В октябре 2022 года исполнится сто лет окончания Гражданской войны, что длилась четыре мучительных года (1918—1922). В горниле этой войны в страданиях и беспримерных подвигах рождался советский человек. В социалистическом преобразовании он поднялся на высший уровень развития русского человека. Русского в широком, интернациональном смысле этого слова. Советский человек не исчез с развалом СССР «пятой колонной» антисоветчиков всех мастей: от либералов-западников до записных патриотов монархического толка.
Антисоветизм определял суть Белого движения в годы Гражданской войны. И ныне он находится в идеологическом и политическом арсенале правящего в России режима власти. Остриём своим антисоветизм направлен прежде всего на историческую память людей, молодых в первую очередь.
Россия — страна-победительница в Первой мировой войне: миф или реальность
Попытаемся проиллюстрировать тезисы, заявленные в преамбуле статьи. Начнём с доказательства полной несостоятельности утверждения президента РФ Путина в его выступлении, посвящённом столетию начала Первой мировой войны. Текст дан в газете «Взгляд» от 27 июня 2012 года: «Наша страна проиграла эту войну проигравшей стороне. Мы проиграли проигравшей Германии. Это результат предательства тогдашнего правительства».
Нет сомнения в том, что под «тогдашним правительством» В.В. Путин имел в виду Совет Народных Комиссаров РСФСР во главе с В.И. Лениным, подписавшим Брестский мир с империалистической Германией. Это подтверждается следующей фразой президента РФ: «Они искупили свою вину перед страной в ходе Второй мировой войны». «Они» — это, конечно же, большевики.
Тема вины большевиков и лично Ленина за утраченную якобы победу России в Первой мировой войне не оставляет главу РФ. Выступая в 2014 году при открытии памятника жертвам этой войны, он заявил: «Россия выполнила свой союзнический долг. Однако эта победа была у неё украдена». Ленин явно не даёт покоя президенту РФ Путину…
Анализ объективного хода событий на восточных фронтах Первой мировой свидетельствует о невозможности царской России оказаться в ряду победителей в этой войне. Для иллюстрации данного утверждения приведём факты, заимствованные из воспоминаний боевых царских генералов: Бонч-Бруевича, Деникина и легендарного Брусилова. Судьба их оказалась разной. Бонч-Бруевич и Брусилов без колебаний перешли на сторону Советской власти и сыграли значительную роль в строительстве Красной Армии. Деникин стал одним из «вождей» Белого движения, заклятым врагом власти Советов. Но в оценке возможностей Русской армии вести победоносную для неё войну все трое были едины: таковых не имелось. И не только потому, что союзники (Франция и Англия прежде всего) русской кровью добивались победы для себя. Об иных причинах скажем ниже.
Царский генерал-лейтенант Бонч-Бруевич, завершивший свою военную службу в Красной Армии в том же звании, в частности, писал об иных причинах вынужденной слабости Русской армии: «Расчёт на быстрое окончание войны и этакая купеческая «широта» натуры повели к тому, что и без того недостаточные запасы вооружения, боевых припасов, снаряжения, обмундирования и продовольствия расходовались в первые месяцы войны с чудовищной расточительностью. В то же время все кому не лень крали и расхищали казённое добро; основной бич старой России — взятка проникала в любые министерские кабинеты». В 1915 году «началось тяжёлое похмелье. Неожиданно выяснилось, что в войсках нет ни снарядов, ни винтовок, ни сапог. Великолепный русский солдат должен был чуть ли не палкой отбиваться от отлично вооружённого и обеспеченного всем необходимым противника».
Те же мысли мы находим и в весьма объёмных мемуарах Деникина «Очерки русской смуты». В них читаем: «Своего рода естественной пропагандой служило неустройство тыла и дикая вакханалия хищений, дороговизны, наживы и роскоши, создаваемая на костях и крови фронта. Но особо тяжело отозвался на армии недостаток техники и главным образом боевых припасов». И далее: «Уже к октябрю 1914 г. иссякли запасы для вооружения пополнений, которые мы стали получать на фронте сначала вооружёнными на 1/10, потом и вовсе без ружий». «Из всех армий вопль — дайте патронов…»
О том же с болью и состраданием к русскому солдату пишет и Брусилов в книге «Мои воспоминания»: «Неудачи наши на фронте в 1915 году ясно показали, что правительство не может справиться всецело со взятой на себя задачей — вести удачно войну самостоятельно, без помощи общественных сил, ибо оказалось, что патронов и снарядов у нас нет, винтовок не хватает, тяжёлой артиллерии почти нет, авиация в младенческом состоянии и во всех областях техники у нас нехватка. Начали мы также жаловаться на недостаток одежды, обуви и снаряжения, и, наконец, пища, к которой солдатская масса очень чувствительна, стала также страдать. Приходилось, вследствие нашей слабой подготовки во всех отношениях, возмещать в боях нашу техническую отсталость в орудиях борьбы излишней кровью, которой мы обильно поливали поля сражений».
Февральская революция 1917 года развязала языки, солдаты прямо писали о том, что воевать они не могут и хотят домой. Можно сказать, они встретили в штыки лозунг Временного буржуазного правительства «Война до победного конца!», столь любезный кадетам и поддержанный меньшевиками и эсерами. Никто из солдатской массы не видел смысла отдавать свою жизнь за Константинополь и проливы, за что ратовал новый министр иностранных дел Милюков, лидер кадетов.
Следствием антивоенного настроения солдат, крестьян в большинстве своём явилось стихийное массовое дезертирство. Свидетельствует в своих мемуарах Бонч-Бруевич: «По засекреченным данным Ставки, количество дезертиров, несмотря на принимаемые против них драконовские меры, составило к Февральской революции сотни тысяч человек. Такой «молодой» фронт, как Северный, насчитывал перед Февральским переворотом пятьдесят тысяч дезертиров. За первые два месяца после Февральской революции из частей Северного фронта самовольно выбыло двадцать пять тысяч солдат».
Разложение Русской армии нарастало как до Февраля, так и после. Весьма примечательно, что не кто иной, как Деникин, 16 июля 1917 года, выступая в присутствии Керенского (тогда уже премьера), прямо заявил: «Когда повторяют на каждом шагу (что характерно и для наших дней. — Ю.Б.), что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Армию развалили другие…» Прежде всего её развал явился неизбежным следствием развала империи Романовых, расшатанной ожесточённым классовым противостоянием пролетариата и крестьянства российскому капиталу и помещикам, поражённой небывалым взяточничеством, распутинщиной и множеством иных пороков. Но не это имел в виду Деникин, а приказ №1.
Развалилась бы Русская армия, не будь приказа №1?
Приказ №1 был принят решением Центрального исполнительного комитета (ЦИК) Петроградского, а по существу Всероссийского, Совета рабочих и солдатских депутатов. В нём большевики до сентября 1917 года не играли сколь-нибудь существенной роли: они были в меньшинстве. Приказ №1 был принят подавляющим эсеро-меньшевистским большинством. Его автор — соратник Керенского Соколов. Как и Керенский, он был известным адвокатом в дореволюционное время. Согласно упомянутому приказу, требовалось «немедленно выбирать комитеты из выборных представителей… от нижних чинов… Всякого рода оружие… должно находиться в распоряжении… комитетов и не в коем случае не выдаваться офицерам… Солдаты ни в чём не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане».
Вадим Кожинов — известный русский мыслитель второй половины минувшего века и начала века настоящего — писал в своём исследовании «Россия. Век ХХ. 1901—1939»: с изданием приказа №1 (а он был отпечатан в девяти миллионах экземпляров) «дело шло о полнейшем уничтожении созданной в течение столетий армии — станового хребта государства». Думается, что более взвешенную и точную оценку действию приказа №1 дал генерал Брусилов. Он писал в своих воспоминаниях: «Возвращаясь мысленно к прошлому, я часто теперь думаю о том, что наши ссылки на приказ №1, на декларацию прав солдата (она значилась в «Приказе по армии и флоту», изданному Керенским, когда он стал военным министром. — Ю.Б.), будто бы главным образом развалившие армию, не вполне верны. Ну а если эти два документа не были бы изданы, армия не развалилась бы? Конечно, по ходу исторических событий и ввиду настроения масс она всё равно развалилась бы, только более тихим темпом». И далее генерал объясняет причину, почему бы это произошло: в стране назревала революция, а правительством «был лишь выдвинут вновь старый лозунг: «Держи и не пущай», а всё осталось по-старому. Что посеяли, то и пожали!..»
Несмотря на бездарность большинства генералитета и его, как и большей части офицерства, отчуждённости от русского солдата, он, солдат этот, проявлял чудеса стойкости и героизма на полях сражений Первой мировой войны. Но распутство царского двора, правительственная чехарда и неразбериха в управлении страной и т.д. не могли не расстроить боеспособность армии и заставляли её «за здорово живёшь проливать бессмысленное море русской крови» (Брусилов). Даром это не прошло: моральный дух армии был сильно подорван.
Как отмечал Деникин в «Очерках русской смуты», «духовенству не удалось вызвать религиозного подъёма среди войск» и «в солдатской толще, вопреки сложившемуся убеждению, идея монархизма глубоких мистических корней не имела». Не имела она таких корней и у самого Деникина. Таким образом, разложение армии было полным. Воевать она и не могла, и не хотела. Попытка Временного правительства, под давлением союзников, организовать в июне 1917 года наступление на русско-германском фронте оказалась провальной: десятки тысяч убитых и раненых да озлобление солдатской массы.
Позорный и спасительный Брестский мир
Не будучи военным, но пролетарским революционером с масштабным государственным мышлением, Ленин, зная больное состояние Русской армии, принимает единственно правильное решение: сломать самый главный аппарат буржуазного государства — старую царскую армию и её генералитет. Защитить Россию от германской налаженной военной машины она уже не могла. Дезертирство было повальным. Как воздух нужна была мирная передышка, чтобы создать новую, рабоче-крестьянскую, Красную Армию. Дело это было архитрудным. Большевики, по образному выражению Сталина, отдали девять десятых своей революционной энергии и «чуть ли не в один день подняли из-под земли Красную Армию». Она отстояла само существование Советской России в смертельной борьбе с белогвардейцами и силами Антанты. Доказала свою мощь, став непобедимой и легендарной во всех войнах, что пришлось вести Стране Советов.
Первым шагом к созданию мощной Красной Армии явилось завоевание передышки путём подписания мирного договора с империалистической Германией. Договора, по определению Ленина, грабительского, позорного для России. Ленин называл его похабным. Но другого выхода история не давала: страна практически осталась без всякой армии и подписывать мирный договор с немцами нужно было как можно быстрее. Против подписания Брестского мира с бешеной псевдореволюционной энергией выступили левые эсеры, меньшевики-интернационалисты (мартовцы) вкупе с «левыми» во главе с Бухариным.
Что до Троцкого, то он сорвал переговоры с немцами в Брест-Литовске, заявив провокационную позицию: ни войны, ни мира. Тем самым дал основание Германии выйти из переговоров и оккупировать Украину, Финляндию. Троцкий, как и всегда, был верен себе: занимаясь архиреволюционным фразёрством, координировал действия всех, кто выступал против Ленина и его предложения о немедленном заключении Брестского мира.
Главный бой все антиленинцы решили дать на IV чрезвычайном Всероссийском съезде Советов. Заметим, что левые эсеры и меньшевики-интернационалисты до 1920 года имели своё представительство в Советах всех уровней. На упомянутом съезде они обвиняли Ленина в предательстве не только революционных, но и национальных интересов России. Не отставал от них и Бухарин с группой «левых» из большевиков. Как и они, он ратовал за революционную партизанскую войну с регулярной армией кайзеровской Германии.
Вся острота борьбы между большевиками-ленинцами и их тогда ещё оппонентами лаконично и чётко выражена в кратком выступлении Сталина на заседании Центрального комитета РСДРП(б) по вопросу о мире с немцами. Приведём его протокольную запись от 11 января 1918 года, за два месяца до IV съезда Советов. «Товарищ Сталин считает, что, принимая лозунг революционной войны, мы играем на руку империализму. Позицию Троцкого невозможно назвать позицией. Революционного движения на Западе нет, нет в наличии фактов революционного движения, а есть только потенция, ну, а мы не можем полагаться в своей практике на одну лишь потенцию. Если немцы начнут наступать, то это усилит у нас контрреволюцию. Наступать Германия сможет, так как у неё есть свои корниловские войска — «гвардия». В октябре мы говорили о священной войне против империализма, потому что нам сообщали, что одно слово «мир» поднимет революцию на Западе. Но это не оправдалось. Проведение нами социалистических реформ будоражит Запад, но для проведения их нам нужно время. Принимая политику Троцкого, мы создаём наихудшие условия для революционного движения на Западе. Поэтому товарищ Сталин предлагает принять предложение товарища Ленина о заключении мира с немцами».
Сталинская речь — свидетельство ответственности Ленина и созданной им партии за судьбу России. Да, Советской, но России! Следуя Ленину, Сталин решительно отверг политику перманентности Троцкого: России в ней предназначалась роль жертвы для разжигания пожара мировой революции. Ответственность за страну, за армию, за отечество трудящихся и всех эксплуатируемых — вот что диктовало необходимость ратификации Брестского мира IV чрезвычайным съездом Советов. Говоря иначе, этой ответственностью пронизана вся борьба Ленина за мирную передышку. Она была спасением для страны.
Революционная же война, к которой призывали все антиленинцы, несла в себе смерть для неё. Буржуазия в этой войне, не уставал доказывать Ленин, видела ловушку для Советской России. «Она ликовала потому, — говорил он на IV съезде Советов, — что она прекрасно поняла, какую гигантскую ошибку дипломатии (срыв Троцким переговоров в Брест-Литовске. — Ю.Б.), в учёте момента, сделала Советская власть, попытавшись вести войну при бегущей больной армии». «Буржуазия вас тянет в западню», — убеждал Ленин своих непримиримых оппонентов и всех делегатов IV чрезвычайного съезда. И утверждал: «Поймите, что вся буржуазия и вас, и нас тянет в западню. Поймите, что вся буржуазия и все её вольные и невольные пособники подстраивают эту западню. Вы сумеете перенести самые тяжёлые поражения и самые трудные позиции сохранить и, отступая, выигрывать время. Время работает за нас».
Ленин оказался прав. Ноябрьская революция 1918 года в Германии, приведшая к распаду империи Гогенцоллернов, позволила ВЦИК РСФСР аннулировать кабальный для Советской республики Брест-Литовский договор.
Предательство вождей Белого движения
История Гражданской войны в полной мере отражена в ленинских источниках: в выступлениях пролетарского вождя с речами, докладами на съездах Советов и РКП(б), с воззваниями и письмами к партии, рабочему классу и крестьянству, к мелкобуржуазной интеллигенции, к офицерам бывшей царской армии и, конечно же, к Красной Армии. Молодые люди лишены знания этих источников, что позволяет десоветизировать их историческую память буржуазным историкам и пропагандистам современной России. Делается это путём замалчивания ленинской правды, дегероизации борьбы за Советскую власть и героизации её врагов. С садистским вожделением лгали и лгут на Ленина и советских героев Гражданской войны бывшие советские профессиональные историки: Волкогонов, Сахаров, Зубов, Пивоваров, не говоря уже о самопровозглашённых историках — «учёных» типа Сванидзе и т.п.
В ленинских источниках трагедия Гражданской войны раскрыта в её классовой реальности как трагедия рабочих и крестьян — громадного большинства народа России. «Вожди» Белого движения представлены Лениным в их зверской классовой жестокости. В письме ЦК РКП (большевиков) и организациям партии «Все на борьбу с Деникиным!» он разъяснил народу суровую правду о Колчаке и Деникине. «Колчак и Деникин, — писал Ленин, — главные и единственные серьёзные враги Советской республики. Не будь помощи им со стороны Антанты (Англия, Франция, Америка), они бы давно развалились. Только помощь Антанты делает их силой. Но они вынуждены всё же обманывать народ, прикидываться от времени до времени сторонниками «демократии», «Учредительного собрания», «народовластия» и т.п. … Теперь правда о Колчаке (а Деникин — его двойник) раскрыта вполне. Расстрелы десятков тысяч рабочих. Расстрелы даже меньшевиков и эсеров. Порка крестьян целыми уездами. Публичная порка женщин. Полный разгул власти офицеров, помещичьих сынков. Грабёж без конца… Надо во главу угла всей агитации и пропаганды поставить осведомление народа об этом. Надо разъяснять, что либо Колчак и Деникин, либо Советская власть, власть (диктатура) рабочих; середины нет; середины быть не может».
Просто, ясно, обличение фактами, против которых, как говорится, не попрёшь. Ленин представил Колчака, Деникина, Юденича и пр. в их классовом неглиже: чтобы вернуть власть буржуазии, помещикам, иностранному капиталу, и не забыть при этом о себе, они готовы были изменить Родине — предать Россию «союзникам». По Версальскому мирному договору «оказалось, — говорил Ленин на собрании партийных работников Москвы 27 ноября 1918 года, — что мир, который эти западные страны дают, во 100 раз более унизителен, грабительский, хищнический, чем наш Брестский мир. Оказалось, что англичане и американцы выступают в качестве палачей и жандармов русской свободы».
В проекте упомянутого договора значилось: «Государства на территории России». Это предполагало раздробление нашей страны на ряд политических образований с фиктивной государственной независимостью под патронатом Англии, США и Франции. Иными словами, то был проект колонизации России, о чём знали и что скрывали от участников Белого движения его «вожди». Они выполняли волю российской буржуазии, а «она готова была на всё, чтобы удушить Советскую власть самыми подлыми способами — предать Россию кому угодно» (Ленин).
Предательская роль «спасителей» Отечества, всё тех же Колчака, Деникина и др., ратовавших за «единую и неделимую» Россию, становилась всё более понятной мелкобуржуазной массе, среднему крестьянству. Люди из этих социальных слоёв, преисполненные старых традиционных патриотических взглядов, считавшие Брестский мир изменой России, с ходом Гражданской войны убеждались, что Белая армия восстанавливает прежние порядки (земля — помещикам, фабрики — буржуазии) и всё более зависима от бывших «союзников» царской России. Изменение в настроениях большинства мелкой буржуазии (среднего крестьянства, интеллигенции) и даже значительной части офицерства заметил, уловил Ленин и сделал выводы, понятные всем: «История сделала так, что патриотизм теперь поворачивает в нашу сторону»; «Россия не может быть и не будет независимой, если не будет укреплена Советская власть».
Крестьянин-середняк согласился на весьма нелёгкую для него политику военного коммунизма, на продразвёрстку, чтобы победила Красная Армия и была упрочена Советская власть, боровшаяся за национально-государственную независимость России. Существенные сдвиги произошли в сознании офицеров, исповедовавших государственно-патриотические взгляды. В исследовании Вадима Кожинова «Россия. Век ХХ» эти сдвиги проиллюстрированы следующими данными: 14390 офицеров перешли из Белой армии в Красную (то есть каждый седьмой). Кожинов даёт данному, как и другому факту (о нём будет сказано ниже), следующее, на наш взгляд, близкое к ленинскому объяснение: «Чтобы яснее понять, почему почти половина офицеров и генералов Генерального штаба оказалась в Красной Армии, стоит вдуматься в слова из «Книги воспоминаний» деятельнейшего русского адмирала — великого князя Александра Михайловича: «Британское министерство иностранных дел обнаруживало дерзкое намерение нанести России смертельный удар… Вершители европейских судеб, по-видимому, восхищались своею собственною изобретательностью: они надеялись одним ударом убить большевиков и возможность возрождения сильной России. Положение вождей Белого движения стало невозможным. С одной стороны, делая вид, что они не замечают интриг союзников, они призывали… к священной борьбе против Советов, с другой стороны — на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи».
Колчак и Деникин — кто они: патриоты или изменники?
В ударах антисоветизма по исторической памяти советского человека, в особенности молодого, чьё сознание только формируется (от 15 до 25 лет), нужно быть нам, коммунистам, внимательными в использовании нашими противниками такого средства, как внушение мифов о патриотизме главных действующих лиц белогвардейской истории. Делается это с помощью кино- и телеискусства. Так, для многих из подрастающего поколения в своё время кинофильм «Адмирал» (режиссёр Андрей Кравчук) был своего рода откровением. В нём адмирал Колчак выглядит романтической и подвижнической личностью, преисполненной любви к России.
Этот миф, внедрённый в историческое сознание не знающих историю Гражданской войны, рассчитан на антисоветское его восприятие. Внушение средствами кино- и телеэкрана воздействует на эмоциональную сторону сознания и исторической памяти. Внушение действует путём «прививания идей» (Сеченов), оно не нуждается в доказательстве их истинности. Людям нужно раскрывать средства и приёмы манипулирования их сознанием, но главное — представлять им исторические факты. Иными словами, бить противника правдой истории.
Колчак — патриот? Тот самый Колчак, который осенью 1917 года находился в США и был принят там высокими государственными лицами. Там он узнал об Октябрьской революции в Петрограде и решил пока не возвращаться в Россию и поступить… на службу его величества короля Великобритании в военную разведку. Этот кондотьер (иностранный наёмник), так называл себя сам адмирал, весной 1918 года получил от начальника британской военной разведки предписание быть в Маньчжурии для исполнения секретной миссии.
В ноябре 1918 года секретная миссия была раскрыта: адмирал Колчак провозглашён Верховным правителем России. Англо-саксонский имперский Запад снабжал армию Колчака много щедрее, чем армию Деникина. Делал он это под залог в виде трети золотого запаса России. Такой вот была «патриотическая романтика» Колчака. Какой телеканал расскажет вам об этом? Вопрос риторический.
Подобная мистификация проделывается и с Деникиным. Миф о его русском патриотизме, казалось бы, и не миф, а чистая правда: ведь отверг же белый генерал предложение фашистского Берлина возглавить русскую освободительную армию, ту, что позже возглавил генерал-предатель Власов. Это ли не основание говорить о Деникине как о патриоте России?! Но Деникин потому не принял предложение гитлеровцев, что находился на негласной службе у англичан и американцев, входивших в антигитлеровскую коалицию. Это подтверждается его действиями в послевоенное время.
«Принципиальный» противник сотрудничества с гитлеровцами, он теперь принципиально вступается за власовцев, в обращении к Д. Эйзенхауэру убеждает не передавать их советской стороне. По его словам, «они не только всеми силами противились бы возвращению, но одна возможность его доводила бы их до сумасшествия». Деникин явно печалится о горькой участи врагов Советской власти.
Летом 1946 года этот герой белогвардейского зарубежья разрабатывает меморандум по «русскому вопросу» и подаёт его президенту США Г. Трумэну. В данном документе генерала, в частности, говорится: «Если западные демократии, спровоцированные большевизмом, вынуждены были бы дать ему отпор, недопустимо, чтобы противобольшевистская коалиция повторила капитальную ошибку Гитлера, повлёкшую разгром Германии. Война должна вестись не против России, а исключительно для свержения большевизма. Нельзя смешивать СССР с Россией, советскую власть с русским народом, палача с жертвой». Генерал пребывал в мире антисоветских иллюзий, был неспособен понять, что большевизм и Россия неразделимы. Меморандум Деникина предполагал оккупацию российской территории противобольшевистской коалицией. Такой вот «русский патриот»…
Буржуазный и пролетарский классовый подходы
Все и всяческие попытки обелить вождей белогвардейщины (у них, мол, была своя правда, и думали они только о России) есть на деле буржуазный классовый подход к истории как таковой, но припрятанный за патриотическими словесами, дабы скрыть от доверчивых и наивных людей классовую ненависть «героев» Белого движения к власти трудящихся, Советской власти. Их ненависть к пролетарским вождям, которым поверило громадное большинство трудового народа и пошло за ними через тернии к социализму, — ненависть к Ленину и Сталину не знает границ. Их противники, как и нынешние идейные наследники белых, полны бешеной злобы к Ленину и Сталину за то, прежде всего, что они в условиях отчаянно трудных, когда не только разруха, но и анархия порождали уныние и отчаяние в массах, сумели-таки создать могучую Красную Армию, в которой на заре её становления шли в одном строю матрос-большевик Дыбенко и командующий под Нарвой и Псковом революционными отрядами беспартийный генерал Парский, Василий Чапаев — народный военный талант и выдающийся полководец Первой мировой, генерал от кавалерии Брусилов. Да только ли они? Имена всех, сотворивших ценою жизни «непобедимую и легендарную… родную нашу армию», не назовёшь. Имя им — легион.
Нынешние идейные наследники белогвардейцев ненавидят Ленина и Сталина ещё, конечно же, за то, что они создали великую страну освобождённого от эксплуатации труда, могучую советскую державу — СССР в границах исторической России. И за то, что сорвали с белых «государственников-патриотов» маски страдальцев за Отечество, обнажили их классовую, не только эксплуататорскую, но и антинациональную природу.
Но сильнее всего на сегодня ненависть нынешних антисоветчиков к Владимиру Ильичу Ленину. Сталина уже начинают цитировать на телепередаче «Вечер с Владимиром Соловьёвым», всё более напирая на то, что он-де был государственником, умелым менеджером, отделяя его от революционера Ленина. Это лукавое разделение двух пролетарских вождей, двух революционных гениев — один из приёмов извращения исторического сознания людей, вульгарное направление его в русло буржуазной пропаганды — того «цивилизационного» подхода к истории, в котором не существует истории классовой борьбы.
Что до жертв Гражданской войны, а они были в том числе и невинные, то их просто не могло не быть в братоубийственном противостоянии, в коем победителем выходила лишь одна сторона. Середина исключалась: либо Советская власть, либо власть капитала, какими бы формами буржуазного парламентаризма она ни прикрывалась.
Ленин не скрывал правду о трагедии этой самой страшной войны на русской земле, за что его и ненавидят все антикоммунисты в прошлом и настоящем. Они-то ни вчера, ни сегодня не способны на правду о громадных жертвах их предательства национальных интересов России. В «Очерках русской смуты» Деникина об этом ни слова. Главную причину поражения белогвардейской России он выразил в словах чудовищной неправды: «Мы проглядели внутренний органический недостаток русского народа: недостаток патриотизма».
Генерал на самом деле проглядел новый патриотизм русского народа — советский патриотизм. «Смело мы в бой пойдём за власть Советов / И как один умрём в борьбе за это», — пели красноармейцы. Слова эти как клятва на верность советской Родине… И умирали, и победили. Верили Ленину как человеку суровой правды. Уже в первом году Гражданской, в 1918-м, он прямо говорил, что обстоятельства, когда молодая Советская республика оказалась в кольце фронтов, требовали «от нас и террористических методов этой войны». «Тогда, — объяснял Ленин, — для нас было ясно, что террор был вызван обострённой гражданской войной». И далее: «Вот такие условия создали необходимость террора. Поэтому раскаиваться в нём, отрекаться от него мы не должны».
Случались ли невинные жертвы? Да, случались от непобеждённой ещё анархии (самосуд матросов-балтийцев над офицерами во главе с командующим Балтийским флотом — все они были убиты), от псевдореволюционного жестокого левачества, чем отличался Троцкий и его сторонники. В воспоминаниях Бонч-Бруевича есть такие горькие строки: «Немало царских генералов и офицеров стало жертвами красного террора, являвшегося неминуемым ответом на проводившийся белыми интервентами массовый террор». Сказанное бывшим царским генералом есть подтверждение суровой ленинской правды о жестокой Гражданской войне.
Но как только изменилось отношение к Советам и большевикам со стороны трудящейся непролетарской массы (мелкая буржуазия города и деревни, интеллигенция, служащие) — от враждебного к нейтральному и добрососедскому, Ленин немедленно заявляет в РКП(б): «Когда они говорят, что хотят быть нейтральными и быть с нами в добрососедских отношениях, мы отвечаем: этого только нам и надо. Мы никогда не ждали, что вы станете коммунистами. Мы продолжаем стоять на почве беспощадной экспроприации помещиков и капиталистов… Но мы знаем, что мелкое производство никакими декретами перевести в крупное нельзя, что здесь нужно постепенно, ходом событий, убеждать в неизбежности социализма. Эти элементы никогда не станут социалистами по убеждению, прямыми, настоящими социалистами. Они станут социалистами, когда увидят, что выхода нет».
Теперь они видят, что только Советская власть, пояснял Ленин, спасёт их и Россию. Как резко меняет своё отношение пролетарский вождь к вчерашним врагам Советов!.. Он действует, руководствуясь пролетарским классовым подходом в интересах трудящихся из непролетарской массы. Подходом, в основе которого лежит диалектическая логика борьбы за социализм: чтобы знать предмет под названием «социализм», надо изучить его всесторонне, в прямых и опосредованных связях с объективной реальностью и, главное, в заключённых в нём противоречиях.
Ленинско-сталинская наука подведения пролетарских и непролетарских трудящихся к социализму — бесценное теоретическое наследие, доставшееся КПРФ по праву её родословной от партии большевиков. Осталось только овладеть им как можно надёжнее и быстрее, убедить большинство трудящихся, что без прорыва к социализму нет им и всей стране выхода из капиталистического тупика. Таковы уроки Гражданской войны. Главный из них: чем сильнее будет натиск нашего просвещения и убеждения масс, тем быстрее наступит крах антисоветизма.