Внимательно слежу за обсуждением в «Правде» столь важной темы: что же это значит — быть советскими в антисоветское время? Самые разные авторы, откликнувшиеся на обращение редакции (см. номер за 13—16 марта с.г.), высказали уже немало интересных мыслей и привели поучительные жизненные примеры. Один из выводов для меня следующий: больше всего остаются подлинно советскими те люди, кто и в нынешнее трудное время носит высокое звание коммуниста. Если, конечно, они носят его достойно, оправдывая своими делами.

Вот об одном из таких моих товарищей я и хочу подробнее рассказать сегодня. Он, думается, воплотил в себе лучшие качества и советского человека, и настоящего коммуниста.

В тот день его вывели тревога и чувство ответственности

Кратко о Геннадии Чернышове я однажды уже писал: в апреле 2015 года в нашей газете была опубликована небольшая моя зарисовка «Талант бойца». Геннадий Николаевич работал секретарём по идеологии Кинельской городской и районной партийных организаций Самарской области. Писал картины и стихи, а также статьи в областную газету КПРФ «Трудовая Самара». Человек действительно был талантливый. Причём и в жизни, и во всём его творчестве чувствовался бойцовский характер.

На вопросы о том, как идут дела, Геннадий Николаевич обычно отвечал с улыбкой:

— Пока дышу и функционирую в вертикальном положении, всё в порядке, борьба продолжается.

Он и умер не в постели, а всё в том же «вертикальном» положении. Сердце отказало, как говорят, после пятого инфаркта, когда был на ногах. К тому времени уже полностью ослеп, а с народом общался по своему кнопочному телефону. Девять номеров набирались автоматически, нужно было только нажать на определённую цифру, чтобы поговорить с первым секретарём райкома Владимиром Ануфриевым или с вожаком поселкового партотделения Русланом Шермазановым. И ему частенько звонили друзья и знакомые, чтобы посоветоваться, узнать его мнение о каком-то событии или просто пообщаться.

Перед большой аудиторией последний раз он выступил в юбилейный День 75-летия Великой Победы. Праздничные митинги тогда власть запретила из-за эпидемии коронавируса. Но дочь Ирина и сын Андрей нашли выход. Вывели на балкон колонки с микрофоном. С утра транслировали песни военных лет, а в полдень вышел на балкон Геннадий Николаевич. И вскоре его голос, усиленный электроникой, услышали не только в посёлке, но и на дачах, которые начинаются рядом с его домом.

— Дорогие товарищи! От всех наших коммунистов и от себя лично я поздравляю вас с великим праздником — 75-летием Победы над фашистской Германией и её сателлитами. Эта Победа была одержана советским народом под руководством Коммунистической партии большевиков…

Он волновался, хотя ведь до этого сотни раз выступал на разных митингах и собраниях. Но тогда было проще — он видел перед собой людей, с которыми говорил, а они видели его. На сей же раз он обращался в кромешную тьму. Услышат ли его, а если услышат, то будут ли слушать? На дачах-то застолье, музыка, шашлыки…

Но его услышали и узнали! Стихла музыка, прекратились разговоры. А он продолжал говорить, но уже о той победе, которую нам ещё предстоит одержать: над нынешней властью. Её народу обманом навязали под видом демократии три десятка лет назад. Предстоит вернуть страну с капиталистического бездорожья на социалистические рельсы, возродить экономику и культуру. Преодолеть нравственную деградацию, при которой главной жизненной ценностью становится нажива…

Весь посёлок Комсомольский знал, что Чернышов ослеп. И на балкон в праздничный день его вывели тревога и ответственность за судьбу земляков и всей страны. Наверное, он понимал, что до следующего праздника может не дожить. То есть не будет другой возможности выплеснуть людям всё, что так остро беспокоит его.

Жители посёлка поняли и оценили благородный порыв.

— Когда отец закончил свою речь, — вспоминает дочь Ирина, — раздались аплодисменты и крики: «Молодец, Николаевич!.. Так держать!.. И тебя с праздником!»

Следовал правилу: работать каждый день!

А познакомился я с Чернышовым пять лет назад по инициативе первого секретаря Самарского обкома КПРФ Алексея Лескина. «Очень интересный человек и настоящий коммунист» — такую он дал ему характеристику.

Геннадий Николаевич внешне оказался очень похожим на дачника советских времён. В шляпе, которые уже практически не носят. Брюки на подтяжках. Ему бы удочку да котелок — первоклассный бы получился рыбачок, пребывающий на заслуженном отдыхе и вполне довольный окружающей действительностью.

Но с первых же слов Чернышов преобразился в гневного обличителя теперешней жизни:

— При Советской власти наш посёлок Комсомольский был центром большого одноимённого совхоза-миллионера. Была работа, строилось жильё, дети в каникулы трудились на прополке овощей, а потом ездили на заработанные деньги по городам-героям. Вечерами в обычные дни и тем более по праздникам у нас в посёлке пели песни…

Сейчас не до песен. Совхоз развалили, работы нет. Молодёжь уезжает в Самару и другие города. Там тоже её никто не ждёт. И так — по всей стране. Но, к сожалению, многие выражают возмущение, сидя на диване перед телевизором. Что в этой ситуации может сделать один пенсионер, даже если он коммунист?..

Подобным вопросом некоторые пытаются оправдать инертность и равнодушие. Но не он, не Чернышов!

— Во-первых, не один, хотя в партийной работе и один в поле воин, — рассуждает Геннадий Николаевич. — В посёлке Комсомольском, как и во всём Кинельском районе, действует партийное отделение. И не нужно ждать стихийных собраний и митингов. Если ты коммунист, работу можешь и должен самостоятельно проводить каждый день.

Помнится, мы шли тогда с ним в поселковый Дом культуры, где разместилась выставка его картин. И он по пути делился своим пониманием сути партийной работы:

— Во дворе дома, где живёшь, в магазине, в автобусе или в муниципальной бане — везде люди общаются между собой. Ты подходи к ним, вступай в разговоры, подводи к нужным выводам. Ведь среднее и старшее поколения в основном остались советскими! Это фактически наши единомышленники, но из-за предателей Горбачёва, Ельцина и им подобных многие потеряли веру в Компартию, в наши идеи, в будущее страны.

Чернышов вспоминал слова Ленина: «Мы Россию убедили…» Вот и снова её надо убедить, что не всё потеряно, что борьба продолжается…

Геннадий Николаевич частенько останавливался, видимо, для того, чтобы удобнее было разговаривать. Но вскоре до меня дошло: да быстро идти он просто не может! А сказать о перенесённых к тому времени трёх инфарктах, о которых я не знал, наверное, посчитал неудобным. Вот и притормаживал меня, чтобы отдышаться. А заодно и выложить всё, что накопилось в душе.

Мы с ним провели тогда весь день. Посмотрели в Доме культуры его картины. Рисовать Чернышов начал ещё в детстве. Специально этому нигде не учился. Правда, в армии уроки живописи ему давал сослуживец, который окончил художественное училище. Служил Геннадий Николаевич на Сахалине, в дивизионе торпедных катеров. Получил офицерское звание, вступил в КПСС. После службы был на партийной работе, окончил пединститут.

С Сахалина семья Чернышовых вынуждена была уехать по рекомендации врачей — детям не подходил тамошний климат. Осели в посёлке Комсомольском, работали с женой в местной школе. Здесь он организовал изостудию и занимался с детьми. Картины его учеников не раз занимали призовые места на районных и областных конкурсах. А свои работы Чернышов выставлял в родном посёлке.

В местном Доме культуры я увидел тогда десятки его картин. Среди них — портреты Героев Социалистического Труда: директора совхоза «Комсомолец» Анатолия Аксёнова, оператора свиноводческой фермы Марии Атьковой. Рядом с ними — бригадир-орденоносец Антон Майдан. Были и пейзажи. На одной из картин — озеро Линьки и летний пионерский лагерь на его берегу, которым Чернышов руководил много лет.

Я обратил внимание, что многие его картины о советском прошлом, когда были бесплатные детские лагеря, а орденами героев награждали простых работяг не за преданность власти, а за трудовые заслуги. Эти картины, как и сам Чернышов, тоже стали бойцами за Советскую власть, которую ныне хотят всеми способами опорочить или предать забвению.

Всё для людей

Здесь, на выставке, была только часть его полотен. Многие он передал Самарскому обкому КПРФ. В зале заседаний бюро обкома можно видеть картины «Пикет кинельских комсомольцев», «Пополнение в рядах коммунистов», «Отец и сын готовят листовку»… А вот портрет профессора Евгения Шведчикова, по инициативе которого была воссоздана в 1990-е годы районная партийная организация.

Большая часть портретов — около двух сотен! — разошлась по друзьям и знакомым.

Однажды он расположился около оживлённой трассы, чтобы написать приглянувшийся ему пейзаж. Поработал немного, вдруг на трассе остановился джип, а водитель, молодой человек, направился к нему. Поздоровался и спросил:

— А меня нарисовать сможешь?

— Нарисую, если подождёшь…

Вскоре портрет был готов. Молодой человек посмотрел, восхищённо покрутил головой, а потом достал из кармана деньги. За портрет парень предлагал почти половину его месячной пенсии.

— Я за картины деньги не беру, — сказал ему Чернышов. — Они мне как дети, часть моей души.

Парень таких слов, видимо, не ожидал.

— Тогда скажу просто большое спасибо. А на все эти деньги в ближайшем храме куплю свечей, чтобы каждый день они горели за твоё здоровье…

Геннадий Николаевич не был верующим человеком, но тот случай взволновал его. А самое главное — он, конечно, понимал значение своих картин для тех, кому они были посвящены, для жизни всего родного посёлка. Ведь они знакомили новое поколение с героями советского периода, для которых интересы Родины были превыше всего. Да и в его душе каждая из картин жила своей жизнью, наполняла её светом. Недаром он считал живопись важным участком идеологической работы. Как и поэзию: стихи тоже начал писать ещё в юности. Они вошли в сборник «Русь, очнись!», публиковались в газете «Трудовая Самара». Писал о рядовых коммунистах и партийных вожаках, таких как Валентин Романов, бывший первый секретарь Самарского обкома КПРФ, член Президиума ЦК. Писал и вовсе незнакомым людям. Как-то в одной из центральных газет прочитал «Плач русского народа» Анатолия Пахаря и написал отклик, в котором были такие строчки:

Не надо охать и ахать.

Победу одержим в борьбе.

Такой, Анатолий Пахарь,

Дам я ответ тебе.

Если живопись требовала уединения, то стихи рождались у него после партийных собраний. А порой по дороге в магазин или рано утром, когда только просыпался, они уже просились на бумагу. Как-то во время разговора по телефону он сказал мне, что мечтает издать вторую книгу стихотворений. И ещё планирует организовать при Музее семьи Ульяновых в селе Алакаевка кружок юных ленинцев.

Чтобы правду донести

Он не только до последнего своего дня мечтал и планировал какие-то новые дела, но постоянно занимался повседневной партийной работой. В поселковом Доме культуры организовал выставку знаков трудовой доблести советских времён, где демонстрировались переходящие Красные знамёна за победу в социалистическом соревновании, различные вымпелы, почётные грамоты и так далее.

В течение многих лет на стенде газеты «Правда» вывешивал свежие номера. Никто его не обязывал это делать. Вначале установил тот стенд перед поселковой администрацией, где было немало чиновников из числа бывших его учеников. Стенд так и стоял бы, но у заезжих районных и областных начальников он вызывал неиссякаемое раздражение. После многочисленных просьб Геннадий Николаевич согласился переместить его на край центральной поселковой площади. То есть свежие номера «Правды» продолжали читать все желающие!

А ещё Чернышов ходил на местную толкучку с пачкой оппозиционных изданий недельной, а то и двухнедельной давности. Продавцов поношенной одежды и обуви, различных инструментов и инвентаря на этом рынке часто бывает больше, чем покупателей, ведь многие жители посёлка едва сводят концы с концами. «Бизнесмены» часами стоят со своим товаром, чтобы выручить хоть какие-то деньги. Чернышова все они знали и ждали, когда придёт. Газеты брали охотно.

Партийную прессу Геннадий Николаевич считал оружием долговременного и многократного действия. Газеты даже месячной давности во многом не стареют, ведь проблемы в стране не решаются десятилетиями, а только забалтываются с высоких трибун. Так что газеты он рекомендовал передавать из рук в руки. При этом называл наиболее острые статьи, чтобы заинтересовать человека.

Когда зрение стало падать, Чернышов переживал, что не может теперь сам ходить на рынок. Ведь там он беседовал с людьми, рассказывал о работе своего партийного отделения, звал приходить на митинги и не игнорировать выборы. Нередко здесь, на рынке, возникали дискуссии, слышались упрёки по адресу коммунистов. Особенно от тех, кто сам остаётся в стороне и ждёт, когда ему счастливую жизнь преподнесут, как принято говорить, на блюдечке с голубой каёмкой.

Чернышов таких не обвинял: терпеливо объяснял, что сила коммунистов — в поддержке людей. Конечно, он знал, что газеты могут раздать и без него. Но смогут ли поговорить по душам, убедить в необходимости от разговоров на кухне перейти к участию в акциях протеста? Для этого нужен опыт общения и партийной работы…

После смерти жены Геннадий Николаевич переехал к семье дочери, ведь без помощи обходиться уже не мог. Но даже в таком состоянии он продолжал публиковать в «Трудовой Самаре» свои заметки о Ленине. Специальную колонку, посвящённую вождю, он вёл много лет. Сын Андрей сделал трафаретку из линолеума, чтобы строчки получались ровными. Но и по трафаретке писать было непросто. Буквы наползали одна на другую. И по вечерам, после работы, всё семейство разбиралось в написанном за минувший день.

Геннадий Николаевич выход всё-таки нашёл — передвигал палец от буквы к букве. Писать стал медленнее, зато его рукописи стали понятнее. Дети набирали их на компьютере и отправляли в газету «Трудовая Самара», а многие читатели и знать не знали, что автор — слепой.

Часто вспоминаю разговор с Геннадием Николаевичем на его даче. Кто бы из пенсионеров удержался от рассказа о своих помидорно-огуречных успехах? Но Геннадий Николаевич продолжал разговор об ином — о будущем КПРФ, о методах партийной работы.

— Не слишком ли мы увлеклись борьбой с ростом цен, тарифов и прочими экономическими проблемами? — спросил он меня. — По сути, взяли на себя функцию российских профсоюзов, которые предали интересы человека труда. А ведь наша главная задача — борьба за власть, политическая борьба. Её суть большевики выразили в 1917 году чеканным и понятным каждому требованием: «Вся власть Советам!» А каким должен быть главный лозунг сегодняшнего дня?

Ответов на некоторые свои вопросы, как я понял, он не ждал. Видимо, давно нашёл их для себя, а со мной просто делился своими мыслями. Возможно, знал, что я их сохраню в памяти, чтобы использовать в своих статьях.

— Конечно, тарифы, пенсионный возраст, «мусорная реформа» и прочие проблемы волнуют людей, но, чтобы их решить, надо менять власть.

Сегодняшнюю ситуацию Геннадий Николаевич считал даже более сложной, чем в предреволюционные годы вековой давности. На сознание людей давят предательство бывших партийных вождей, круглосуточное культивирование в СМИ самых низменных мотивов и жизненных целей. Власть хочет довести людей до скотского состояния, чтобы легче было ими управлять. При малейшем обострении обстановки она бросает подачки с барского стола, чтобы не допустить взрыва. Всё это делается под неустанную болтовню о детях и стариках, о здоровье народа, светлом будущем страны. Но о каком будущем может идти речь, если богатства России грабят и распродают направо и налево?..

— Противостоять этому трудно, однако можно и нужно — прежде всего правдивым, обличающим словом, — говорил мне Геннадий Николаевич. — Ложь подают в красивых обёртках благообразные личины, не сползающие с телеэкрана. Они уже нахапали на три жизни вперёд и обнаглели от вседозволенности. Если ты коммунист, раскрывай людям глаза, поднимай народ на борьбу с этой нечистью…

Память — не пустое слово

В последний путь Геннадия Чернышова провожали всем посёлком. Я в те дни был на Кавказе, где под руководством первого секретаря Московского горкома КПРФ Валерия Рашкина коммунисты и наши сторонники из большинства регионов России в честь 75-летия Великой Победы совершили восхождение на Эльбрус. Узнал о его смерти, когда вернулся в Самару.

— Для коммунистов Кинельского района это большая потеря, Геннадий Николаевич был и остаётся примером выполнения партийного долга, — сказал мне первый секретарь Кинельского горкома Владимир Ануфриев.

А на передний край всё больше выходят молодые коммунисты, которые, как и Геннадий Николаевич, могут сказать: «Пока дышу — борюсь!» Среди них Михаил Абдалкин — первый секретарь Новокуйбышевского горкома КПРФ, Александр Кошлин — первый секретарь Инзенского (Ульяновская область) райкома партии. А Александр Сорокин, вожак Самарской комсомолии, уже в восьмом классе объявил себя коммунистом и стал им.

Тысячи таких бойцов принимают эстафету Геннадия Чернышова. Но вот в посёлке Комсомольском на стенде «Правды» давно уже нет свежих номеров нашей газеты. После его смерти никто не ходит и на рынок с пачками газет…

Нет, не зря Геннадий Николаевич с тревогой говорил о том, что мы не должны сдавать свои рубежи. Сам он до своего последнего дня их не сдавал и действительно показывал всем коммунистам Кинельского района пример выполнения партийного долга. Но если об этом только говорить, а его примеру не следовать, это будут пустые слова.