ) оплатил поездку в Швецию, где с ними работали «шведские социологи», подробно инструктируя, как проводить забастовки до полного… развала металлургии СССР, естественно, ради повышения зарплаты шахтёрам. Перед отъездом из Швеции шахтёрам были подарена залежалая электроника, которую они продали на рынке и, по их же словам, некоторое время… пили, как короли.

Убедить вступить в РКРП тогда удалось лишь несколько шахтеров из Ростовской области. Сотня других осталась верна профсоюзному плану пикета: добиться у Ельцина повышения заработной платы, естественно, только шахтёрам. Всё остальное на тот момент их не интересовало. Моё частое посещение этого пикета некоторые организаторы расценивали, как попытку примазаться к их победоносному делу. Им казалось, что история повторится: «прокатило» в СССР, «прокатит» и в рыночной РФ.

Но начался очередной кризис, и был объявлен дефолт. Уголь и металл резко упали в цене. Обменный курс доллара скакнул вверх. Министры, Немцов и Кириенко, вышли к шахтерам, предложили им… выпить шампанского, с уже безработными дружбанами, с Немцовым и Кириенко. На этом вся «борьба» была закончена. Воркутинцы в полном составе покинули пикет, а три десятка шахтёров из других регионов попытались его продолжить, но, приехал ОМОН, сорвали палатки, погрузили оставшихся шахтёров в грузовики и вывезли… Короче говоря, статья «Оппортунизм и пролетариат» в 1997 году пролетарского внимания не привлекла, а явилась поводом лишь для полемики со сторонниками экономизма внутри РКРП.

Если из письма Цветкова извлечь цитаты, позаимствованные им из статьи «Оппортунизм и пролетариат», спекулятивный пересказ этих цитат, обрезанных самим Цветковым, цитаты классиков марксизма, личные причитания обиженного Цветкова, лозунги и эпитеты, то останется всего несколько эмоциональных фраз, в которых автор задает недоуменные вопросы, выставляет автору оценки, ничего не доказывая, в силу полной методологической немощи.

«Судя по тому, — пишет Цветков, — что статью Подгузову пришлось повторять через четверть века, бой не кончился победой, но продолжается».

Бой, действительно, не окончен. Пролетариат всего буржуазного мира или позорно отступает, превращаясь в гастарбайтеров, или месяцами бодается с полицией, громя магазины, банкоматы, поджигая автомобили и мусорные баки. Т.е. борьба с оппортунизмом в пролетарских средах в двадцать первом веке ещё и не начиналась. Марксизм-ленинизм лишь в самом поверхностном виде присутствует в сознании незначительной части неоразночинцев.

«Иной бы на месте автора, — пишет Цветков, — задумался о причинах безуспешности: не в этих ли позорных словесах её причина? Подгузов же не только не постарался забыть столь стыдные страницы, но и, похоже, гордится ими по сию пору, коль вновь выставил их на всеобщее обозрение. Надеется ли он, что оплёванные им работяги воспрянут ото сна оппортунизма, или на совсем обратное, гадать не буду».

Как известно, наиболее глупые люди на критику обижаются, надувают губки и, назло критику, продолжают горбатиться на хозяина. Если бы Цветков не гадал, а думал, то поинтересовался бы: имеет ли автор статьи 1997 года какое-либо отношение к размещению этой статьи в Яндексе в 2021 году? И, к своему огорчению, узнал бы, что автор статьи, к его большому удовольствию, к данному событию отношения не имеет.

Дело автора, добросовестно исследовать проблему, когда до неё доходит плановая очередь, и представить её на суд читателей. И, как показала практика, одни читатели, становятся мотивированными единомышленниками, независимо от вкуса «пилюли», а другие — истерическими противниками.

Конечно, лестно услыхать упрёк в мой адрес, дескать, если бы автор показал пролетариев в розовом цвете, то обласканные пролетарии, «задрав штаны», устремились бы в РКРП. Но практика показала, что за последние 30 лет пролетарии капиталистического мира не собирались «воспрянуть ото сна», хотя многие левые публицисты покрывали пролетариев самыми нежными эпитетами-поцелуями, особенно троцкисты из РРП, безуспешно пытаясь их пробудить… на свою сторону.

Ленин и Сталин доказали, что «технология» пробуждения пролетариев кроется не в комплиментах. Наоборот, чем объективнее будет картина реального положения современного пролетариата, тем раньше они увидят себя со стороны, чем являются на самом деле и, может быть, наконец у них проснётся желание восстановить справедливость. Для того, чтобы расточать комплименты наёмным рабам с хорошим поведением, хватает националистов, гапонов и троцкистов.

Современная политическая летаргия пролетариев, в значительной мере, объясняется не только тем, что большинству из них некогда ни читать, ни спать, и не только тем, что ЕГЭ не способствует развитию тяги молодёжи к чтению, например, «Что делать?», но, в большей мере, тем, что и худо, и бедно, но хозяева выдают им кое-какую зарплату, задерживая её, кое-где, «всего» на, каких-то, полгода. Поэтому большинству современных пролетариев кажется, что зарплату, часто, целых 15 тысяч рублей, им платят добрейшие предприниматели, а цену на товары и тарифы ЖКХ поднимает сам Путин.

Рекламируя степень своей порядочности, Цветков пишет: «Бывает ложь во спасение, но в неумеренных дозах она всегда губит лгущего». Т.е. Цветков даёт понять, что уж он то будет лгать только в умеренных дозах и только ради своего спасения. Содержание письма убеждает, что мерило его неполживости эластичное и легко натягиваются им на любую гиперболу. Актив «Прорыва» не раз заявлял своим оппонентам, что никто не застрахован от ошибок, но не существует ни одной причины, по которой нам нужно было бы лгать читателям.

«Думаю, — продолжает Цветков, — данная статья именно такой случай лжи. Как ни удивительно, но в ней нет ответа на вопрос заголовка. Никакая связь оппортунизма с пролетариатом не прослежена».

Во-первых, если в статье НЕТ ответа на поставленный вопрос, то в чём ложь? Статья называется «Оппортунизм и пролетариат», т.е. в названии статьи нет никакого вопроса вообще. «Мухи» и «котлеты» — отдельно, поскольку оппортунистами бывают не только пролетарии. Во-вторых, если в статье, как утверждает Цветков, пролетариат никак не связан с оппортунизмом, то, по какому поводу истерика у Цветкова? Может быть по Фрейду: «Вор громче всех кричит, держите вора».

Если поверить Цветкову, что пролетариат не способен на соглашательство с буржуазией, то, кто ещё может пойти на соглашение с буржуазией? Полицейские? Они откровенно принимают присягу на служение капиталистическому отечеству. Но, ведь промышленные капиталисты получают последние 300 лет миллиардные прибыли не потому, что их им дарят полицейские в виде взяток, а потому, что именно миллиарды пролетариев умственного и физического труда в поте лица производят прибыль своим хозяевам, не говоря уже о штрейкбрехерах, существование которых делает пролетариев особенно трудолюбивыми.

Развивая тему лжи во своё спасение Цветков сообщает, что «статья оказалась весьма познавательной с точки зрения понимания анатомии лжи. Решился на комментарий к ней. Пишу для братьев по классу, которых Подгузов огульно обвинил в оппортунизме и наличии прочей буржуазной заразы, якобы гнездящейся в наших душах…».

Цветков считает, что говорить о пролетариате можно «или ничего, или только хорошее». Он не видит двойственной природы пролетариев как частных владельцев ТОВАРА «рабочая сила», которую они веками ПРОДАЮТ, торгуясь на рынке труда, часто, сочувствуя «тяжкой доле» своего нанимателя, а потому соглашаясь «затянуть свои пояса». Формально, трудно обвинить в оппортунизме лишь безработного, который ещё не успел наняться к капиталисту на работу. Теоретически очень сложно разрешить вопрос, кто из пролетариев больший оппортунист, тот, который участвует в забастовке за повышение своей зарплаты, или тот, кто три дня уже не кушал и рвётся поработать на хозяина.

Да и плотник, — это достаточно древняя профессия, не всегда вынужденная продавать свою рабочую силу, поскольку может продать изделие, благо, что главным его инструментом является топор. Можно рубить одним топором без единого гвоздя баньки, часовенки и продать их олигархам, попам. Но поскольку Цветков утверждает, что на его верстаке имеется инструмент под названием «клюкарза» (от слова клюка, т.е. палка, кривой конец которой образован стальным округлым лезвием, чем ложкорезы и вырезают «лопасти», «чашечки», «черпачки» деревянной ложки), то не надо к ведунье ходить, чтобы понять, что наш «плотник» на самом деле является ложкорезом одиночкой и правдоматкорубом по совместительству.

Но на рынке труда доминируют пролетарии иного типа. Например, слесарь-сборщик на автомобильном конвейере, который, в промежутках между кризисами, может неплохо зарабатывать на монтаже переднего правого колеса, и больше ничего не уметь. Денег ему хватает, пока не женится. Но, в связи с кризисом, заводы в Детройте закрылись, как и ЗиЛ в Москве. А кому ещё нужны пролетарии, чья рабочая сила владеет только навыками крепления колеса?

Потому у Маркса в «Капитале» есть раздел о формальном и реальном подчинении труда пролетариев капиталу. Формальное, когда плотник, тем более ложкорез, хорошо изучивший эту профессию в ПТУ СССР, может в любой момент уйти от хозяина и стать частником, а другое дело, когда целенаправленное разделение труда сделало значительную часть людей примитивными придатками к конвейеру. К чему ещё будет пригоден, например, монтажник лопаток на турбинах, если либералы обанкротят авиазавод?

Поэтому, относится ли Цветков к плотникам, которые работают годами на большой стройке и устанавливают деревянную опалубку к заливке бетоном и… больше ничего не умеют, — это большой вопрос. Т.е. неизвестно, в какой степени Цветков, будучи хозяином верстака, топора и клюкарзы, т.е. мелким собственником средств производства, имеет право говорить от имени класса наёмных рабов. Разумеется, и плотницкие работы можно автоматизировать до такой степени, что труд самого плотника сведётся лишь к экстракции пыли и опилок из труднодоступных мест поточной линии. Вот тогда и о Цветкове можно будет говорить, как о гордом наёмном рабе.

Но, независимо от того, что по этому поводу думает Цветков, в «Прорыве» пролетариатом называют класс наемных рабов, смирившихся с эксплуатацией, признающих над собой власть хозяев средств существования, и десятилетиями не помышляющих ни о чем, кроме зарплаты, т.е. кроме продажи своей «шкуры для дубления», как писал Маркс в «Капитале». Или, как прямолинейно высказался М.Горький:

«Глупый человек совершенно необходим для «красивой жизни» буржуазии. Он тем хорош, что крайне удобен для эксплуатации его физической силы. Именно на почве глупости рабочих масс коренится власть всемирного мещанства. Буржуазная система воспитания масс – система фабрикации дураков»

А рабочим классом в «Прорыве» называют только тех пролетариев, которые уже занялись вопросом самоорганизации для борьбы за политическую власть, под руководством своего коммунистического авангарда.

Однако, чтобы проникнуться уважением к пролетариату и считать его самым революционным классом своей эпохи, у Маркса были веские исторические основания, которых в современной РФ, практически, не наблюдается.

Будучи ребёнком, Маркс мог слыхать о движении луддитов, став юношей, он уже не мог не знать о карбонариях, о восстании лионских ткачей (1834), о движении чартистов (1836), о восстании силезских ткачей (1844), а за год до европейских буржуазных революций 1848 года, Маркс и Энгельс уже писали Манифест Коммунистической Партии, в котором, обязательным участником всех последующих политических событий, был предсказан пролетариат. Но в Манифесте КП было указано и то, что пролетариат, в силу низкой образованности, легко поддаётся обману со стороны буржуазии и внутренних Цветковых.

Множество примеров экономической борьбы пролетариев приходится и на ленинский период истории России. По мере капитализации России, наиболее грамотные народники, а также, социал-демократы, фиксировали небывалый, по сравнению с крестьянскими восстаниями, рост частоты и массовости стихийных выступлений промышленных рабочих.

Т.е. в начале ХХ века на авансцену политической борьбы в России выходит класс пролетариев, подогреваемый растущей эксплуатацией со стороны звереющего класса промышленных предпринимателей и кучки банкиров. Эти выступления носили, с одной стороны, стихийный, разрозненный, с другой стороны, самоорганизованный характер, поскольку, например, на путиловских заводах, только в одну смену или работали, или бастовали десятки тысяч человек. Дивизии.

Однако пролетарии, и в Европе, и в царской России забастовками и демонстрациями производя кое-какой эффект, как правило, больше теряли, чем приобретали. Именно эти разрозненные, стихийные, но массовые выступления и привели классиков к выводу о том, что, с одной стороны, уже одна лишь фабрично-заводская форма организации и эксплуатации пролетариата при капитализме, превращала его в силу, хотя, и недостаточно победоносную.

Но, с другой стороны, следовавшие друг за другом поражения забастовок вынудили классиков искать причины этих неудач, которые и коренились в отсутствии у пролетариата, во-первых, грамотных и искренне преданных руководителей, во-вторых, в отсутствии координации действий со всеми профсоюзами, а в-третьих, отсутствием каких бы то ни было политических знаний и целей.

Лишь отдельным пролетариям приходила в голову мысль, что своими руками и мастерством они создают ВСЕ материальные блага цивилизации, а занимают в социуме абсолютно позорное положение. Разрозненные отряды пролетариев боролись с отдельными капиталистами, не борясь с капитализмом. Поэтому, уже в Манифесте КП сделаны выводы о том, что превращение класса наёмных рабов в борющийся и побеждающий рабочий класс возможно лишь под воздействием организующего авангарда, который отличается от самих пролетариев лишь тем, что владеет научными знаниями объективных законов победы в политической борьбе.

В работе «Что делать?» Ленин детально и четко сформулировал мысль о том, что марксистская партия сможет явиться той организацией, которая привнесет в пролетарское движение науку и политическую стройность, вытеснив из пролетарской борьбы стихийность, предательство, пораженчество и приспособленчество.

Но письмо Цветкова в редакцию доказывает, как много ещё нужно сделать сегодня в рядах пролетариев, в том числе, умственного труда, чтобы успеть привнести в сознание наёмных рабов научную теорию к тому времени, когда капиталисты своей политикой и эксплуатацией опять доведут пролетариат преимущественно физического труда до белого каления.

«Первый раздел статьи, — пишет Цветков, — назван «Проблема теоретического определения оппортунизма». По смыслу заголовка обещан РАССКАЗ [Хорошо ещё, что не былина, — В.П.] о теоретических трудностях понимания сути и происхождения сего явления. …Вместо того предложена нелепая трактовка понятия «теория». Если ОБЫЧНО [«обычно» — «научный» аргумент Цветкова, — В.П.] «теорией» называют «систему обобщенного достоверного знания о тех или иных фрагментах и фактах действительности, которая описывает, объясняет и предсказывает функционирование определенной их совокупности», то у Подгузова это «предельно высокая форма субъективного обобщения, или, говоря иначе, рассуждения по поводу наиболее общих оснований исследуемого явления».

Во-первых, Ленин, полемизируя с Каутским по вопросу о теории демократии, писал, что

«…теория, т. е. рассуждение об общих (а не национально-особых) классовых основах демократии и диктатуры, должна говорить не о специальном вопросе, вроде избирательного права, а об общем вопросе: может ли быть демократия сохранена и для богатых, и для эксплуатируемых в исторический период свержения эксплуататоров, и замены их государства государством эксплуатируемых? Так и только так может ставить вопрос теоретик» (ПСС, Т.37,С.265).

Поэтому, в любой области практики нужно руководствоваться ленинским определением, гласящим, что теория есть «рассуждение об общих основах, об общем вопросе» исследуемого явления, будь то оппортунизм или демократия.

Теория не равна «РАССКАЗУ» на сон грядущий, которого ждал от меня Цветков, и нет уверенности, что сегодня все пролетарии точно знают, что такое теория и, чем это понятие отличается, например, от поэмы. Поэтому первый раздел статьи в «Рабочей Правде» и посвящен теоретическому раскрытию общих проблем оппортунизма с приглашением читателя не запомнить готовое определение из словаря, а проделать небольшой путь, с помощью ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ формы исследования, от постановки задачи к выводу об объективных и субъективных основах оппортунизма. Абсолютно оправданно, если теоретик начинает изложение теории с постановки читателя в известность о том, что он сам понимает под словом теория.

Но беда в том, что большинство оппонентов «Прорыва» берут за основу или «безгрешную» википедию или БСЭ, множество статей в которой написано, как стало известно позднее, закоренелыми ОППОРТУНИСТАМИ, а позаимствованные у них и урезанные цитаты возводятся в ранг обычных «истин», чтобы с этих «зияющих высот» рассматривать проблему. Несовпадение букв, перестановка слов, использование синонимов, считается отклонением от обычной википедической истины и карается высшей мерой эпитетов. Видно, кто-то из КПСС, однажды, так напугал Цветкова, что тот зарёкся пересказывать марксистские мысли своими словами, а выражаться стал только цитатами из словарей, как Попандапуло, не вдаваясь в их смысл.

Во-вторых, в определении, списанном Цветковым, теория значится как «система достоверного знания». Но является ли, например, богословие ДОСТОВЕРНЫМ знанием? Богословие, местами, действительно, достаточно теоретично, на чем и выросли Бруно, Галилей, Спиноза, Мальтус, Ильин, Бердяев и, учитель Маркса, Гегель. Но кто из теоретиков богословия достоверно познал бога: шаманисты, политеисты, иеговисты, буддисты, индуисты, иудеи, синтоисты, католики, православные, мусульмане, англикане, протестанты, адвентисты… Кто? И почему они пролили так много крови, выясняя, чья религия служит богу адекватно. Пусть Цветков попробует заявить доктору теологии, что богословские тексты не являются теорией. Гореть Цветкову, сначала, на костре, а потом, и в аду.

Существует теория Эйнштейна, теория струн, теория параллельных миров, теория эфира, теория тёмной материи… Уже более 100 лет идёт жаркий спор физиков по поводу этих теорий, не отрицая, что они построены на кое-какой логической основе, вплоть до математической.

Для того, чтобы отделить достоверные знания от недостоверных, в марксизме используется два понятия: теория и наука. Теорией — называют любые пространные рассуждения о самых общих основаниях чего угодно, начиная с бога и не кончая теорией плотницкого дела на несколько томов. Даже детские сказки могут превратиться в теоретические исследования, например, обмена веществ Кощея Бессмертного.

А наукой в марксизме называются конкретные и, действительно, достоверные, теоретически обобщенные, систематизированные знания в той или иной области реального бытия, доведённые до открытия объективных ЗАКОНОВ, проверенных и подтвержденных практикой. Только в этом случае смысл слов наука и теория совпадает по содержанию и именуется научной теорией.

Цветков не понимает, что любая наука — теоретична, но не всякая теория — научна, хотя ряд вкраплений в любую теорию могут носить достоверный характер.

Например, Мальтус создал свою теорию народонаселения, в которую вкраплена та истина, что капитализм и бедность — объективно неразделимая пара: где капитализм, там и бедность. Но, как и положено женоненавистнику, Мальтус обвиняет в этом женщин, дескать, они рожают слишком часто, хотя, о кобелизме служителей культа всем известно, но «виноваты» только женщины. К тому же, церковники выступают против абортов. Так что, Мальтус крупный теоретик, но большой грех называть его каннибалистическую теорию — научной.

«Достоверное знание и способность предвидения, — жалуется Цветков на моё определение, — как видим, здесь исключены. Вместе с ними исчезло решение проблемы марксизмом, давным-давно давшим оппортунизму теоретическое определение».

Но сам Цветков, привести определение, данное давным-давно классиками, здесь и сейчас, «забыл». А ведь можно было привести, например, хотя бы это:

«Политическое содержание оппортунизма…: сотрудничество классов… Борьба двух основных тенденций в рабочем движении, революционного и оппортунистического социализма, наполняет всю эпоху с 1889 до 1914 года… Нелепо до сих пор считать оппортунизм явлением внутрипартийным…». (ПСС, Т.27,С.120-121).

Как показала практика, оппортунисты, пока, доминируют как за пределами партий с коммунистическими названиями, так и внутри них, стремясь сохранить себя в партиях до полного их развала.

Так что, если все пролетарии, как Цветков, любую теорию считают достоверной, то буржуазии гарантировано долгое существование.

За прошедшее столетие такие теоретики как Геббельс, Черчилль, Бжезинский, Солженицын, Канторович, Яковлев, Абалкин, Джин Шарп… без дела не сидели и существенно обновили методики оглупления людей, т.е. приёмы воспитания оппортунистов в среде наёмных работников умственного и физического труда. Крушение СССР доказывает, что теоретики КПСС не смогли выполнить важнейших ленинских требований к пропаганде и агитации, хотя НАУЧНОСТЬ в обществоведении — привилегия одних лишь марксистов. Но, к началу «перестройки» в высших эшелонах КПСС марксистов, практически, не оказалось, хотя дипломированных теоретиков, таких как Ципко, Волкогонов, Яковлев, Гайдар… оказалось достаточно для контрреволюции.

Поэтому «Прорыв» и занялся вопросом, как предотвратить проникновение оппортунистов в партию извне и как наполнить партию «антителами», освобождающими организм партии от бацилл оппортунизма. Естественно, бациллы забеспокоились.

Критики «Прорыва» делают вид, что не знают, что, практически, все профессора КПСС после 1953 года только и делали, что обрезали марксистские цитаты так, чтобы было удобнее защищать свои диссертации и делать формальную карьеру, а Советы по защите диссертаций строго следили, чтобы соискатели не добавили к марксистской теории то, что могло ускорить построение коммунизма.

Активисты журнала «Прорыв», зная причины ПОЛНОГО ПОРАЖЕНИЯ КПСС, публикуют статьи, в которых они предпринимают попытки РАЗВИТИЯ марксизма, как бы это не нервировало начетчиков. В работе «Оппортунизм и пролетариат» дано общее определение, что оппортунизм есть «форма приспособления человека к эксплуататорскому устройству общества». Могу добавить, что оппортунизм есть практическое раболепие, лакейство, наёмничество в условиях всех видов эксплуататорских формаций.

Цветков пишет, что не стоит слушать людей, которые утверждают, что «в политическом лексиконе это слово принято для обозначения лиц и организаций, которые в своей деятельности идут на соглашение с буржуазией». Но что, конкретно, в этом определении ошибочного, Цветков многозначительно умалчивает.

Но хуже другое, что сегодня редко, кто задаётся вопросом: в силу каких объективных обстоятельств в пролетарских средах сотни лет господствует не коммунизм, а оппортунизм? Почему, практически, все забастовки пролетариев в истории заканчивались СОГЛАШЕНИЕМ с хозяином, а не победой пролетариев над хозяевами. Но именно соглашение всегда выдается профбоссами за победу

«Сначала, — пересказывает мой текст Цветков, — последовали «рассуждения» о «качествах человека, делающих его предрасположенным к оппортунизму». Таковых названо два. Первым «природное свойство человека, делающее его оппортунистом». Это, уверил Подгузов, «всеобщее свойство живых существ приспосабливаться к господствующим условиям среды во имя самосохранения. А поскольку предприниматель господствует, то легко понять, что обыватель будет так или иначе «косить под предпринимателя». …Возник вопрос: зачем инстинкт самосохранения, присущий всему живому, называть оппортунизмом?».

Отвечаем. «Самосохранение» — это понятие более широкое, чем «оппортунизм». Оппортунизм — частный случай проявления инстинкта самосохранения. Он, исторически, присущий пролетариату эпохи капитализма, как самая распространенная, повседневная форма реакции пролетариата на буржуазию.

Как учил Ленин, дать определение — это, прежде всего, значит, подвести под одно понятие, другое, более широкое (ПСС. Т.42, с 202-226). Всё живое, в том числе, и большое количество узко образованных людей, руководствуясь опытом миллионов лет дочеловеческого бытия, и сегодня реагируют на опасность, на превосходящую силу, прежде всего, пассивно-трусливо, без привлечения мышления. Например, большинство современных журналистов и обществоведов РФ занимаются самоцензурой и получают за это вознаграждение из госбюджета РФ. Но «храбрые журналисты», выступающие против Путина, на самом деле, занимаются самоцензурой, стоя на задних лапах перед бюджетом Госдепа США. Сегодня, даже, если в Прибалтике, на Украине, в Грузии или Армении, есть марксисты, то открытое их выступление против местного национализма, нацизма, бандеровщины является самоубийством. Например, в войсках СС в Германии было полно 100%-х немецких пролетариев. Поэтому, во имя будущего, даже, марксистам, в определенных исторических условиях, приходится уходить в глубокое подполье или эмигрировать, выжидая, когда пролетарии накушаются капитализма до тошноты. Как отмечал Ленин, к некоторым пролетариям обида за содранные с него шкуры приходит только через 10-15 лет эксплуатации, или через сталинградский и дебальцевский «котлы».

Так что, уважаемые читатели, чем большую роль в человеке играет инстинкт самосохранения, тем ближе он стоит к животному миру. Но поскольку некоторые люди научились формулировать словами позывы инстинкта самосохранения, постольку случаи словесного оправдания покорности, раболепия, соглашательства наёмных рабов и стали называть специальным термином — оппортунизм.

Слово оппортунизм в переводе на русский язык и означает, соглашательство, следовательно, приспособление к требованиям хозяина. И если в природе ещё есть прямоходящие двуногие млекопитающие, гордящиеся наличием у них инстинкта самосохранения, то им и приходится объяснять, что оппортунизм одно из проявлений этого инстинкта, роднящего неграмотных людей со стадами приматов.

Зачатки научного мышления, заложенные техническим знаниями, уже позволяют пролетариям выбирать: или ещё больше опуститься, или бороться. Только Человек, усвоивший марксизм, способен, учесть позыв инстинкта, но поступить разумно, вопреки инстинкту и, применив знания, победить.

Миллионы лет понадобились, чтобы некоторые представители животного мира, начали не только подчиняться, но и преобразовывать окружающую среду под свои потребности. Ещё сотни тысяч лет понадобились, чтобы стада человекообразных преобразовались в общество первобытного коммунизма, а позднее откатились по спирали назад к животным принципам цивилизации, основанной на приспособлениях «просто людей» к тирании частных собственников. Иное дело, что, откатившись назад в социальном плане, общество продвинулось по спирали вперёд в плане развития средств производства и коммуникации, что и означало мизерный, но суммарно небольшой шажок по пути прогресса. Так диаматика объясняет единство и борьбу противоположных тенденций в «спиралях» развития человечества.

«Опять же, я до сих пор полагал, — изумляется Цветков, — что изучением генетических механизмов передачи наследственной информации, а также особенностей адаптации человека к окружающей среде занимается антропология. Сколь о ней наслышан, оппортунизм, как «природное свойство человека», никогда не был в круге её забот».

Что ж, век живи, век учись.

Цветков «полагает» что он достаточно «наслышан», от старушек у подъезда, чем занимаются антропологи. Но, если в перечне задач антропологии всё-таки числится «исследование особенностей АДАПТАЦИИ человека к окружающей среде», то в переводе на русский язык слово адаптация означает всё то же, привыкание. Старушки у подъезда забыли сообщить Цветкову, что среда обитания, окружающая человека, включает в свой состав и миллиарды живых, обманутых избирателей и миллионы хищных предпринимателей.

Как показала многовековая практика, по силе воздействия на остальную среду, и на «ближних своих», гомо-эГономикус более агрессивен, чем собака на сене и грозит всему живому экологической катастрофой. Поэтому большинству людей, в силу недостаточного уровня образованности, приходится, прежде всего, ПРИВЫКАТЬ к этой самоубийственно непросвещенной среде обитания, т.е. приспособляться не только к морозу, жаре, ливням, но и к рабовладению, крепостничеству и наемному рабству. Коротко говоря, слово адаптация синоним слов, соглашательство, приспособление, привыкание, оппортунизм.

Цветков возмущен, что в моей статье «Вторым качеством [порождающим оппортунизм в сознании людей, — В.П.] названо невежество. … Каждый, кто услыхал в свой адрес обвинение в невежестве, — уверил автор, — должен понять, что он, если не фактический, то уж наверняка потенциальный оппортунист». Идея странная. Зачем невежество, среди людей впрямь встречающееся, называть оппортунизмом?»

Можно подумать, что в современном мире невежество лишь кое-где встречается. Возьмём, для примера, миллионы уже ОБМАНУТЫХ дольщиков, пайщиков, вкладчиков и избирателей только в РФ. Они оппортунисты, поскольку, в силу невежества, согласились на условия мошенников и отдали им свои деньги, голоса, получив взамен лишь рост цен, тем самым, своими кровными миллиардами и голосами укрепили господство предпринимателей над собой.

Цветков точно знает, откуда берутся дети, но не уверен: «От кого должно исходить обвинение, превращающее меня в оппортуниста? От Подгузова? Я, к примеру, ПРИВЫК [Привыкание, т.е. адаптация и есть процесс превращения человека в оппортуниста. Привыкание, например, к собственной глупости, к алкоголю, к тирании олигархов, — В.П.] невежеством называть отсутствие знаний, неспособность понять собеседника по некой данной теме».

Подобно тому, как вором человек объективно становится не тогда, когда его поймали, а когда он украл, оппортунистом человек становится не тогда, когда кто-то сообщил ему об этом, а когда он, в силу НЕОБРАЗОВАННОСТИ, согласился горбатиться на условиях хозяина средств существования. Но здесь нужно видеть разницу между устройством на работу в положении безвыходности, с тем случаем, когда пролетарий всю жизнь работает на частном предприятии и за всю жизнь не озаботился тем, что пролетарии абсолютно удалены из всех политических и властных институтов развитых капиталистических стран.

Блуждая среди цитат моей статьи, Цветков пишет:

«Говоря о «проблеме теоретического определения оппортунизма», автор заявил: «…Давая определение оппортунизму, я утверждаю, что по своей родовой принадлежности это разновидность атавизма, по своей сущности — форма социальной мимикрии, адаптации, приспособления, по содержанию — продукт невежества, как дипломированного, так и трущобного». [подчеркивания здесь и везде далее мои — В.П.]

Это третье определение огорошило неуместным употреблением научных терминов. Если «атавизм», т.е. появление у данной особи признаков, свойственных отдаленным предкам, но отсутствующих у ближайших, сказано о человеческом роде, то от кого нам достался оппортунизм? От австралопитеков или неандертальцев? Если атавистические признаки, вроде копчика, действительно имеются у людей, то зачем именовать их оппортунизмом?».

При слове атавизм, Цветков хватается за копчик и… успокаивает себя: «Как далеко я ушел от обезьяны». Но было бы лучше, если бы при слове атавизм, Цветков хватался за голову.

Не знаю, каким рудиментом мыслил Цветков, когда писал, что атавизм — «ПОЯВЛЕНИЕ у данной особи признаков, свойственных отдалённым предкам, но отсутствующих у ближайших». Рудименты не появляются, а ОСТАЮТСЯ у всех последующих поколений, в том числе и у ближайших, и хорошо, если во всё менее выраженном виде. Правда, бывает и наоборот. Например, сегодня, в рыночной атмосфере звериные рудименты в сознании людей бурно регенерируют и многие бывшие советские граждане: киргизы и узбеки, азербайджанцы и армяне, грузины и осетины, русские и украинцы… опять готовы пожирать друг друга.

Обществоведческая необразованность, естественная для животных, является наиболее вредоносным рудиментом психики, превращающим человека в предпринимателя, пролетария, гангстера, фашиста, а при социализме советского типа, в цеховика, карманника, мошенника, карьериста, диссидента, клерикала, если его сознание не содержит в себе научно обоснованных ответов на вопросы о смысле жизни человека, о счастье. Сегодня студентам некоторых вузов, успешно сдавшим школьный ЕГЭ, журналисты, в ходе интервью, задают вопросы: «Кто написал работу Маркса «Капитал» или, «Кто открыл третий закон Ньютона», и получают ответ — «НЕ ПОМНЮ». Это доказывает, что у растущего числа людей извилины возвращаются в животное состояние, теряя функцию мыслить.

В условиях продолжающегося развития «точных» наук, понижение качества обществоведения означает, с объективной точки зрения, рост озверелости. И это подтверждено тем, что каждое новое техническое изобретение в рыночной экономике применяется, прежде всего, в военном деле. Даже математические знания здесь ничем помочь не могут, кроме прибавления человеку чванства, снобизма. Баллистические расчёты осуществляют аналоговые отделы мозга, даже, у рыб, сбивающих насекомых струйкой воды, причем, с учётом скорости их полёта и коэффициента преломления света в воде.

В своих мемуарах, Сорос без жеманства сравнивает себя с волком, у которого желудок — безразмерный. Как и Сорос, Гитлер призывал немецких пролетариев расстаться с такими химерами, как совесть, интернационализм и вести себя с другими народами как хищники. Большинство пролетариев Европы легко согласились на регенерацию атавизма в себе потому, что извилины, образно говоря, легко сглаживаются под воздействием примитивного рыночного бытия и утюга рыночной морали. Мозги, без адекватной информации в извилинах, превращаются в рудименты, лишь внешне отличающиеся от обезьяньих.

Ясно, даже плотника, как и столяра, нельзя ставить главным инженером атомной электростанции. Конечно, пульт управления АЭС вызовет восторг, даже, у электрика, может вызвать желание надавить на мигающие кнопочки, как в Лонг-Айленде, Чернобыле или Фукусиме. Но означает ли это, что сварщик полезен обществу меньше, чем инженер. Могут ли главные инженеры атомных электростанций заменить проходчиков, наладчиков автоматических линий по всей стране? А пилотов пассажирских самолётов, которые могут посадить самолёт на кукурузном поле? А хирургическую медсестру? Поэтому, разновидностью идиотизма является та рыночная истина, что за разный труд разные люди должны получать разные объемы поощрения, не говоря уже о том, что ожидание, на задних лапах, поощрения за действие — есть важнейшее объективное доказательство близости особи к подвиду длиннохвостых, чем и пользуются и дрессировщики, и успешные менеджеры.

Это обезьян и пингвинов в зоопарке необходимо кормить и поощрять в разных объёмах и разными продуктами. А в обществе людей, чтобы не плодить зверей, объёмы и качество всех благ должны поступать по научным нормам, обеспечивающим всестороннее развитие КАЖДОЙ личности и социальную гармонию. В противном случае, это ещё не общество, а прайд.

Полемика по поводу принципа распределения неизменно сводится к вопросам о праве потреблять больше других. В эпоху феодализма право господ потреблять больше других нахально обосновывалось волей божьей. При капитализме, речь столь же бесстыдно велась о разных пропорциях потребления по труду и по капиталу. Те пролетарии, которые считают, что они получают зарплату, действительно, по труду, относятся к потреблению по капиталу, как к совершенно справедливой форме, поскольку, если бы они сами стали предпринимателями, то своим рабочим они платили бы по труду, а сами жили бы по капиталу.

Меня, конечно, не радуют, но и не удивляют, частые сообщения о том, что домработница обворовала своих богатеньких хозяев или о том, что гастарбайтеры зарезали и ограбили своих хозяев и их детей. Так капитализм воспитывает прямоходящих млекопитающих, раз в неделю посещающих культовые заведения. Контраст в образованности всегда чреват бескомпромиссным конфликтом интересов. Желающим познакомиться с реальной мимикрией рекомендую пройтись по сноске: «гастарбайтеры убили семью», хотя, при найме, они изображали из себя самых покладистых людей в истории человечества.

Сегодня людям хватает извилин лишь на то, чтобы разделиться на классы, страты, нации так, как делятся стада обезьян одного вида, или стайки сурикатов, вечно враждующих между собой. Клерикалы всех мастей призывают человечество ограничить мышление верой в бога, либералы — хотелками, демократы — верой в результаты выборов, педагоги — верой в объективность ЕГЭ, а все это вместе — вызывает рудиментацию миллионов мозгов, т.е. превращение их творческих отделов в интеллектуальные копчики.

Так что, наиболее тяжелая форма рудиментации — это переход человека в такое состояние, когда, услыхав об атавизме, Цветков своё внимание сосредотачивает, прежде всего, на… копчике, как на доказательстве своей начитанности, по сравнению с приматами.

«Если «мимикрия», — продолжает Цветков блистать своим словарём, — означает выработку сходства одного биологического вида с другим или с объектами окружающей среды ради безопасности, то социальная мимикрия должна означать маскировку одного класса под другой. Какого под какой и каким образом?».

Мимикрия — это не превращение насекомого в веточку, а пассивное упование на близорукость и глупость хищника, ложь во спасение самого себя, но без гарантий.

Человек не хамелеон и не богомол, а самое сложное достижение эволюции и скачка в развитии биоты. Вербальная ложь во спасение и является синонимом одной из качественно новых форм социально-биологической мимикрии. В период кризиса многие люди становятся в очереди на биржах труда, вешают на шею табличку: «Ищу любую работу», изображая тем самым, высший уровень смирения и раболепия, хотя, возможно, у каждого, в конце бесполезного стояния с табличкой, в душе звучат слова: «Весь мир насилья я б… разрушил, до основанья…».

Большинство безработных в обычных условиях, при составлении «портфолио», сознательно утаивают свои, например, воровские или алкогольные пристрастия, лишь бы хозяин принял их на работу. Нередко, молодые пролетарии стараются одеться по буржуазной моде, «сфоткаться» на фоне дорогой «тачки». Это тоже, разновидность мимикрии, скрывающей унизительное общественное положение. Сегодня, всё чаще возникает ситуация, когда, замаскировавшиеся под преданных менеджеров, пролетарии умственного труда, (поскольку, объективно, именно они управляют всеми процессами), стараются стать, если не полными владельцами предприятия, то вынудить бывших монополистов делиться с ними прибылью, а не платить зарплату. Биография Ли Якокки доказывает, что сменить комбинезон на смокинг — мечта, практически, каждого наёмного работника. Иной вопрос, что к сорока годам многим пролетариям становится ясно, что всем стать олигархами не дадут, вот тогда некоторые из них начинают прислушиваться к советам марксистов.

В ходе первой мировой войны, под страхом смертной казни, миллионы пролетариев всего мира натянули на себя «хаки» и, маскируясь под цвет местности, рванулись убивать себе подобных, часто, в штыковых боях. Так было и в фашистской Германии. Как известно, после декабря 1941 года дела у Гитлера шли всё хуже и перед миллионами пролетариев встала дилемма: сразу идти под суд военного трибунала, или одеть фашистскую форму и, при удобном случае, сдаться в плен, ещё раз используя принцип мимикрии, прокричав «Гитлер капут». А до плена, пролетариям приходилось маскироваться под исполнительных солдат вермахта и расстреливать советских рабочих по приказу командиров.

Большинство пролетариев мира всю жизнь едва терпят хозяина, мастера, бригадира, но изображают из себя покладистого работягу. Периодически маска покладистости, как в греческой трагедии, сменяется у пролетариев маской борцов «за свободу» и… начинаются бунты, бессмысленные и беспощадные, погромы магазинов, если массами не руководят большевики. В день, когда писались эти строки, в очередном городе США, убили очередного негра и, как «следствие» этого, начались массовые акты… экспроприации товаров в магазинах. Т.е. тысячи американцев бросились опровергать дежурный тезис либералов о том, что при капитализме основная масса населения живёт в достатке.

Пролетарии, будучи на рынке труда по отношению друг к другу конкурентами, предпочитают не проявлять свою агрессивность прямо, а вытесняют конкурентов «тихой сапой», особенно, в период сокращении штатов. Интересно, испытывает ли чувство любви к братьям по классу Цветков, когда, в базарный день, на соседнем прилавке ещё один ложкорез раскладывает свой товар?

Таким образом, на мой взгляд, при капитализме, слово мимикрия вполне применимо к пролетариям умственного и физического труда, и обозначает вынужденную ложь, большую или меньшую, смотря по обстоятельствам, во спасение своего рабочего места, зарплаты, премии.

Как признался Цветков, в 1974 году он стал членом КПСС. Судя по тому, что и как Цветков пишет сегодня, ясно, что его заявление при вступлении в КПСС о том, что он признаёт программу, устав партии и обязуется их выполнять, были ложью, мимикрией в надежде, что красная корочка, хоть чем-то, да поможет в его нелёгкой плотницкой жизни. Нет признаков того, что он знал, как строить коммунизм и горел желанием его построить.

Учитывая печальную роль клятв пролетариев в верности программе и уставу партии без усвоения основ теории марксизма-ленинизма, я пришел в своей статье к выводу, что

«Никакого другого средства избавления от оппортунизма, то есть от наиболее замаскированной формы холопства, кроме обогащения своей памяти знанием всех тех богатств, которые выработало человечество — не существует! Нельзя победить оппортунизм, не одержав победу над буржуазией, и в то же время, невозможно одержать победу над буржуазией, не одержав победы над оппортунизмом».

Данное определение находится в стандартном соответствии с законом диаматики о тождестве, единстве и борьбе противоположностей.

Но Цветков продолжает издеваться над реальной историей и логикой: «буржуазия и оппортунизм суть феномены в разных сферах бытия порождённые. Прямой связи между ними нет, только опосредованная».

Можно подумать, что пролетарии не встречаются с предпринимателями, когда продают свою рабсилу в одной и той же сфере, т.е. на рынке. Не может пролетарий продать свою рабсилу, если её не купит бизнесмен. Играет ли при этом определяющую роль, например, такой посредник, как менеджер по кадрам. Он сам куплен.

Разумеется, капиталист и оппортунист не сиамские близнецы, однако пролетариат эпохи капитализма — это класс, сформированный по злому умыслу самих эксплуататоров в период буржуазных революций из неграмотных крестьян, веками живших в оппортунистической покорности, насильно изгнанных с земли, отстраненных от средств существования и силой же удерживаемых в состоянии острой зависимости от продажи своей рабочей силы, по цене, установленной покупателем. Точно так, американские северяне насильно освободили африканских рабов, ради превращения их в рекордно дешевую рабочую силу. Нужно быть законченным подлецом, чтобы сегодня утверждать, что северяне, просто, освобождали рабов, а не устраняли конкурентов в борьбе за превращение классических рабов в рабов наёмных, более продуктивных, согласных с новым для них методом эксплуатации.

Предприниматели существуют и богатеют только потому, что пролетарии им подчиняются. Пока, буржуазия находится под защитой полиции и нацгвардии, пролетариату есть с кем соглашаться и перед кем стелиться. Продажа хозяину своей личной рабсилы и есть главная форма проявления оппортунизма в пролетарских средах.

Оппортунизм — категория, принятая для обозначения основной формы рабской связи между пролетариатом и буржуазией, которая ослабевает лишь в меру роста просвещенности и самоуважения лиц наёмного труда.

А Цветков продолжает генерировать абсурды: «…коль оппортунизм есть базовая характеристика не только социума, но и всей биоты, то какое-либо ему противодействие полностью исключено за отсутствием способных и охочих к тому».

Во-первых, оппортунизм есть базовая характеристика не всего социума, а только покорной, эксплуатируемой его части. Во-вторых, социум, являясь частью биоты, выделился именно потому, что научился думать, хранить и накапливать информацию в ОБЩЕСТВЕННОЙ памяти (благодаря азбуке, числовому ряду и носителям информации) и потому в своём развитии совершил качественный скачок в сторону прогресса с возрастающим «шагом и уменьшающимся историческим радиусом диалектической спирали», заняв в пищевой цепочке доминирующее положение. Именно за счёт того, что в социуме появились отдельные «охочие и способные» ДУМАТЬ, они и воспользовались монополией на данный вид превосходства, особенно, над рабами божьими, крепостными крестьянами и пролетариями.

Правда, уже на первых порах цивилизации, некоторые люди, в лице Солона, Платона, Геродота, Сократа, Эзопа, попытались объяснить ближним, что уже на этом этапе развития производительных сил, если подумать, то можно построить более гармоничное общество. Но шаманы, жрецы, в том числе, Аристотель, выступили адептами рабовладения, убеждая самих рабов, что любая власть от бога, что раболепие есть самая короткая дорога в рай. Аристотель, в частности, не выделял северных европейцев из биоты, отождествляя их с животными, говорящими орудиями труда, на которых, просвещенные греки, по предписанию богов, могут охотиться, как на оленей.

Но Цветков делает вид, что не понимает: «какое богатство можно обрести от прирождённых оппортунистов?». Со времён Маркса известно, что все формы богатства для капиталистов созданы руками оппортунистов, мимикрия которых под юридически свободных лиц сродни покорности будущих узников Освенцима, по команде Кальтенбруннера, привезшими в концлагерь, добровольно, все свои фамильные драгоценности и золотые коронки.

Цветков утверждает, что «освобождение от природных свойств дело невероятное. Генетика до них не дотумкала, а философия на вопрос: во имя чего его вершить? — ответа не дала, и даже не рассматривала, как очевидную чушь». Цветков легко маскируется под плотника, разбирающегося в генетике больше, чем в философии. Но, во-первых, как видно из его высказываний, ему неведомо, что марксистская философия внятно ответила на главные вопросы о соотношении человека и остальной биоты. В работе «Диалектика природы» ясно сказано:

«Животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней. И это является последним существенным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан труду».

Но многие читатели не дочитывают марксизм до того места, где речь уже ведётся о том, что не любой, а только развитый умственный труд, является важнейшим условием перехода от стадных форм существования к цивилизационным.

Во-вторых, генетика, как отрасль умственного труда, успешно «тумкает». Современные методы трансформации природных свойств продуктов питания, производство некоторых вакцин блестяще это доказали, тем более, что генетика, как и многие науки, ещё не закончила своё развитие. Но и без генной инженерии, Победа СССР в Великой Отечественной войне, в решающей мере, объясняется тем, что умственный потенциал меньшего, по численности населения, СССР, благодаря марксизму, избавился от религиозных, националистических, меркантильных рудиментов и, в связи с этим, оказался принципиально выше потенциала, большего по численности, оппортунистического, варварского населения фашизированной Европы.

«Если «замаскированное холопство», — пишет Цветков, — есть четвёртое определение оппортунизма, то и оно весьма неудачно. Нельзя использовать, как холопа, того, кто замаскирован, а его работу придётся делать самому».

Если бы маскировка давала 100% гарантии выживания, то хищники умерли бы от голода. Но на все уловки приспособленцев, хищники отвечают эволюцией зрения, в том числе, инфракрасного, слуха, в том числе, ультра и инфразвукового, обоняния, и т.п. Ни одна война не была выиграна теми, кто в основу стратегии заложил одну лишь маскировку, хоть в виде линии Маннергейма, хоть Мажино, хоть в виде «Восточного вала». Так что, если оставить приспособленцев преимущественно физического труда наедине с предпринимателями, то последние будут ещё долго использовать возможности Оксфорда и Кембриджа, для усиления своего господства, пожирания времени жизни пролетариев.

Цветков не дотумкал, что «тише травы, ниже воды», способ маскировки существ с примитивной психикой. «Молчи, сойдёшь за умного». Пассивное приспособление к законам капитализма, маскировка под законопослушного гражданина, и есть форма мимикрии человека, превращающая его в пролетария и, одновременно, в оппортуниста. Западный пролетарий, часто, изображает из себя «свободного» человека, который «добровольно» нанимается на работу к хозяину, хотя, на самом деле, за еду и съёмный угол в бытовке, но свысока смотрит на «не свободных» рабочих социалистических стран, а, порой, отправляется в составе экспедиционных войск, чтобы убивать социалистических рабочих, не желающих жить так же «свободно», как жили и «роскошествовали» рабочие, например, на конвейерах Форда или в цехах Тейлора.

Но поступательная сила истории такова, что, в погоне за ростом производительности труда, т.е. за обезлюживанием цехов, буржуазии пришлось поднять роль пролетариев умственного труда до уровней, не свойственных хозяевам. Причем, если одно время, Англия, едва ли не монопольно, являлась мировой промышленной «фабрикой», то интеллектуальными «фабриками», ныне становятся многие страны мира. Т.е. людей, не способных обогащать свою память всеми теми богатствами, которое выработало человечество, становится всё меньше, несмотря на все усилия авторов ЕГЭ.

К тому же, если основную массу обществоведов, всего сто лет тому назад, составляли богословы и вульгарные политэкономы, стоящие на страже интересов господ, то, в настоящее время, обществоведение превращается в популярный и ёмкий рынок, и люди платят деньги за то, чтобы стать, как они заявляют во студенчестве, независимыми философами, политологами, социологами, журналистами.

Однако первым, действительно, независимым случаем научного подхода к вопросам обществоведения, стал марксизм. Интерес к высотам марксизма, несмотря на частые объявления о его кончине, нарастает повсеместно, куда приходит, хотя бы, умение читать при капиталистической эксплуатации. Призрак коммунизма, разной степени зрелости, стал обязательным предметом гонений, практически, во всех рыночных странах мира, живущих сегодня на иностранные кредиты, особенно, таких как Латвия, Литва, Эстония, Украина. Усиление репрессивной политики доказывает наличие высочайших уровней неуверенности гонителей коммунизма в том, что коммунизм, действительно, приказал долго жить.

Сталин никогда не тешил себя иллюзией, что мировая и внутренняя буржуазия умиляется успехами строительства коммунизма в СССР, а не звереет, спонсируя европейский фашизм, абсолютно игнорируя при этом очевидные перспективы полного уничтожения фашистами, в первую очередь, всех евреев, поляков и цыган. За уничтожение коммунизма мировой капитализм всегда был готов заплатить и эту цену.

Расстреляв обойму глупых вопросов, Цветков перешел к лживым утверждениям: «Буржуазия в России была побеждена вскоре после 1917-го. Но, сколько помнится, это случилось без победы над оппортунизмом, как таковым». А разве 1991 год не доказал, что буржуазия не была побеждена, тем более, вскоре после 17 года? С кем тогда воевала Красная Армия с 1917 до 1921 года? А после поражений 1921 года, миллионные массы мелкой буржуазии затаились в деревнях, аулах, кишлаках, в фирмах «Рога и копыта». Они-то и организовали кулацкие и басмаческие восстания 30-х? Кто оплачивал вредительство на шахтах? Так что, насчёт победы над буржуазией «вскоре после 1917 года», Цветков слишком «загнул» свою «клюкарзу» умеренной лжи, утверждая, что победа над буржуазией случилась без победы над оппортунизмом.

Разве, красноармейцы и сибирские партизаны, гвоздя белые банды Колчака и орды европейских, американских и японских варваров, оставались такими же оппортунистами, какими они были, когда царь и буржуи отправляли их на «мясокомбинат» первой мировой войны? Не способен Цветков понять, что ликвидация буржуазии есть исторический процесс, а не акт. Сначала, происходит ликвидация политической власти крупной буржуазии, затем, формально-юридическое обобществление средств производства, потом кровавая и бескровная, политическая, экономическая и культурная борьба с традициями мелкой и средней буржуазии, преодоление их сопротивления, саботажа и, наконец, полная ликвидация всех пережитков классового общества, как финальное программное положение полноценной коммунистической партии.

Вся практика большевиков, начиная с 1903 года, доказывает, что именно в меру побед большевизма над оппортунизмом внутри партии, а потому и в пролетарских средах, российская буржуазия и иностранные интервенты терпели всё более значительные поражения.

Объясняя причины этих побед, Ленин, в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» писал:

«В борьбе с какими врагами ВНУТРИ рабочего движения вырос, окреп и закалился большевизм? Во-первых, и главным образом, в борьбе против оппортунизма… Это был, естественно, ГЛАВНЫЙ враг большевизма ВНУТРИ рабочего движения. Этот враг и остается ГЛАВНЫМ в международном масштабе. Этому врагу большевизм уделял и уделяет больше всего внимания».

Ленин диаматически отвечает на вопрос: одержали бы большевики победу над буржуазией в России, если бы не одержали ряд последовательных побед над оппортунизмом ВНУТРИ ПРОЛЕТАРСКОГО движения. Как показала практика, для победы над оппортунизмом внутри партии, порой, достаточно одного пленума и пару судебных процессов, чтобы троцкисты, эсеры, образно говоря, срочно начали маскироваться под обожателей Сталина. А изжить оппортунизм в сознании десятков миллионов пролетариев было невозможно, если сначала, не научить российских пролетариев читать и писать, параллельно с выполнением плана ГОЭЛРО в условиях экономической блокады. Это являлось не простой задачей, поскольку на молодых людей производили неизгладимое впечатление слухи о том, что в Бразилии, поголовно, все пролетарии ходят в белых штанах, а в США в джинсах.

После 1953 года для буржуазии наступила оттепель, благодаря оппортунисту Хрущеву начали возрождаться все хронические болезни капитализма: меркантильность, взяточничество, воровство, валютная и джинсовая спекуляция. В силу отказа от продолжения сталинской культурной революции, возрождалось мещанство, особенно, в касте обществоведов и культуртрегеров СССР. А в 1982 году Андропов перешел в атаку на централизованное планирование, дав команду на повсеместное внедрение хозрасчёта, на молниеносное превращение большинства министров и директоров в фактических владельцев наличной денежной прибыли. А после Андропова, Горбачев стал рассаживать в идеологическом отделе ЦК «знатоков» марксизма, таких как Яковлев, ни в чём не уступающих Цветкову.

«Коммунисты, — злорадствует член КПСС, Цветков, сдирая с себя остатки камуфляжа, — 70 лет руководили страной, однако власть утратили, а буржуазия восстановилась в стране исторически мгновенно. Если виновен в том оппортунизм, то где и в ком он всё это время гнездился? Так как ударные отряды контрреволюции, приведшие буржуазию к власти, состояли из шахтёров, то неужто среди них? Вопрос: был ли это «прогресс раболепия» или, наоборот, проявление революционности класса, — наш автор даже не поставил, а ответа не дал».

Нужно быть рекордно циничным, чтобы людей, «ударные отряды» которых привели к власти антикоммунистов, а во многих республиках, откровенных фашистов, называть революционным классом. Вандейцы не новость в истории. Я не забыл рассказов тех воркутинских шахтеров, которые ездили на халяву в Швецию, внимали заокеанским доброхотам, а потом, торговали подаренной электроникой на рынках Воркуты, а позже гибли в забоях на уже частных шахтах. Цветков, как многие бывшие члены КПСС не понимает, что и он, как член в КПСС, 17 лет руководил страной, а своим голосованием по поводу внедрения «бригадного подряда», хозрасчёта, кооперативов способствовал обострению социальных проблем. Ясно, что Цветков был мстительно солидарен с шахтерами в 1990 году и, тоже, разлагал КПСС изнутри вместе с Яковлевым, Шеварднадзе, Руцким, Юшенковым…, не понимая, что, ломая СССР, он обрекает миллионы людей, детей, женщин и стариков на вымирание, на гражданские войны, возрождение фашизма и клерикализма. Но что поделать, услужливый член в партии, опаснее врага. Он, ведь, тоже, думал, что умеет думать и хотел, как лучше.

По стилю высказываний, ясно, что Цветков сам довольно презрительно относится к своим братьям по классу.

«Рекомендую автору, — пишет он, — вспомнить вопли пролетарских толп, ибо других классов к 90-м годам, считай, уже не было, на площадях Москвы: «КПСС, дай порулить». А также факт, что они вырвали «руль» из рук коммунистов не без помощи другой части коммунистов же».

Достаточно одного этого выражения, чтобы понять, как в реальности Цветков относится к пролетариям: «вопли пролетарских толп». Между тем, на митингах 1990 года, действительно, царствовал охлос, толпа, которую цеховики и использовали «в тёмную» для проведения своей «криминальной революции».

Я прекрасно помню митинги в Москве в 1990 году. Бывал и на Манежной, и в Лужниках, вместе с Анпиловым участвовал в организации и проведении малочисленных митингов противников горбаёвины и ельцинятины, выпускали и распространяли антирыночные газеты, «Дубинушка», «Зов». Мне дважды удалось опубликовать антиперестроечные статьи в «Советской России», одну статью в «Военно-историческом журнале», несколько раз встречался с группами рабочих АЗЛК, ГПЗ, ЗиЛ, «Серп и Молот», «Красный пролетарий»…, объяснял, как их развалят, когда вернётся капитализм. Но многие рабочие считали, что придёт хозяин завода и озолотит пролетариев. ТВ оказалось сильнее антирыночников. Но в демократических митингах рабочие крупнейших московских заводов участия не принимали, тем более, сколь-нибудь организованного. Ни ЗиЛ, ни АЗЛК ни на красные, ни на белые митинги организовано не выходили, поскольку парткомы и профкомы были абсолютно некомпетентны и совершенно не разбирались в текущей ситуации, а ЦК КПСС упорно вел страну к рыночной анархии.

Особенно осерчал Цветков на мое предостережение: «Или пролетарий при помощи коммунистической партии превзойдёт буржуазию в понимании законов общественного развития, или он и дальше будет «прогрессировать» в своём раболепии».

«Отвечу идеологу «Прорыва» так: — пишет Цветков, — Пролетарий не будет решать и не СМОЖЕТ решить означенную задачу ни с помощью коммунистов, ни без оной. Причина проста: буржуазия никогда не знала законов общественного развития, не знает и ныне. Другое дело знание ею законов эксплуатации, коими она владеет в совершенстве. «Превзойти» её в этом значило бы упрочить её власть на веки вечные».

А разве законы развития эксплуатации не являются законами общественного развития эпохи капитализма? Цветков, фактически, призывает пролетариев не читать «Капитал». Но пролетарии уже более 300 лет потому и пребывают в состоянии наёмных рабов, что не читали это произведение, как и член КПСС Цветков. Если человек не видит единства, тождества и противоположности законов развития общества и законов эксплуатации, то дальше рассказы этого пожилого Незнайки можно не читать.

В самом начале своего письма, Цветков, предложил себя в качестве адвоката умственного достоинства всех пролетариев, но к концу разбора первого раздела моей статьи, как видите, выставил весь пролетарский класс имбецильным, отказывая своим братьям по классу в возможности превзойти буржуазию в области понимания объективных законов развития общества.

Если бы буржуазия не развивала отношения эксплуатации, то не было бы и причин для возникновения теории антиэксплуатации, т.е. марксизма.

Не владея диаматикой, Цветков отрывает понятия общественного развития от понятия эксплуатации, не понимая, что в эпоху частной собственности и массовой неграмотности не существует иного механизма развития общества кроме эксплуатации, тем более на стадии рабовладения. Общественное развитие в классовом обществе ускорялось принудительно, по мере роста эффективности эксплуатации. Восстания рабов, в том числе и наёмных, есть, прежде всего, результат роста эксплуатации. Эксплуататоры прекрасно понимают этот закон развития капитализма и, для нейтрализации роста классовой сплоченности в пролетарских средах, веками насаждали многоконфессиональность, расизм, национализм и профсоюзную раздробленность.

В ХХ веке, не в последнюю очередь, усилиями лауреата нобелевской премии в области литературы Черчилля, ничуть не уступавшего Геббельсу в красноречии, пролетарии всего мира, как дураки, дважды схлестнулись в братоубийственных империалистических войнах, не говоря уже о войнах за сохранение колониализма.

На уровне истины первого порядка, слово «закон» приято для обозначения ОБЪЕКТИВНОЙ, УСТОЙЧИВОЙ, СУЩЕСТВЕННОЙ СВЯЗИ между явлениями реальной действительности. А какая объективная связь между буржуа и пролетарием? Эксплуатация. Следовательно, каков закон общественного развития при капитализме? Закон роста эксплуатации. Если растёт эксплуатация пролетариев, то капиталисты получают больше прибыли и, следовательно, ещё динамичнее осуществляют накопление капитала в руках сокращающегося числа собственников.

Общественное развитие происходит как следствие действия системы объективных законов, т.е. тесной связи между накоплением средств производства и обращения в руках минимального числа олигархов и ростом органического строения капитала, т.е. сокращением относительных расходов капиталиста на наём пролетариев. Это означает, что развитие капитализма идёт через рост экономии класса капиталистов на заработной плате пролетариев или, ещё проще, за счёт увеличения полученной прибыли при сокращении фонда заработной платы и росте «резервной армии труда», т.е. безработицы.

Неоспоримые изменения, произошедшие в земном сообществе, зафиксированные в археологических, в том числе, письменных памятниках истории свидетельствуют, что эти изменения происходили в русле действия жесткого закона отрицания отрицания, что и позволило назвать эти изменения развитием. Первобытный коммунизм, в силу опережающего развития средств производства по отношению к общественному сознанию, сменился рабовладением, рабовладение — феодализмом, феодализм — капитализмом, т.е. общественное развитие осуществлялось через замену менее эффективной эксплуатации более эффективной. В условиях господства частной собственности в базисе, лжи и невежества в надстройке, эксплуататоры довольно адекватно оценивали свои возможности в управлении безграмотными массами. Цветков не понимает, что при определенных исторических условиях объективные законы усиления эксплуатации и являются законами общественного развития.

Каждый капиталист печется о росте своего капитала через удушение своих братьев по классу, но, поскольку борьбу за обогащение ведут все капиталисты, то их усилия и придают направление движения к империализму всему обществу. Иными словами, долгое время именно эксплуататоры задавали тренд общественного развития, а рабы, крепостные крестьяне и наёмные рабы, лишь время от времени, помогали новому отряду эксплуататоров заменить отсталый способ эксплуатации на более потогонный. Простое товарное производство создаёт предпосылки для цехового и мануфактурного производства, которое, в свою очередь, порождает машинное производство. Концентрация машинного производства, порождает монополии, финансовый капитал и империализм. И все эти стадии характеризуются целенаправленным поиском путей усиления эксплуатации малограмотных пролетариев, что и составляет суть развития капиталистического общества, переходящего в особую форму его развития — загнивание.

Именно по мере ощутимого роста роли и масштабов денежного обращения, отдельные субъекты, по собственной инициативе, начинали изучение объективных законов развития всего общества, прежде всего законов роста общественного капитала в форме материального и финансового богатства. Вопреки мистическому сознанию, которое господствовало в надстройке, такие люди как Монкретьен, Петти, Кенэ, Буагильбер, Ло, Смит, Рикардо, для той эпохи, безусловно, начитанные люди, тайно, часто «в стол», честно исследовали рыночную экономику, пытаясь понять её объективные законы, чтобы повысить доходность своего личного капитала и ослабить негативные последствия, рождённые бездумной алчностью самих капиталистов, приводившие к кризисам, войнам, гигантским материальным и финансовым потерям. Пролетарские потери никого не интересовали.

Когда же классики политической экономии уперлись в научный вывод о том, что бескризисное развитие капиталистического общества невозможно, что тенденции капиталистического накопления, объективно, лишь усиливают социальное напряжение в обществе, они прекратили честные исследования, поскольку последнему честному из них, банкиру Рикардо, и при капитализме жилось вполне комфортно, тем более, что, в его годы, пролетарии вкалывали по 12 часов, получая, как им казалось между забастовками, почти справедливую зарплату.

В то время, когда личный ученик Гегеля, банкир Рикардо, отложил в сторону перо и бумагу, другой ученик Гегеля, заочник Маркс, взялся за КРИТИКУ всей предшествовавшей теории политической экономии, её недомолвок, передёргиваний, т.е. лжи во спасение капитализма.

Но Цветков не понимает, что и работа Ленина о трёх источниках и трёх составных частях марксизма написана для тех пролетариев позапрошлого века, которые хотели понять значение слова марксизм. В этой работе говорится, что материализм теории марксизма полнится КРИТИКОЙ классической научной политической экономии капитализма и, по своему содержанию, есть отрицание уже опубликованных концепций политической экономии, её ошибок и лжи во спасение капитализма.

Здесь не так важно, Цветков лжет или ошибается, утверждая, что «буржуазия никогда не знала законы общественного развития и до сих пор не знает». Необходимо понимать, что в мире НЕТ буржуазного ВУЗа, даже технического, в котором бы отпрысков олигархов не знакомили с теорией Маркса. Процесс образования будущих эксплуататоров предполагает не только изучение теории прибавочной стоимости Маркса, но и поиск путей и средств сознательного торможения иных направлений общественного развития, кроме капиталистического. Рабовладельцев в этом отношении просвещал Аристотель, феодалов — Моисей, Макиавелли, капиталистов — Сисмонди, Туган-Барановский, Кейнс, Канторович, Бжезинский, Джин Шарп.

Смена формаций происходила в рамках единства объективных законов развития и субъективно сформулированных религиозных, юридических и теоретических законов этого развития. Цветков не понимает, что абсолютный закон капитализма, который сформулировал Маркс, и есть закон общественного развития, что Маркс и писал «Капитал» ради того, чтобы именно пролетарии, которые решили бы, однажды, разобраться в чём тут дело, имели бы под рукой научный труд, раскрывающий главную тайну капиталистической ЭКСПЛУАТАЦИИ и смертельно опасные перспективы капиталистического развития.

А Цветков убеждает пролетариев в том, что если они поймут, что написал Маркс об эксплуатации, то сразу попрут в эксплуататоры. Хорошенького же он мнения о своих братьях по классу. Точное понимание сути потогонных систем Тейлора и Форда способно пробудить в пролетариях возмущение тем, что формы их заработной платы и сдельной, и повременной, и премиальной и т.д. есть предельно наглые формы маскировки обворовывания пролетариев. Но поскольку простота хуже воровства, постольку пролетарии веками и позволяют себя грабить.

Это было бы отлично, если бы буржуи, действительно, имели нулевые знания в области теории объективных законов общественного развития. Им было бы сложно сопротивляться нарастающему возмущению пролетариев умственного и физического труда. Но реальность противоположна. Сегодня и частный капитал, и буржуазное государство выделяют миллиарды на ведение идеологической войны. В период «холодной войны» тысячи советских интеллигентов переходили на сторону буржуазии и своё знание теории развития общества, полученное в советских вузах, использовали для разработки концепций совершенствования социализма до полного… развала СССР и СЭВ.

Вместо заключения

Наш плотник состоял в КПСС с 1974 года и уже с избытком доказал, что членом можно стать при нулевой образованности, достаточно состроить честные глазки при вступлении.

Разумеется, причина, по которой Цветков превратился в «героя» данной статьи, кроется не в возможных последствиях от его публикаций, а в том, что в пролетарских средах нередко встречается человек от станка или от клюкарзы, который отличается от большинства пролетариев склонностью к чтению букв, к диванной революционности, к профсоюзной суете и демагогии. Большинство современных пролетариев физического труда уже вообще не имеет никакого представления о содержании марксизма. Поэтому систему пропаганды, агитации и организации придётся создавать заново, учитывая не только новизну переживаемого этапа научно-технического прогресса, но и серьёзность поражения советской модели коммунистического строительства. Тот факт, что в некоторых странах партии с коммунистическими названиями сохранили командное положение, не гарантирует какого-либо автоматизма в развитии коммунизма, именно по той причине, что, даже КПК, пока, не проявила себя как признанный центр развития коммунистической теории. Парижская Коммуна продержалась 72 дня, СССР продержался 74 года, КНР продержалась уже 72 года и смотрится гораздо динамичнее, чем СССР в 1989 году, когда горбачевщина доламывала СЭВ и Варшавский Договор.

По мере того, как затягивается история капитализма в РФ, можно ожидать, что в рядах пролетариев могут выдвинуться диванные демагоги типа Цветкова, или демагоги-бунтари, типа Леха Валенсы, но совершенно бесполезно ожидать, что из пролетарской среды в ближайшее время могут выйти люди, вооруженные научными знаниями в области марксизма, если те, кто уже называют себя коммунистами, не обогатят пролетариев знаниями важнейших законов общественного развития настолько прочно, чтобы буржуазия не смогла бы их опять обмануть.

В ноябре 1991 года в России была создана Российская Коммунистическая Рабочая Партия (РКРП). Её отличительной чертой была уставная норма, согласно которой 51% членов всех высших руководящих органов должны были составлять рабочие от станка и колхозники. Авторы программы и Устава, особенно М.В. Попов, считали, что эта пропорция вызовет растущее доверие со стороны пролетариев и они не только войдут в состав ЦК РКРП, ЦКК, Крайкомы, Обкомы и Горкомы, но и привлекут в партию своих товарищей. Организация собственной серьёзной системы научно-теоретического образования пролетариев, вступивших в партию, не планировалась. Более того, со временем, партия стала направлять пролетариев на краткосрочные курсы в школу профсоюзов, или в т.н. «Рабочую академию», в которой лекции пролетариям читал законченный экономист Попов М.В.

После первых учредительных собраний в РКРП все управленческие структуры соответствовали этим уставным нормам. Через четыре года стало ясно, что никакого притока рабочих в партию не происходит, но, уж, если в партии случайно появлялся новый рабочий, то он тут же вводился в какой-либо руководящий орган. Ещё через четыре года эта норма перестала выполняться вообще в связи с тем, что мизерное количество пролетариев, решивших заняться политикой, предпочитали вступать в КПРФ.

Практика доказала, что рабочая среда, действительно, как и указано в «Манифесте КП» не способна выдвинуть из своих рядов готовых пропагандистов и агитаторов марксизма сколь-нибудь авторитетных на своих же предприятиях. Но, оказалось, что рабочая среда в условиях социализма, при слабой партии с коммунистическим названием, способна воспитать такого беспринципного демагога как Лех Валенса.

Приятно сознавать, что при всём оппортунизме, шахтерские забастовки в СССР 1990 года так и не выдвинули из рабочей среди ни одного вожака резко антикоммунистического типа, хотя, и прокоммунистических рабочих в забасткомах не оказалось.

Разумеется, без Горбачева и Ельцина, Лех Валенса продолжал бы «толочь воду в ступе», десятилетиями борясь против социализма в Польше, с таким же «успехом», как Навальный — против Путина, как Тихановская — против Лукашенко. Валенсе удалось сломать всё потому, что ПОРП никогда не была грамотной марксистской партией. Валенсе удалась достичь своих идиотских целей, лишь потому, что ему разрешил это сделать Горбачев.

Необходимо признать, что после 1953 года и КПСС не обогатила марксистскую теорию ни одним научным положением, ни одной книгой, которую можно было бы поставить рядом с томами Маркса. За 30 лет своего существования РКРП, как и КПРФ, строго говоря, тоже, не издала ни одной книги, привлекшей к себе внимания пролетариев умственного и физического труда, не наладила выпуска журналов и газет в нарастающем количестве и возрастающем качестве.

Таким образом, если Цветков является выразителем мировоззрения современных российских пролетариев, то дело ещё хуже, чем можно было бы подумать. С такими пролетариями у буржуазии всегда сохраняется надежда развязать третью мировую войну. Ведь, воюют же между собой пролетарии Грузии, Абхазии, Азербайджана, Армении, Украины, ведь спокойно относятся пролетарии Германии, Польши, Чехии, Румынии, Прибалтийских республик… к размещению на их территории американской военной техники и контингентов. Значит, спокойно относятся и к тому, что война опять может разверзнуться на их землях. А причина всё та же. Низкий уровень освоения пролетариями марксизма, пышно расцветший, и ставший опять агрессивным, оппортунизм при снижающейся грамотности всех существующих партий с коммунистическими названиями.

Март-апрель 2021