150-летие со дня рождения Владимира Ильича Ленина близко каждому не извращённому нынешним капиталистическим режимом соотечественнику, пусть даже не очень политизированному. Юбилей убедительно показал, что мы живём в пору обострения классовой борьбы. На днях позвонила Мелиана Григорьевна Сокольникова, дочь того самого наркома финансов, по инициативе и при активном участии которого только что образованный Союз ССР приступил к выпуску твёрдой, конвертируемой валюты, признававшейся всей планетой. Нет, наш разговор пошёл не об её отце и не о золотом червонце, а о том, что горячо сегодня. После ставшего теперь неизменным в любом разговоре обмена вопросами о здоровье, моя собеседница вдруг сказала: «Вы, знаю, неверующий, ну, пусть не бог, пусть природа – это не важно, кто, – но как хорошо, что Путину не позволили издеваться над 150-летием Ленина, сорвали его совсем неприличные планы украсть у страны этот памятную дату, вытеснив её каким-то там голосованием о его поправках к его антиленинской конституции». И тут же последовал вопрос: «А когда и как будут чествовать юбилей Ленина?» Ответа на него я не знал, но мы оба выразили твёрдую уверенность, что, пусть и с задержкой, но 150-летие Ленина будет обязательно отмечено широко, массово.

А КОГДА повесил трубку, то подумал: Ленин и сегодня остаётся на баррикадах классовой борьбы. И капиталистический режим настолько его боится, что уже который год прячется от его Мавзолея, что нынче даже пошёл на подлость вытеснить его большой юбилей из политического календаря России. Причём мелкие души и повод-то для этого выбрали мелкий: выдуманное, ничего не значащее голосование о поправках, в которых сумбурно перемешаны жажда безразмерной диктатуры с лицемерными, ни к чему правящий режим не обязывающими «вставочками» социального характера, призванными симулировать заботу Кремля о «простых людях».

Да, Ленин немыслим без вопросов классовой борьбы. Сам образ Ленина стал её неотъемлемой частью. Но и отношение к классовой борьбе стало тоже насущной и острейшей проблемой классовой борьбы.

Несомненная заслуга Ленина в том, что он выделил и обосновал основные варианты, которые использовали более века назад и сегодня сохраняют в своём подновляемом арсенале псевдомарксисты для оскопления сущности классовой борьбы. Важное место среди этих средств занимает ликвидаторство.

На первый взгляд, ликвидаторство если и не разлагается на дне Леты, то валяется где-то в дальнем углу пронафталиненного сундука, надёжно охраняемого Кощеем Бессмертным. Нет, дорогие товарищи, это – большое заблуждение. Вспомним, как оно было охарактеризовано в решениях V Всероссийской конференции РСДРП (1908 год): «Ликвидаторство, это — «попытки некоторой части партийной интеллигенции ликвидировать» (т. е. распустить, разрушить, отменить, прекратить) «существующую орга­низацию партии и заменить её бесформенным объединением в рамках   легальности» (т. е. законности, «открытого» существования) «во что бы то ни стало, хотя бы послед­няя покупалась ценою явного отказа от программы, тактики и традиций» (т. е. преж­него опыта) «партии».

Те, кто когда-то изучал историю КПСС, возможно, помнит, что мы концентрировали внимание на том, что ликвидаторы стремились ликвидировать нелегальную партию, учреждённую II съездом РСДРП, ссылаясь на то, что теперь можно получить мандатик в Государственную думу и там гарантированно провозглашать социал-демократические лозунги. Ну да, в урезанном, по сравнению с Программой, виде, но это лучше-де, чем не участвовать в государственном законотворчестве. Верно, партии рабочего класса участвовать в парламентской деятельности, как убедительно обосновал Ленин, безусловно необходимо. И большевики, решительно отвергая ликвидаторство, участвовали в работе трёх из четырёх царских Государственных дум. Только нельзя забывать, что заразиться можно не только коронавирусом, но и «парламентским критинизмом», который, кстати, меньшевики подхватили очень быстро.

Но противостояние большевиков-ленинцев и меньшевиков-ликвидаторов касалось совсем не отношения к парламентаризму. Водоразделом было отношение к характеру партии, к вопросу о её социальной базе, к её стратегическим целям, то есть к вопросам, составляющим сердцевину партийной Программы и практики партийной работы.

Главный признак ликвидаторства, который заставляет коммунистов-ленинцев и сегодня быть бдительными и осознавать реальную возможность его реанимации, – его ревизионизм. В резолюции «Задачи большевиков в партии», подготовленной Лениным к Совещанию расширенной редакции «Пролетария» (1909 год), говорилось: «Возводя легальность в фетиш и узкие формы деятель­ности, навязанные временной приниженностью и раздробленностью рабочего движе­ния, в принцип, эти элементы — откровенные ликвидаторы партии — с полной для всех очевидностью стали на почву теоретического и тактического ревизионизма (выделено мной. – В.Т.). Тес­нейшая связь между ликвидаторством организационным — борьба с партийными уч­реждениями — и принципиальной борьбой против марксистской теории и основ про­граммы РСДРП с полной ясностью теперь показана и доказана всей историей навязы­вания оппортунистической линии нашей думской фракции её интеллигентскими совет­чиками, всей борьбой между ликвидаторами и партийцами внутри легальных рабочих организаций…».

Сущность теоретического и практически-политического ревизионизма ликвидаторов лежала и лежит на поверхности: она в отказе от революционного марксизма. К учению К. Маркса и Ф. Энгельса ликвидаторы – и минувших времён, и современные – относятся даже более пренебрежительно, чем легальные марксисты. Те и другие отвергали социализм как стратегическую цель деятельности партии, но легальные марксисты изучали теорию Маркса и Энгельса, а ликвидаторы готовы в принципе отказаться от марксизма, используя его только как вывеску для привлечения масс в ряды своих сторонников. Их отказ от марксизма начинается с отрицания классовой борьбы, являющейся стержнем всей концепции научного коммунизма. На этот признак ликвидаторства Ленин с непримиримой принципиальностью указывал в статье «Ликвидация ликвидаторства». Он писал:

«Ликвидаторство в тесном смысле слова, ликвидаторство меньшевиков, состоит идейно в отрицании революционной классовой борьбы социалистического пролетариа­та вообще и, в частности, в отрицании гегемонии пролетариата в нашей буржуазно-демократической революции. (Выделено мной. – В.Т.) Отрицание это принимает, разумеется, различные формы, происходит более или менее сознательно, резко, последовательно».

Эта краткая ленинская характеристика исключительно ёмкая и богатая по содержанию. Более того, она определяет основные признаки ликвидаторства не только того периода, который последовал за поражением Первой русской революции, но и любого ликвидаторства любых времён. По указанным в этой формулировке признакам мы имеем возможность и сегодня чётко определять современных ликвидаторов.

В качестве таких признаков Ленин недвусмысленно указал, во-первых, на отказ ликвидаторством рассматривать рабочий класс, пролетариат социальной базой партии, оставляя ему роль массовки в политической борьбе. Во-вторых, к ликвидаторам, по Ленину, относятся те политические силы, которые стремятся купировать классовую борьбу пролетарских масс, сужая её до защиты только экономических интересов, да и при этом рекомендуя рабочим следовать принципу социального партнёрства. В-третьих, ключевой особенностью ликвидаторства, как и меньшевизма в целом, является его отказ от борьбы за ликвидацию капиталистического общественно-экономического строя, отказ от революционной замены его социализмом.

Эти признаки ликвидаторства совершенно не случайны. Его родословная, как подчёркивал Ленин, идёт от «экономизма». Напомню, что так называли на рубеже XIX–XX веков русскую версию бернштейнианства, от которого берут своё начало все версии и варианты оппортунизма в социал-демократическом (ныне – коммунистическом) движении. Ленин отмечал в 1910 году в приветствии «Юбилейному номеру «ΖΙΗΝΑ»: «Лет десять тому назад наша партия провела борьбу против так называемого «экономизма», который весьма родственен теперешнему «ликвидаторству». Теперь борьба труднее, поскольку все силы контрреволюции — не только старой, но и новой (современной), либерально-буржуазной контрреволюции направлены на то, чтобы уничтожить в пролетариате традиции 1905 г».

Бернштейнианские корни ликвидаторства позволяют лучше понять, что оно как разновидность оппортунизма не является специфически русским, российским явлением. Эта зараза коммунистического движения, как и коронавирус, не имеет национальных и государственных границ. Да и хронологические границы у неё пространнее. Вспомним хотя бы историю еврокоммунизма в 1970-е годы, постепенную сдачу позиций коммунистических партий в социалистических странах в конце 1980-х, реставрацию капитализма на пространстве Советского Союза, растерянность международного коммунистического движения после разрушения мировой социалистической системы, в результате которой ряд бывших компартий трансформировался с социал-демократические… До сих пор есть компартии, ищущие себе уютный уголок в капиталистическом «Скотном дворе»… Об этом забывать нельзя, так как только хорошая память способна обеспечить надёжную бдительность.

ПРИ АНАЛИЗЕ глубокого отступления международного социализма в ХХ столетии мы обычно стремимся сосредоточиться, с одной стороны, на объективных проблемах социалистического строительства, с другой – на предательстве верхушки коммунистических партий. И это справедливо. Только недостаточно. Предательство одиночек, даже вскарабкавшихся на вершину властной пирамиды, было бы бессильным, не будь ликвидаторских настроений в правящих коммунистических и рабочих партиях.

В конце 1960-х годов ликвидаторские тенденции ярко проявились в Коммунистической партии Чехословакии. Преемственность с ликвидаторством русских меньшевиков 1908–1913 годов состояла прежде всего в изменении характера Коммунистической партии. Естественно, вопрос не касался легальности или нелегальности её деятельности, так как она была правящей в стране. Однако речь шла об ослаблении роли Компартии в чехословацком обществе. Идеологом новой формы ликвидаторства считается З. Млынарж (кстати, приятель М. Горбачёва во время учёбы на юрфаке МГУ). Прежде всего он ставил вопрос об изъятии из конституции положения о том, что КПЧ является «орудием диктатуры пролетариата». Здесь перекличка с русскими ликвидаторами начала ХХ века непосредственная. Как известно, на II съезде РСДРП впервые в истории социал-демократий в Программу партии российских марксистов был внесён пункт о диктатуре пролетариата. Ликвидаторы-меньшевики, выдвигали идею превращения РСДРП фактически в социал-демократию западноевропейского типа, для чего требовалось изменение программы партии, а значит, и исключение пункта о диктатуре пролетариата.

Требование Млынаржа об исключении упоминания в конституции ЧССР положения о компартии как орудии диктатуры пролетариата фактически означало и отказ от ведущего места рабочего класса в партии и обществе. Здесь к месту вспомнить ленинскую оценку пересмотра ликвидаторами места рабочего класса: «Легко понять, почему классовые интересы буржуазии заставляют либералов вну­шать рабочим, что их роль в революции «ограничена», что борьба направлений вызы­вается интеллигенцией, а не глубокими экономическими противоречиями, что рабочая партия должна быть «не гегемоном в освободительной борьбе, а классовой партией». Именно такая формула выдвинута в самое последнее время ликвидаторами… и одобрена либералами». Слова «классовая партия» они понимают в … смысле: … бросьте «бланкистские меч­ты» о руководстве всеми революционными элементами народа в борьбе с царизмом и с предательским либерализмом».

В позиции Млынаржа, Дубчека и их сторонников от меньшевиков-ликвидаторов принята эстафета дистанцирования от марксизма как революционной теории пролетариата. Это ярко проявилось в статье З. Млынаржа, посвящённой 150-летию со дня рождения К. Маркса. Предлагаемая автором концепция «демократического социализма» представляла собой общественный строй, сохраняющий «черты активного европейского капиталистического развития». Здесь к месту будут ленинские слова: «Ликвидаторы – это мелкобуржуазные интеллигенты, посланные буржуазией нести либеральный разврат в рабочую среду. Ликвидаторы – изменники марксизма и изменники демократии. Лозунг «борьбы за открытую партию» у них (как и у либералов, так и у народников) есть прикрытие отречения от прошлого и разрыва с рабочим классом». (Выделено мной. — В.Т.)

Наконец, нельзя не отметить, что и ликвидаторам начала ХХ века, и ликвидаторам 1960-х годов был мил буржуазный парламентаризм.

ЕЩЁ БОЛЕЕ ПЫШНО ликвидаторские тенденции проявились в процессе горбачёвской «перестройки». Их важно выделить как особый подготовительном процесс в ренегатском движении руководства КПСС к реставрации капитализма. Главной целью ликвидаторов, как и в начале ХХ века, была трансформация Компартии в неэффективную, малозначимую политическую структуру, превращение КПСС из партии политических борцов, каковой она была в первой половине ХХ столетия, в организацию соглашателей. На этот аспект перестройки приходится обратить особое внимание, так как при сохранении марксистско-ленинского характера партии трагедии поражения советского социализма, разрушения мировой социалистической системы не случилось бы.

И ещё один момент, на который стоит предварительно указать. Когда мы говорим о предательстве горбачёвской верхушки партии, то мы имеем в виду достаточно узкую группу политических ренегатов, которые заслуживают не только народного, но, думается, и уголовного суда. Но эта узкая группа ренегатов была бы бессильной, если бы не имела опоры на весьма широкую группу оппортунистов-ликвидаторов. Более того, если бы в партии не оказалась категория ликвидаторов многочисленной (мы не касаемся здесь причин её многочисленности), то ренегатам было бы оказано эффективное противодействие.

Такой ситуация была среди российских меньшевиков на рубеже            первого и второго десятилетий ХХ века, в КПЧ во второй половине 1960-х годов, в 1980-е годы в КПСС; в XXI столетии позиции ренегатов в той или иной партии могут оказаться серьёзными тоже только тогда, когда в её рядах будет влиятельным ликвидаторство. Конечно, между этими двумя категориями отступников от марксизма-ленинизма существует тесная связь, да и идейными вдохновителями ликвидаторства обычно выступают руководители узкой группы «вождей»-ренегатов.

Беглый анализ истории ликвидаторства в ХХ веке позволяет обратить внимание ещё на один его аспект. Каждый очередной его всплеск характеризуется усилением роли идеологической, прежде всего теоретической составляющей в его политической практике. Ликвидаторство второй половины ХХ столетия характеризуется откровенной ревизией марксизма-ленинизма. Эту черту мы уже отмечали, когда шла речь о лидере ликвидаторства в КПЧ З. Млынарже.

Ликвидаторство в КПСС осуществляло прежде всего идеологическую подготовку политики М. Горбачёва, нацеленной на реставрацию капитализма. Крайне негативную роль в этом отношении сыграла XIX Всесоюзная конференция КПРФ.

Во-первых, там был поставлен пресловутый вопрос о «социалистическом обновлении», которое оказалось тождественным отказу от социализма.

Во-вторых, партии было навязано искажённое толкование марксизма. Горбачёв утверждал: «Мы постарались более глубоко осмыслить изначально заложенную в марксизме идею взаимосвязи пролетарски-классового и общечеловеческого интересов. Это привело нас к выводу о приоритете общечеловеческих ценностей в наш век. Здесь сердцевина нового политического мышления». Это был отказ и от приоритета классового подхода к осмыслению общественно-экономических процессов, являющегося сердцевиной марксизма, и от марксизма как теории пролетариата, и от пролетарского характера КПСС второй половины 1980-х годов.

В-третьих, горбачёвская группа руководителей партии «обнаружила немалый потенциал взаимопонимания… во влиятельных кругах, идеологически очень далёких от нас». В этом отношении показательно признание Горбачёва при расставании с Г. Киссинджером в январе 1989 года: «Я руковожу странной страной… Пытаюсь вести свой народ в направлении, которого он не понимает, и многие не хотят идти в этом направлении…»

Ликвидаторство состояло прежде всего в отречении от привычных для советского народа и понятных ему ориентиров развития общества. Для этого ликвидаторам надо было исковеркать облик партии и её образ в массовом сознании, чтобы потом изменить её место в реальной политической жизни. Ещё перед XIX Всесоюзной партконференцией Горбачёв утверждал, что «смысл политической реформы» заключается в отстранении КПСС от власти и иронично характеризовал этот шаг как «отречение от престола».

Один из активных ликвидаторов, работник аппарата ЦК КПСС А. Ципко вспоминал: «Уже с июня 1988 года Вадим Андреевич Медведев (секретарь ЦК КПСС. – В.Т.) просил меня написать, как он говорил, «аналитический текст» о тех сторонах учения Маркса о коммунизме, которые не оправдались на практике. В сентябре 1988 года такое же задание даёт мне новый заведующий международным отделом (в действительности: председатель Комиссии по вопросам международной политики. – В.Т), секретарь ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев». И Ципко пишет большую статью «Истоки сталинизма», насыщенную антиленинскими мотивами. Кстати, опубликована она была в популярном журнале «Наука и жизнь», тираж которого исчислялся миллионами экземпляров.

А в это время другой активный ликвидатор, помощник Горбачёва А. Черняев пишет в дневнике: «Каждый день читаю где-нибудь о разрушении догм и принципов, с которыми жили на протяжении двух третей ХХ столетия. В каждом номере серьёзных журналов идёт повальное разрушение столпов, на которых строился весь официальный марксизм-ленинизм».

Черняев не только «летописец», но и, как уже сказано, активный ликвидатор Коммунистической партии и марксистско-ленинской теории. 11 ноября 1989 года он писал М. Горбачёву: «Речь сейчас пойдёт уже не просто о развитии концепции перестройки, а о смене теоретических основ нашей политики и общественного развития, о новом скачке в истории социалистической мысли принципиального значения, о диалектическом преодолении Ленина».

Как свидетельствует А. Грачёв, ещё один активный представитель ликвидаторства, А. Яковлев потом попытается своё ликвидаторство и ренегатство подать в образной упаковке: «Мы пытались разрушить церковь во имя истинной религии и истинного Иисуса, ещё только смутно догадываясь, что и наша религия была ложной и Иисус поддельным». Историк А. Островский комментирует: «Автор этих слов, главный идеолог партии, давно уже не верил ни в «церковь» (партию), ни в «истинную религию (марксизм-ленинизм), ни в истинного Иисуса (В.И. Ленина)».     

А. Яковлев, отличавшийся особым цинизмом, откровенно сформулировал задачу ликвидаторов КПСС: «Группа истинных, а не мнимых реформаторов сформулировала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» – по революционаризму вообще».

Ликвидаторство создавало благоприятную почву для оттеснения КПСС на периферию политической жизни. После сентябрьского пленума ЦК КПСС 1988 года на первом же заседании Политбюро ЦК Горбачёв заявил: «Необходимость проведения секретариата будет определять генсек. Вести заседания секретариата по очереди – ежемесячно». В.И. Воротников после этого отмечал: «Так, Горбачёв свёл функции секретариата на нет». Первоначально секретариат заседал еженедельно. В год набегало 40–50 заседаний. По расчётам историка А. Островского, за четыре с лишним года после XXVII съезда КПСС секретариат должен был собираться до 200 раз. А он заседал только 97 раз. Причём почти все заседания приходились на период с марта 1986 года по сентябрь 1988 года.

Постепенно начало утрачивать руководящую роль и Политбюро. С 4 марта 1981 года по 6 марта 1986 года было проведено 238 заседаний, а с 7 марта 1986 года по 28 июня 1990 года – 187. Причём в первую половину 1990 года Политбюро собиралось только 12 раз вместо положенных 26.

Летом 1989 года Совет министров СССР впервые направил проект плана 1990 года без предварительного рассмотрения его на заседании Политбюро ЦК КПСС. Касаясь этого вопроса, председатель Совета Союза Верховного Совета СССР, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Е. Примаков заявлял как о большом политическом достижении: «Раньше невозможно было выпустить, например, из Верховного Совета ни одного документа, пока он не был утверждён в ЦК. А сейчас это – повседневная практика». И это говорил представитель руководства правящей партии!

Указывая, что ренегатство было только видимой частью айсберга ликвидаторства, что ликвидаторство было явлением достаточно массовым (не случайно же оно в российском коммунистическом движении сохраняется до сих пор), мы в то же время должны отметить: нет ни малейших оснований отождествлять его с широкими партийными массами, оно не было болезнью даже широких кругов партийного аппарата. Не случайно А. Яковлев признавался: «В 1988–1989 годах страна ещё была оккупирована большевизмом, а действия демократии против него оставались партизанскими».

Даже в Центральном Комитете, избранном на последнем, XXVIII съезде партии, съезде, которым была открыта дорога к реставрации капитализма, ликвидаторство не было доминирующим течением. Более того, Горбачёв боялся пленумов ЦК. В январе 1991 года генсек сделал политическое открытие, сохраняющееся до сих пор. Чтобы пленум ЦК имел «пристойный» вид, накануне было собрано совещание первых секретарей, его участникам была предоставлена возможность выпустить пар. Действительно, на совещании доминировала резкая критика. Но подобные настроения проявились и на пленуме: из 33 ораторов 24 заняли резко критическую позицию. Но влиятельная ликвидаторская группа не позволила перевести слова в политические решения.     

Однако наибольшую опасность своему отступлению от марксистско-ленинского курса Горбачёв и его соратники видели в позиции рабочего класса. «Я, – заявил в ноябре 1989 года М. Горбачёв, – возглавлял на заключительном этапе комиссию по подготовке закона о собственности… Я не думаю, что на стадии подготовки закона надо выдвигать и закреплять движение к частной собственности… Я думаю, рабочий класс не поддержит тех, кто хочет идти по пути капитализации нашего общества».

Примечательно, что Н. Рыжков, возглавлявший тогда Совет министров СССР, излагая правительственную программу перехода к рынку, явно противореча её содержанию, уверял: «В проекте закона закрепляется многообразие форм социалистической общественной собственности, а также собственности граждан, исключающих эксплуатацию человека человеком». (Выделено мной. – В.Т.). Эту фальшивую ноту правительственная шарманка крутила постоянно, как только ей приходилось выходить к массам.

Лицемерные заявления о возможности частной собственности без эксплуатации работодателем наёмного работника были нужны ликвидаторам для того, чтобы рабочий класс и весь трудовой люд клюнул на удочку «обновления социализма». Для понимания ликвидаторства в КПСС очень важно иметь в виду, что насаждение капиталистических отношений в советскую систему началось не после XIX Всесоюзной конференции КПСС, не тогда, когда горбачёвский курс на смену общественно-политического строя получил публичное выражение, а в ту пору, когда улицы городов и сёл кричали лозунгами «Больше демократии, больше социализма!», когда страна верила, что Горбачёв намерен привести её к процветающему «обновлённому социализму». Но его певцы смысл «обновления» никогда не расшифровывали, ибо это был лицемерный лозунг ликвидаторов. «Обновлённый социализм» был синонимом обмана масс. В.С. Павлов, в 1986 году председатель Госкомитета СССР по ценам, позже – председатель Кабинета министров при президенте СССР, а потом – гэкачепист, вспоминал: «В декабре 1986 года в одном из вариантов доклада Горбачёва (на готовившемся XXII съезде КПСС. – В.Т.) было прямо и откровенно написано о том, что страна нуждается в законодательном закреплении права частной собственности на средства производства… В то время по принципиально новому вопросу о введении частной собственности особых споров среди разработчиков, как ни странно, не возникало… Уже в то время мы открыто говорили, что следует конституционно ввести понятие частной собственности в дополнение к сектору государственному».

Вот это и есть лицо ликвидаторов социализма. Одни из них станут потом прорабами капитализма. Другие так и остались на своей ликвидаторской позиции, наплодив немало своих клонов… Вариантов людских судеб много, но политически ликвидаторство ведёт, как правило, к ренегатству.

ЛИКВИДАТОРСТВО НЕ УЛЕТУЧИЛОСЬ после того, как КПСС сошла с исторической сцены. Поскольку условия его функционирования явно приблизились к тем, которые существовали после поражения Первой русской революции, то и исходные его признаки стали проявляться сильнее. И не только в российском коммунистическом движении, но и в международном. В Европе трудно найти коммунистическую партию, которая бы не пострадала от ликвидаторов. Легендарная Итальянская коммунистическая партия в 1990-е годы начала дробиться на множество организаций. Большинство их на манер всех предшествующих ликвидаторов мечтали о социализме, в который можно прийти без революции.

Серьёзно пострадала от ликвидаторства и не менее знаменитая Французская коммунистическая партия. В ней явным ликвидаторским зудом страдали её недавние руководители Робер Ю и Пьер Лоран. Последний даже совмещал посты генерального секретаря ЦК Французской коммунистической партии и президента Партии европейских левых (ПЕЛ). В одном из обращений 2016 года, посвящённом очередному кризису, он перечислил политические результаты экономических потрясений в Старом Свете:

– давление со стороны ультраправых;

– давление со стороны крайне левых сил;

– давление со стороны левых сил, стремящихся добиться прогресса в неблагоприятной политической обстановке (например, в Греции, Португалии и Испании).

Но в названных «трёх соснах» политик заблудился. Состав ультраправых он назвал чётко: националисты, образующие социальную базу фашизма. Но границы между «крайне левыми» и «левыми» силами им были перекроены. Логично предположить, что поскольку автором являлся генсеком ЦК когда-то боевой ФКП, то, по французской традиции, левыми он должен был бы называть коммунистов. Но у него в этом качестве оказались мелкобуржуазные греческая СИРИЗА, португальский «Левый блок» и испанские «Объединённые левые». Место «крайних левых» осталось за коммунистическими партиями (например, за чётко придерживающейся марксистско-ленинской идеологии Компартией Греции). Конечно, это была странная классификация.

Далее экс-президент ПЕЛ заявлял: «Воссоздание прогрессивной Европы, ориентированной на социальные и человеческие ценности, будет возможно только при условии создания и постепенного внедрения новой модели развития. Это является экономической, социальной и экологической необходимостью». И в качестве альтернативы атакам ксенофобских (то есть правых. – В.Т.) сил он предлагал выступить против отставки большинства социал-демократических руководителей. При этом «левые должны найти средства для работы на фундаменте нового исторического мажоритарного блока».

Разве это не ликвидаторство? Это же типичная методология соглашательства, в которой нет ничего общего с методологией революционного марксизма-ленинизма. Впрочем, Пьера Лорана было бы неправильно считать олицетворением ликвидаторства. Просто это один из его очередных представителей. Уже несколько лет он отстранён от руководства ФКП.

Проповедовать подобным политикам оппортунизм и сегодня мешает Владимир Ильич Ленин. Он был нетерпим к тем, кто жаждал скрестить социализм с капитализмом, кто надеялся встроить социалистический уклад в экономическую и политическую систему капитализма. Маркса ликвидаторы теперь почитают не более, чем это делали легальные марксисты, используют его цитаты, когда приходится критиковать крайности капитализма. А Ленина ликвидаторы оставили только для ритуальных поклонов, отказавшись от революционной сущности его учения.

СОВРЕМЕННЫЕ ЛИКВИДАТОРЫ встраиваются в капитализм, ориентируясь на осуществление его ремонта при сохранении фундаментальных основ. Они охотно критикуют имущественную поляризацию капиталистического общества, низкий уровень минимальной оплаты труда, продажность его чиновников и прочие крупные и мелкие изъяны. Но они не ориентируют трудящихся на предстоящую борьбу с эксплуататорским классом, на смену социального строя. Ликвидаторы освоили ремесло политического торга с властью, последовательно защищающей интересы толстосумов. Ленин-теоретик, Ленин-революционер ликвидаторам не нужен. Они готовы его заменить модными современными учёными, которые лихо критикуя капиталистические порядки, предлагают рецепты их устранения, не покушаясь на основы капиталистического строя.

В этой роли большую популярность получил среди современных ликвидаторов лауреат Нобелевской премии по экономике Дж. Стиглиц. Этот учёный-неокейнсианец (но не марксист, за коего он себя никогда не выдавал и никогда им не был) часто подмечает весьма существенные изъяны и подлости современного капитализма, особенно американского, который относится к нему с нескрываемой неприязнью. Он давал также хлёсткие характеристики капитализму разных стран Европы. Невозможно не согласиться с его оценкой реставрации капитализма в России: «Назрела необходимость поставить на политическую повестку дня вопрос относительно незаконной приватизации 90-х годов, в которой кроются корни различия в благосостоянии людей в России. Это не только вопрос справедливости, но и в далёкой перспективе – вопрос экономического благоразумия… Если этого не произойдёт, то экономическая олигархия может трансформироваться в олигархию политическую». Прогноз сбывается, благодаря коронавирусу мы увидим это в ближайшее время.

Подобные точные прогнозы Стиглиц давал и в отношении других стран. Но нас, безусловно, интересует то, что прежде всего связано с Россией. И тут следует признать, что американский экономист ничего нового не сказал. Чтобы убедиться в этом, достаточно открыть Программу КПРФ. XIII партийный съезд, опираясь на ленинскую методологию, в этом документе записал:

«Реставрация капитализма неизбежно породила эксплуатацию человека человеком, привела к глубокому расколу общества. На одном полюсе оказался так называемый класс стратегических собственников, основу которого изначально составил банковско-спекулятивный и экспортно-сырьевой капитал. Экономически он тесно связан с Западом и носит ярко выраженный компрадорский характер… На другом полюсе находится огромная масса обнищавших людей, задавленных угрозой безработицы и неуверенностью в завтрашнем дне. В Россию вернулось антагонистическое противоречие между наёмным трудом и капиталом…

КПРФ убеждена: спасение – только в возрождении советского строя и следовании по пути социализма».

Прямо скажем: это – ленинский подход к оценке и «незаконной приватизации», и «корней различия в благосостоянии людей в России», и способа преодоления экономической и политической олигархии в стране. Дело за тем, чтобы служить рабочему классу и всем трудящимся по-ленински, чтобы настойчиво и неотложно претворять в жизнь положения партийной Программы.

Что касается рекомендаций В.И. Ленина и Дж. Стиглица, то они по сути своей полярны. Для воплощения в жизнь ленинских заветов требуется партия, верная революционному марксизму-ленинизму. А для выполнения рекомендаций Стиглица вполне сойдёт партия… ликвидаторов. Американский Нобелевский лауреат утверждает, что безработица необходима как «инструмент дисциплины», это же повторит вслед за ним любой представитель крупного и среднего капитала, но ему решительно возразит любой сознательный (сознающий интересы своего класса) рабочий.

Стиглиц охотно критиковал ускоренный переход к рынку и капитализму в России, но при этом утверждал, что этот переход должен был произойти, только более постепенный. Он и сегодня не теряет оптимизма по поводу рынков и капитализма. Едва ли кто-либо рискнёт назвать такую позицию близкой к ленинской. Это типичные рекомендации для ликвидаторов социализма, для ликвидаторов партии, которая ставит целью возрождение социализма.

У французских ликвидаторов популярен модный ныне социолог Тома Пикетти. После выхода книги «Капитализм в XXI веке» (2014 год) его некоторые аналитики стали считать почему-то марксистом. Но сам он утверждает, что его книга, беспощадно критикующая имущественную поляризацию при капитализме «всего лишь отражает историю капитализма» и не призывает к отказу от этого строя. А отвечая на вопросы журнала «Нью репаблик», он отрицал какое-либо влияние на себя К. Маркса.

В интервью РБК летом 2015 года Пикетти говорил: «Хочу особо подчеркнуть, что «Капитал XXI века» предназначен не для «правого» и не для «левого» читателя, эта книга для всех, кто умеет и любит читать». Он подчёркивал: «У нас не было никакой политической задачи». В послесловии к интервью редакция писала о Пикетти: «Несмотря на симпатии к социализму, он подчёркивает, что выступает за конкуренцию, свободный рынок и частную собственность». Чем не модель «нового социализма» г-на Платошкина? Тоже ведь ликвидатор марксистско-ленинского социализма.

Чтобы завершить характеристику общих признаков ликвидаторства ХХ–XXI веков, надо особо выделить ту черту, на которую обращал самое серьёзное внимание Ленин: представители этого течения всегда достаточно легко находили общий язык с крупной и средней буржуазией, но никогда не искали опору в рабочем классе. Впрочем, пролетариат отвечал им взаимностью.

В 1912 году, подводя итоги полугодовой работы «Правды», Ленин для изучения отношения рабочих к большевистскому и ликвидаторскому курсу использовал эффективный социологический приём: сравнение групповых рабочих сборов средств для поддержки этих двух ежедневных газет. Итоги первого полугодия 1912 года были впечатляющими: в большевистскую газету было направлено 504 коллективных рабочих взноса, в ликвидаторский «Луч» – 15. Это не значит, что у издания ликвидаторов не было материальной поддержки, но её предоставляла по преимуществу буржуазия и рабочие-одиночки.

Несколько позже Ленин сделал такой вывод: «Оппортунизм и отреченство от партии гг. ликвидаторов отталкивает рабочих к другой буржуазной группе, более «радикальной» (на словах)». Обратите внимание: Ленин здесь говорит не только о газете, но и о политической группе, причём буржуазной.

Осмысляя сопоставление двух газет (а Ленин это делал не однажды), Владимир Ильич приходил к выводу, имеющему принципиальное значение для партии: «Объективные факты настоящей эпохи, взятые из обоих источников, ликвидаторского и правдистского, – а затем и 20-летняя история, всё это доказывает с очевидностью, что именно в борьбе с ликвидаторством и в победе над ним сказывается политическое просвещение русских рабочих и создание действительной рабочей партии, не пасующей перед мелкобуржуазными влияниями…

Действительное политическое просвещение рабочих не может идти иначе, как в выдержанной, последовательной, до конца доводимой борьбе пролетарских влияний, стремлений, направлений против буржуазных. А что ликвидаторство (подобно «экономизму»1895 – 1902 годов) есть проявление буржуазного влияния на пролетариат, этого даже Троцкий не смеет оспорить…»

Но Ленин никогда не относился к ликвидаторству пренебрежительно и высокомерно, и об этом надо помнить нам в своей политической и теоретической работе. Он писал:

«Ликвидаторство есть течение. У него есть… история, ибо оно – прямое продолжение «экономизма» (1895 – 1902) и порождение меньшевизма (1903 – 1908). Либерально-буржуазные корни и либерально-буржуазное содержание этого течения признано решениями (1908 и 1910; недаром их даже боятся опубликовать полностью ликвидаторы!!). Либеральные идеи ликвидаторов связаны и цельны: долой подполье, долой китов, за открытую партию, против «стачечного азарта», против высших форм борьбы и т. д. Сочувствие ликвидаторам в либерально-буржуазном «обществе» и у кадетов (нынче их наследниками объявляет себя «Единая Россия». – В.Т.) и у беспартийной (и околопартийной) интеллигенции давнее и прочное. Ликвидаторство серьёзное, только не марксистское, не пролетарское, а либерально-буржуазное течение. О мире с ликвидаторами могут говорить только люди без головы».

Об актуальности этих ленинских установок сегодня забывать непозволительно.