В России после реставрации капитализма практически сразу же начались репрессии против левых сил. Так, тридцать лет назад, 23 февраля 1992 года, в День Советской Армии и Военно-Морского Флота антикоммунисты продемонстрировали своё истинное лицо, применив силу по отношению к народу. Вчерашние «демократы», дорвавшись до власти, цинично проигнорировали голос большинства соотечественников и расчленили СССР вопреки результатам мартовского референдума 1991 года. А в начале 1992-го они ясно дали понять, что будут препятствовать народу в выражении собственного мнения.
23 февраля коммунистические и патриотические организации в лице «Союза офицеров», «Трудовой Москвы» и Российского общенародного союза намеревались провести митинг и шествие к Кремлёвской стене для возложения цветов к могиле Неизвестного солдата. Оппозиция собиралась не только почтить память тех, кто отстоял в борьбе с интервентами всех мастей независимость Отечества. Речь также шла о протесте против развала и распродажи нашей страны, о борьбе за сохранение единства Вооружённых сил. Участники демонстрации намеревались выступить против реставрации капитализма, ведущей Россию к деиндустриализации, к обнищанию и к вымиранию народа, к превращению нашей Родины в полуколониальный сырьевой придаток империалистических государств.
По распоряжению мэра Москвы Гавриила Попова сотрудники правоохранительных органов применили силу в отношении манифестантов. Московская милиция организовала избиение участников демонстрации, в том числе стариков и детей. Немало ветеранов Великой Отечественной войны пострадало от рук омоновцев. Многие из них получили ранения, равно как и представители молодёжи, например Герман Лопатин. Один из демонстрантов — 70-летний генерал-лейтенант Николай Песков, прошедший Великую Отечественную войну с первого до последнего дня, — скончался, не выдержав побоев и оскорблений.
С той поры контролируемая «демократами» пресса и либерально настроенные публицисты постоянно трубили о якобы противозаконной попытке оппозиции провести уличную акцию. На этом основании именно коммунистов и патриотические силы обвиняли в «провоцировании» столкновений демонстрантов с милицией, в «раскачивании обстановки» в целом.
Напомним: сами «демократы», борясь в 1989—1991 годах против КПСС и Советской власти, регулярно выводили своих сторонников на улицы. Подчас антикоммунисты не останавливались ни перед чем. Например, 28 марта 1991 года «Демократическая Россия» провела уличную акцию, приуроченную к открытию внеочередного съезда народных депутатов РСФСР. Она пошла на этот шаг, несмотря на запрет проведения митинга и ввод в Москву армейских подразделений.
19 августа 1991 года сторонники «демократов» совершили шествие от центра столицы до Дома Советов РСФСР, не спрашивая ни у кого разрешения. И это — в условиях введённого режима чрезвычайного положения, не предусматривавшего проведения митингов и демонстраций. В обоих случаях представители «демократического» движения (вкупе с их западными вдохновителями) опирались на конституционные права свободы собраний, свободы слова и т.д.
Но как только представители иных политических течений попытались действовать, пользуясь зафиксированными в Конституции правами, так вчерашние «борцы за демократию» моментально начали приклеивать ярлыки. Коммунистов и патриотов обвиняли в «призыве идти на баррикады», в «подготовке массовых беспорядков» и прочем. При этом речь шла о реализации законных способов выражения общественного недовольства. Тем более что 48-я статья Конституции РСФСР предоставляла гражданам возможность свободного проведения митингов и шествий.
Причины нарастания протестных настроений в начале 1992 года были налицо: дезинтеграция СССР, раздел единых Вооружённых сил СНГ, начало проведения «шоковой терапии», приведшей к всплеску гиперинфляции и к обесцениванию денежных сбережений населения, и многое другое. На рубеже 1991—1992 годов оппозиция провела серию массовых политических акций. Они были приурочены к 74-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции (7 ноября 1991 года), к 50-летию начала контрнаступления Советских войск под Москвой (5 декабря 1991 года) и к протесту против расчленения СССР (12 декабря 1991 года).
Отдельно стоит упомянуть о прошедшем 22 декабря 1991 года «Марше голодных очередей», о митинге против «шоковой терапии» 12 января 1992 года, о «походе на Белый дом» 9 февраля 1992 года. Все эти акции носили строго мирный характер, беспорядков и погромов не было и в помине. Следовательно, если бы власти не препятствовали демонстрантам в проведении акции 23 февраля 1992 года, не было бы и никаких столкновений.
Если кто и раскачивал обстановку, так это те, кто проводил бесчеловечный реформаторско-западнический эксперимент над обществом, подчинял внутреннюю и внешнюю политику интересам «ведущих мировых держав». Распад СССР, обрушение экономики, обороноспособности, резкое ухудшение жизненного уровня народа — всё это вызывало боль и гнев здравомыслящих патриотически настроенных деятелей, обездоленных людей труда. И они использовали легальные возможности для выражения своего протеста.
Что же касается запрета мэрией Москвы проведения 23 февраля 1992 года манифестации и «самовольства» оппозиции, то важно учитывать существенные нюансы. Действовавший в тот момент указ Президиума Верховного Совета СССР №9306-XI от 28 июля 1988 года «О порядке организации и проведения собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций в СССР» предусматривал согласование вопросов проведения уличных мероприятий с исполнительными комитетами местных Советов народных депутатов. Следовательно, решение соответствующих вопросов входило исключительно в компетенцию органов законодательной власти. Остальные государственные структуры не обладали полномочиями решения вопроса о согласовании проведения демонстраций и митингов. Тем не менее столичный градоначальник Г.Х. Попов запретил акцию 23 февраля 1992 года.
Примечательно, что многие чиновники мегаполиса, отнюдь не связанные с оппозицией, отдавали себе отчёт в сути происходившего. Например, годы спустя Аркадий Мурашёв, занимавший в 1992 году должность руководителя ГУВД Москвы, утверждал, что он с самого начала «был против того, чтобы как-то мешать демонстрантам». Он понимал: «народ привык к тому, что никто ничего не запрещает и можно митинговать где придётся, и поэтому любое применение силы будет по определению неадекватным». Впрочем, это не снимает с данного деятеля ответственности за то, что произошло в центре Москвы тридцать лет назад.
Столичная мэрия явно превысила полномочия, а незаконные распоряжения исполнению не подлежат. Недаром Московский городской совет, представлявший собой по Советской Конституции высший орган власти в столице, отменил постановление правительства Москвы о запрете всех митингов и демонстраций 22—23 февраля 1992 года. Следовательно, коммунисты и патриотические силы использовали согласие высшего органа столичной власти на проведение шествия.
23 февраля организаторы демонстрации сперва пытались провести переговоры с омоновцами, вставшими поперёк Тверской улицы. Однако никаких результатов это не дало. Возмущение участников мероприятия нарастало, завязались потасовки. Власти сами спровоцировали столкновение. Вполне понятно, что им нужно было «загнать в угол» левопатриотические силы, чтобы в дальнейшем изобразить их «нарушителями закона», «экстремистами», а в дальнейшем раздавить их окончательно.
Так называемая прогрессивная общественность в то время открыто призывала к расправе над противниками курса Ельцина, над, как они выражались, «красно-коричневыми». Первый московский мэр в середине 1992 года, уже будучи не у дел, рассуждал в газете «Либерасьон» о целесообразности захвата власти «тонким слоем» для того, чтобы подавить народ и «заставить страну» перейти к рынку. Одно то, что Гавриил Попов, по словам упомянутого нами Аркадия Мурашёва, требовал после февральских событий 1992 года проведения репрессий в отношении видных представителей оппозиции, говорит о многом.
Вернёмся, однако, к тому, что произошло в центре Москвы в День Советской Армии и Военно-Морского Флота в 1992 году. Столкновения были около станции метро «Маяковская» и на Пушкинской площади. Однако это отнюдь не означало, что протестовавшие стремились окончательно сокрушить милицейские заслоны и прорваться любой ценой к Кремлю. Напротив, один из организаторов мероприятия, кандидат на выборах президента РСФСР в 1991 году, генерал-полковник А.М. Макашов предложил демонстрантам дойти до Александровского сада в обход омоновских оцеплений. Как видим, речь шла о стремлении не допустить новых стычек со «стражами порядка».
Убедившись, что миновать расставленные в районе Пушкинской площади на пути к центру города заграждения не удастся, демонстранты пытались обойти их. Принимавший участие в событиях депутат Моссовета, один из руководителей Российской коммунистической рабочей партии (РКРП), лидер движения «Трудовая Россия» В.И. Анпилов в своей книге «Наша борьба» вспоминал, как люди пошли по Бульварному кольцу к проспекту Калинина. Однако они и там встретили спешно поставленные баррикады из грузовиков. Дальше народу пройти не удалось.
Тем не менее манифестанты всё же смогли добраться разрозненными группами до станции метро «Библиотека имени В.И. Ленина», где им снова пришлось вступить в переговоры с милиционерами. В конечном итоге демонстрантам даже предоставили автобус, который двумя рейсами довёз их до могилы Неизвестного солдата и обратно. Таким образом, народу всё же удалось пройти к Вечному огню у Кремлёвской стены и почтить память погибших на полях сражений защитников Отечества. В морально-политическом плане коммунистическая и патриотическая оппозиция в тот день, по сути, одержала победу над замаравшими себя насилием «демократами». Уличное протестное движение в дальнейшем шло по нарастающей.
Примечателен комментарий автора журнала «Московский литератор» Светланы Гладыш: «23 февраля 1992 года ветераны Великой Отечественной шли поклониться могиле Неизвестного солдата… До сих пор с ужасом вспоминают этот день дожившие до сегодня старики и, надеюсь, со стыдом и сознанием греха — молодые каратели, поднявшие дубинки на тех, благодаря которым они живы. Генерал, дошедший до Берлина, не смог дойти до Кремля — упал на Тверской, как на поле сражения… Уличные развалы Арбата пополнились орденами и медалями за оплаченное кровью мужество. Отца моей знакомой двое дюжих молодцов избили до потери сознания и вырвали «с мясом» орден Боевого Красного Знамени и медаль «За взятие Будапешта»: «Ты, дед, — мразь красно-коричневая». Плакали по всей России ни Бога ни чёрта не боявшиеся старики от унижения и непонимания происходящего».
Сегодня в постсоветских республиках, включая Россию, под различными предлогами вводятся прямые запреты на проведение уличных мероприятий, идут аресты участников встреч с депутатами, возбуждают уголовные дела даже за призывы к легальным акциям. Дело дошло уже до задержаний даже обладающих статусом неприкосновенности депутатов. Всё это — наследие того, что произошло 23 февраля 1992 года. Ведь стоит только столкнуть с вершины горы тяжёлый камень, как он покатится вниз, сметая абсолютно всё на своём пути. Тридцать лет назад начал раскручиваться процесс, ведущий в конечном итоге к установлению прямого диктата над народом.