Беседа Первого секретаря ЦК КП РСФСР, члена Политбюро ЦК КПСС в 1990—1991 годах Ивана ПОЛОЗКОВА и политического обозревателя «Правды» Виктора ТРУШКОВА

Иван Кузьмич Полозков в тот год с небольшим, когда являлся Первым секретарём Центрального Комитета только что образованной Компартии РСФСР и членом Политбюро ЦК КПСС, был не только в Российской Федерации, но и во всём Союзе ССР, как говорится, не только на слуху, но и на языке. Одни его сердечно принимали, другие неистово отвергали, но для всех он был бесспорный политик. За 30 лет в жизнь вступает второе новое поколение, которому один из миллионов нынешних пенсионеров уже неведом. А он, член КПРФ И.К. Полозков, по-прежнему заинтересованно следит за политическими процессами в стране и взвешивает последние годы бытия Советской власти на весах своего жизненного опыта коммуниста с 63-летним партийным стажем.

— Иван Кузьмич, вы много лет достаточно тесно общались с М.С. Горбачёвым — когда работали инструктором, а потом заведующим сектором в Отделе организационно-партийной работы ЦК КПСС и курировали Ставропольский край и позже, будучи первым секретарём Краснодарского крайкома и Первым секретарём Центрального Комитета КП РСФСР. Когда вы в ЦК опекали парторганизацию Ставрополья и присматривали за ней, Горбачёв занимал должность первого секретаря крайкома. Именно с этой должности он был взят в Москву и избран секретарём Центрального Комитета по сельскому хозяйству. Он был активным политическим деятелем? Члены ЦК хорошо знали его по ярким выступлениям на пленумах и съездах? Он был самым авторитетным из руководителей аграрных регионов страны?

— Действительно, наряду с Липецкой, Тамбовской областными, Краснодарской краевой мне довелось семь лет курировать Ставропольскую краевую парторганизацию. Один из наших опытных наставников, политик сталинской школы Е.З. Разумов внушал нам: куратор обязан знать руководящие кадры региона лучше, чем они знают сами себя. Так что по долгу службы приходилось изучать биографии, присматриваться к личным качествам и способностям руководителей регионов.

М.С. Горбачёв в кругу коллег ничем не выделялся. Руководители регионов старшего поколения — а их было в те годы большинство — относились к нему снисходительно, как выразился однажды С.Ф. Медунов: «Ну чего вы хотите от этого попрыгунчика?» Сверстники же в большинстве своём общались с ним с настороженностью, он был очень говорлив и кичился своими покровителями, выходцами из Ставропольского края, которых на высоких постах в столичных структурах в то время было немало. К тому же вёл он себя, с одной стороны, слишком вычурно, с другой — скажем так, образцово-показательно.

Но публичной активности не проявлял. За семь лет пребывания на посту первого секретаря крайкома он ни разу не выступал ни на пленумах ЦК, ни на партсъездах. Хотя край был регионом хлебным, имена многих выдающихся организаторов сельскохозяйственного производства и передовиков труда знала вся страна, а на курортах Кавказских Минеральных Вод поправляли своё здоровье советские люди со всех уголков страны. Сказать ему, думаю, было что, но он каждый раз уклонялся от выступления, даже тогда, когда его просили об этом товарищи из отделов ЦК.

Если же говорить об авторитетных руководителях регионов, с аграрным образованием и хорошей трудовой сельской школой, то таких было немало. Среди старшего поколения «аграриев» в партии были хорошо известны С.Ф. Медунов, В.А. Карлов, Н.Ф. Васильев, Л.Б. Ермин, среди ровесников Горбачёва были уважаемы и авторитетны В.П. Никонов, В.К. Месяц, Герой Социалистического Труда Н.Е. Кручина, М.П. Трунов. Он в это число, на мой взгляд, не входил. И в «очереди» на должность секретаря ЦК по селу он не был первым. Рассматривались и другие кандидатуры.

Михаил Сергеевич смотрелся на их фоне бледно, да и за специалиста сельского хозяйства его не принимали. Аграрником он стал по случаю. В годы хрущёвских административно-хозяйственных перетрясок, когда партию вдруг поделили на промышленную и сельскую, Горбачёва с поста первого секретаря крайкома комсомола передвинули секретарём партийного комитета Шпаковского сельского территориально-производственного колхозно-совхозного управления. Там он среди опытных товарищей выглядел беспомощно. На одном из больших краевых совещаний первый секретарь крайкома Ф.Д. Кулаков — а он был не только крупный партийный деятель, но и высококлассный специалист сельского хозяйства — в его адрес бросил: «Миша, пошёл бы ты поучиться в сельхозинститут, ведь ты в районе лишний». Поскольку Горбачёв был очень послушным и исполнительным, то, кроме диплома специалиста по уголовному праву, заимел и диплом аграрника.

— А какова его роль в нашумевшем на всю страну Ипатовском методе уборки урожая?

— Фёдор Давыдович Кулаков, став секретарём и членом Политбюро ЦК КПСС, исключительно много сделал для развития сельского хозяйства, как и других отраслей производства АПК. По его инициативе был взят курс на интенсификацию на основе специализации и концентрации производства. Он настроил и министерство сельского хозяйства, и научные центры на активный поиск новых технологий и приёмов организации труда. Крупногрупповая уборка урожая стала одной из них. Техники, других средств для этого уже было достаточно, надо было опробовать прорывную технологию на просторных и высокоурожайных полях. Предложили краснодарцам, Медунов заявил, что кубанцы давно используют этот метод. А Горбачёв охотно согласился. Для проведения эксперимента выбрали Ипатовский район. В край выехала бригада ЦК во главе с заместителем заведующего сельхозотделом С.В. Поповым. Орготдел в ней было поручено представлять мне. Метод этот интересен тем, что поле убиралось за несколько часов и почва сразу же удобрялась и обрабатывалась под новый урожай. Работы велись круглосуточно, а люди, занятые на уборке, обеспечивались всем необходимым в поле. Эта новация оказалась очень эффективной. Центральные газеты, телевидение хорошо преподнесли этот эксперимент и долго затем к нему обращались. Ну а Михаилу Сергеевичу можно было с гордостью говорить, как в той сказке про быка и муху: «И мы пахали».

— Что за история с массовым падежом овец и какова роль Горбачёва в ней? Ведь ходили слухи, что Прокуратура СССР возбуждала по этому факту уголовное дело и одним из его основных фигурантов был Горбачёв.

— В 1975 году в степных районах Северного Кавказа была жесточайшая засуха. Ставропольский край оказался к ней не готовым. К началу лета скот кормить стало нечем, всё выгорело, а запасов никаких не оказалось. Кто-то подсказал Горбачёву, а он с лёгкостью необыкновенной принял решение перегнать большое количество степных тонкорунных овец в увлажнённые районы Карачаево-Черкесии. От копытной гнили, других горных напастей пало до полутора миллиона овец. Убыток был колоссальный. Прокуратура начала расследование. В сельхозотделе ЦК, в других аграрных ведомствах негодовали, называя Горбачёва прожектёром, любителем показухи и даже авантюристом. Но кто-то влиятельный решил не поднимать шума, и всё списали на засуху.

А склонностью к показухе он болел. Мне, например, пришлось разбираться с практикой пополнения партийных рядов в организациях края. В хрущёвские времена, как вы знаете, КПСС скоропалительно была провозглашена партией всего народа. Тем самым были распахнуты двери в партию для ненадёжных и даже чуждых ей элементов. На первом же послехрущёвском съезде КПСС партия была нацелена на пополнение своих рядов преимущественно за счёт рабочего класса. И вдруг неожиданно Ставропольская организация оказалась впереди планеты всей. Край был сугубо аграрный, но активно строился. А на строящихся предприятиях, скажу честно, кадры были в большинстве своём из летунов, далёких по своей сути от рабочего класса. Но парторганизация края за счёт них разжижалась весьма сомнительным пополнением. Эту негодную практику пришлось отделам ЦК поправлять.

— А чем завоевал Горбачёв симпатии Громыко? Я имею в виду не выдвижение Горбачёва после смерти Черненко на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, а готовность его направить на такой ответственный пост, как Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР на Кубе. Андрей Андреевич разглядел в нём большой дипломатический талант?

— Что вы, что вы. Эта история была прямо противоположного свойства. Андрею Андреевичу предложил Горбачёва на должность посла на Кубе Международный отдел ЦК. Реакция Громыко была откровенно отрицательной. Он сказал, что на эту работу нужен профессионал, а не такой неподготовленный человек, как Михаил Сергеевич.

— Получается интересная ситуация. На высокие должности в Центре у Горбачёва всегда были достойные, иногда даже более достойные, чем он, конкуренты, и в том, что их обходил Горбачёв, был элемент стечения обстоятельств или решающую роль играла госпожа случайность. Но, пожалуй, в пользу Горбачёва как политика говорит его тяга к общественно-политической деятельности, когда, вернувшись в Ставрополь, он прокурорской карьере предпочёл комсомольскую работу. Думаю, у выпускника юридического факультета МГУ в Ставропольском крае перспективы в прокуратуре были просто блестящие. Так?

— На комсомольской работе Михаил Сергеевич оказался по стечению весьма странных обстоятельств.

Дело в том, что, когда после окончания МГУ он вернулся в Ставрополь в распоряжение краевой прокуратуры, то молодому специалисту было предложено место помощника прокурора Арзгирского района. Замечу: самого захолустного степного района на границе с Калмыкией. Мне и сейчас это кажется странным. Например, выпускнику юридического факультета Ленинградского университета Анатолию Собчаку дали место в прокуратуре города Невинномысска. Странным кажется такое решение краевого прокурора ещё и потому, что в маленьком селении нечем было заниматься жене Горбачёва, имевшей университетский диплом философа. Михаил Сергеевич наотрез отказался от предложенной должности, сославшись на тяжёлую болезнь жены, которой, по его заявлению, необходима была постоянная врачебная помощь. Выслушав отказ, прокурор края заявил: «Тогда ищите работу сами».

Без работы Горбачёв не остался. Редактором краевой комсомольской газеты в то время был его односельчанин, который ранее редактировал газету родного им Красногвардейского района и много писал о трудовых делах семьи Горбачёвых. Он уговорил первого секретаря Ставропольского горкома комсомола Всеволода Мураховского взять выпускника МГУ в аппарат горкома пропагандистом. Через некоторое время по просьбе того же редактора Горбачёва перевели в крайком комсомола лектором. Именно отсюда началось его стремительное восхождение по ступеням власти.

— Поведение краевого прокурора — это принципиальность или самодурство? Или у него были какие-то основания сомневаться в молодом специалисте? Кстати, вы знаете что-либо о родословной М.С. Горбачёва?

— Прокурор, по оценкам товарищей, был нормальным человеком, причём уважаемым в крае. Дело в другом. Семья Горбачёва вела обособленный и очень скрытный образ жизни. И не потому, что жила на отдалённом от села хуторе из трёх дворов. Отец Михаила Сергеевича работал комбайнёром. После уборочных работ свой комбайн оставлял на своём подворье и не спеша ремонтировал его до следующей уборки, в то время как другие комбайнёры сообща ремонтировали не только свои комбайны, но и тракторы, и сельхозинвентарь МТС и колхозов. Механизаторов тогда не хватало. Это вызывало нарекания со стороны руководителей МТС и коллег, которые называли его куркулём, кулаком и т.п. В работе ему помогали жена и двое сыновей. В тот год, когда об успехах семьи С. Горбачёва стали писать местные газеты, в крае выдался хороший урожай. Намолот был высоким, и Сергея Горбачёва, наряду со многими другими механизаторами края, наградили орденом Ленина, а его сына десятиклассника Михаила, работавшего помощником у отца во время уборки, — орденом Трудового Красного Знамени. Тогда к уборке урожая по всей стране привлекались школьники и подростки. Но награждали их весьма редко. Тут Горбачёву-младшему очень повезло.

— А для скрытного, изолированного образа жизни у семьи Горбачёвых были какие-то причины?

— Пожалуй, да. Дедушка Михаила Сергеевича по отцу был расстрелян как враг народа. Дедушка по матери был дважды судим за хищение колхозного добра. В биографиях Михаил Сергеевич эти факты скрывал. Правда, при заполнении анкет при смене работы упоминать о дедах тогда не требовалось. Кстати, у супруги Горбачёва Раисы Максимовны дедушка по матери тоже был расстрелян за антисоветскую деятельность. Прокурору наверняка были известны эти детали их биографии. И иметь такого работника под своим началом у него, видно, не было никакого желания.

— Иван Кузьмич, но для поступления на юрфак МГУ имени Ломоносова в 1950 году абитуриенту требовалось пройти мандатную комиссию. Или орден школьника перекрыл все сомнения мандатной комиссии?

— Вы правы, на юридические факультеты не только МГУ был строжайший отбор. Райкомы ВЛКСМ давали рекомендации многим ребятам в вузы. Но на юридические специальности непременно рекомендации согласовывались с уполномоченным по району сотрудником КГБ. Мне приходилось задавать вопрос опытным чекистам, как мог проскочить этот фильтр Горбачёв. Ни от кого я не услышал, что здесь могла быть допущена оплошность.

— При такой родословной странно выглядит то, что в общежитии МГУ Горбачёва поселили в комнату с иностранным студентом и этим студентом был Зденек Млынарж, который, по утверждению ряда историков, уже тогда придерживался идеи так называемого демократического социализма. Вскоре после окончания МГУ он будет в Чехословакии проповедовать необходимость перехода к социализму, который должен включать «черты активности современного капиталистического развития». В 1968 году секретарь ЦК КПЧ Млынарж станет одним из ведущих идеологов «пражской весны». И вдруг Горбачёва селят к нему в соседи. Вы можете это как-то объяснить?

— Вполне. Начальник внешней разведки СССР генерал-лейтенант Л.В. Шебаршин с иронией ответил на этот вопрос так: «Нужно было, чтобы он учился в МГУ. В неделю раз лейтенант из контрразведки в укромном уголке Москвы встречался с Мишей и расспрашивал его, о чём спорят студенты, кто с кем общается, как ведут себя иностранцы и т.д. Отказаться от таких встреч юноша не мог. Ему бы напомнили о дедушках и о том, что он скрыл их проделки, обманув комсомол и партию, в которую он вступил на втором курсе. И что ему тогда оставалось? Возвращаться в свою глухую деревню, комбайнёрить и играть в колхозном клубе на балалайке. Но этого молодой Горбачёв явно не хотел».

В народе такие люди презрительно называются стукачами, а в соответствующих службах — сексотами (секретными сотрудниками). Что касается Млынаржа, то Горбачёв публично заявлял, что поддерживал с ним связь до самой его смерти. Более того, когда стал президентом СССР, то открыто принимал его в Москве. О том, что Млынарж был агентом ЦРУ, в Компартии Чехословакии и писали, и говорили. Видно, у Горбачёва проявлялось родство духа.

— Но мы увлеклись темой Горбачёва как потенциального юридического светила. Давайте вернёмся к его тяге к комсомольской работе.

— Михаил Сергеевич в Ставропольской краевой комсомольской организации в общем-то не запомнился. Он слишком быстро проскочил там все должностные ступени. Вдумайтесь: за 15 лет он сменил 10 должностей. Но при этом ему ни разу не довелось возглавлять коллектив, где надо было смотреть трудягам в глаза и отвечать за их благополучие, самому принимать решения, касающиеся жизни людей. Это тоже объясняет его немощность и шараханья, когда он оказался в Москве на самостоятельной работе.

— Я от многих слышал о Всеволоде Серафимовиче Мураховском, что это был принципиальный коммунист. Он потом не казнил себя за покровительство Горбачёву? А позже Леонид Николаевич Ефремов не каялся за продвижение его по партийной линии?

— С Мураховским у меня были очень доверительные отношения. Начались они в 1972 году, когда я работал в г. Рыльске, а он в г. Кисловодске, и продолжались до последних дней его жизни. Говорили мы и о том, что произошло со страной, с партией и какова в этом роль Горбачёва. Совесть у Всеволода Серафимовича и тут чиста. Горбачёву он оказал лишь одну услугу: взял на работу в аппарат горкома комсомола в тот момент, когда тот оказался безработным.

Что касается Леонида Николаевича Ефремова, то действительно в 1970 году, когда он с поста первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС возвращался на работу в Москву, то рекомендовал Горбачёва на освобождаемую им должность. К его рекомендации в ЦК прислушались. Что касается его отношения к этому факту, то не могу не вспомнить такой случай. Мне довелось быть на торжественном собрании в министерстве экономического развития РФ по случаю 95-летия Л.Н. Ефремова. Многие из собравшихся выступали, отмечая его большие заслуги в развитии Куйбышевской, Курской, Горьковской областей, Ставропольского края и России в целом.

В своём благодарственном слове юбиляр сказал: «Много мне довелось поездить по России, поработать в разных её уголках и кое-что сделать полезного для страны и для людей. Но есть у меня один промах, который я себе простить не смогу». Замолчал от подступившего кома к горлу и поднёс платок к глазам. Все напряглись: «Какой?» Откашлявшись, он горестно произнёс: «Не разглядел я в Горбачёве пустозвона, перевёртыша и предателя». И обессиленный опустился в кресло. После небольшого затишья зал в пятьсот мест разразился… бурной овацией.

— Рисуя политический портрет М.С. Горбачёва, нельзя обойти вниманием его супругу Раису Максимовну. Тем более что вам пришлось знать её родителей, иметь дело с жалобами на неё.

— Да, было и такое. У Раисы Максимовны обстановка, в которой она росла, была не очень благоприятной. Мама у неё — неграмотная женщина из глухой чувашской деревни, всю трудовую жизнь работала уборщицей в передвижном железнодорожном строительном отряде. Папа родом из полтавской деревни, работал электриком в этом стройотряде. Жили они с тремя детьми — старшей была Раиса — в передвижных вагонах-теплушках, в среде постоянно менявшегося персонала строителей, собираемых со всей страны. Отец и брат были алкоголиками. Первую квартиру родители Раисы Максимовны получили в Краснодаре, когда Михаил Сергеевич стал секретарём ЦК.

Не исключаю, что обстановка, в которой росла Раиса Максимовна, сформировала у неё невыносимый характер. Чрезмерное высокомерие, нетерпимость к любому замечанию, жестокость и мстительность проявлялись в малом и большом. Вот только два примера. Родного брата, работавшего заведующим редакцией детской литературы в Центрально-Чернозёмном книжном издательстве, упекла в психушку, чтобы как пьяница не портил её имидж. Когда умер отец, её мать со слезами просила у неё разрешения позволить приехать её брату на похороны. Я и первый секретарь Воронежского обкома В.Н. Игнатов в ответ на слёзную просьбу её мамы гарантировали благополучие его приезда и поведения во время похорон. Нас Раиса Максимовна жестоко отчитала за вмешательство в дела их семьи, а начальнику Воронежского управления КГБ дала команду возвратить брата в психбольницу и не выпускать даже на прогулки.

Она и мужа держала в ежовых рукавицах, позволяла себе приходить на партийные пленумы и съезды, встревать в разговоры и отчитывать любого из оказавшихся с ней рядом. Она всегда сопровождала Горбачёва в поездках за пределы Ставрополя. Из-за этого её не любили в вузах, где она работала: её прихоти менять каждый раз расписание занятий для деканатов и кафедр были головной болью. А в ЦК КПСС на неё поступало жалоб значительно больше, чем на супруга. Его знакомили с их содержанием. Он беспомощно просил поручить кому-либо провести с ней беседу. Те, кому это поручалось, непременно получали от неё, что называется, по полной, а то и платились должностью.

— В СМИ бытует много версий о том, почему и как занял Горбачёв пост генерального секретаря ЦК КПСС. Вы, работая в то время в аппарате ЦК КПСС, очевидно, владеете более точной информацией. Как это было?

— По вопросу выдвижения Горбачёва на пост генсека ходит много слухов. Но есть один непреложный факт. Среди старцев, да и в кругу его сверстников, сосредоточившихся к тому времени в высшем эшелоне власти, Горбачёв выглядел наиболее предпочтительно. К тому же явные претенденты были либо хитро отодвинуты на обочину политической жизни, либо цинично скомпрометированы. На загадочную смерть Ф.Д. Кулакова так никто и не отреагировал. А ведь его считали преемником Л.И. Брежнева. Многие слышали про высокую оценку, в том числе в верхах, Г.В. Романова как человека и политика. Но явно в расчёте на его дискредитацию в Москве была запущена и разлетелась по всей стране «утка» о роскошной свадьбе его дочери в царских хоромах. А какие горькие «сожаления» высказывались по поводу якобы неизлечимой болезни В.В. Щербицкого! Что касается выдвижения Горбачёва на пост генерального секретаря ЦК КПСС, то Е.К. Лигачёв писал, что он уговорил Громыко пойти на такой шаг. Но более вероятным представляется другая версия. Александр Яковлев и Евгений Примаков вместе с сыном Громыко убедили Андрея Андреевича предложить пленуму кандидатуру Михаила Сергеевича. Позднее признанный дипломат раскаялся. «Не по Сеньке шапка оказалась ему эта должность», — горестно заявлял потом Андрей Андреевич.

— Но это уже, как говорится, махать кулаками после драки.

— К сожалению, именно так. Но я хотел бы заметить, что в ЦК КПСС со времён И.В. Сталина сложилась полезная практика проверки аппаратом тревожных сигналов с мест. Они тщательно проверялись, о результатах и принятых мерах письменно сообщалось заявителям и руководству ЦК. В Общем отделе ЦК был даже специальный сектор, где систематизировались наиболее значимые факты, и заведующий отделом докладывал о них секретарям ЦК, а то и Л.И. Брежневу. Думаю, поэтому К.У. Черненко и стал таким влиятельным, и вырос до генсека. Мне довелось быть не только свидетелем, но и участником рассмотрения подобного рода сигналов. Так, были сняты с занимаемых постов первый секретарь Тамбовского обкома партии В.И. Чёрный, Калининского — П.А. Леонов, Краснодарского — С.Ф. Медунов, перемещены на второстепенные должности многие работники рангом ниже.

Но Горбачёва такая участь миновала, хотя руководство отдела организационно-партийной работы ЦК пыталось освободить от него край. Первый раз, как уже говорилось, его рекомендовали направить послом на Кубу. Второй раз его решили подсадить заместителем к Р.А. Руденко, который три десятилетия возглавлял Прокуратуру СССР и был на выходе на пенсию. Но Ю.В. Андропов заявил заведующему Отделом административных органов ЦК Н.И. Савинкину: «Оставьте его себе». Что имел в виду всезнающий Юрий Владимирович, останется загадкой. Хотя завеса над ней была приподнята весной 1991 года, когда группа российских членов ЦК КПСС поставила на пленуме вопрос об освобождении Горбачёва от должности генсека, Аркадий Вольский, бывший помощник Андропова, а с ним и политически вихлявший Пётр Лучинский, академики Станислав Шаталин, Иван Фролов и некоторые другие пошли не только на обман ЦК, угрожая выходом из него более 70 членов за нападки на Горбачёва, но и преподнесли факт избрания его генсеком как «завещание Андропова».

Кстати, как только Ю.В. Андропов возглавил КГБ СССР, был издан приказ, запрещавший органам комитета проверять компрометирующие данные на кадры, начиная от секретаря комсомольской организации и председателя сельсовета и выше. Мы, работавшие в низах, иронизировали на этот счёт: «Говорят, КГБ — глаза и уши партии, вот и завязали партии глаза и заткнули уши». Это в определённой степени сыграло роль и в отношении Горбачёва. Когда его кандидатуру стали рассматривать на должность секретаря Центрального Комитета КПСС, начальник Ставропольского краевого управления КГБ генерал Норман, легендарный партизан-подпольщик в Белоруссии времён Великой Отечественной войны, письменно изложил свои возражения. В итоге… Горбачёва избрали, а Нормана отправили дослуживать в Узбекистан.

Формально говоря, этот же андроповский приказ «сработал» и в декабре 1991 года. Начальник КГБ Белоруссии своевременно проинформировал президента СССР Горбачёва о готовившемся акте развала страны Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем. Но никаких мер от гаранта Конституции не последовало.

— И, пожалуй, последние вопросы. С июля 1990 года вы были членом Политбюро ЦК КПСС. Как Горбачёв руководил его работой в последний год деятельности Коммунистической партии Советского Союза?

— Он самоустранился от Политбюро ещё до этого. Помните, как коварно он отодвинул от власти Е.К. Лигачёва, считавшегося вторым лицом в партии? Как гнобил порой политически наивного Н.И. Рыжкова? Так вот ещё до XXVIII партсъезда заседания Политбюро ЦК стали проводить А.Н. Яковлев, а ещё чаще — В.А. Медведев. Этим генсек демонстрировал своим зарубежным друзьям-покровителям и местной «пятой колонне» свою отстранённость от партии. Затем, когда первым заместителем Генерального секретаря ЦК КПСС был избран В.А. Ивашко, Горбачёв совсем перестал появляться на заседаниях Политбюро. Но Владимир Антонович получил запредельную дозу радиации в Чернобыле и оказался выведенным из активной жизни.

Вскоре после съезда в Политбюро на первые роли вышли сначала Александр Дзасохов, а затем Олег Шенин. И тот и другой делали то, что говорил им Горбачёв и исподтишка нашёптывал Яковлев. Но при каждом заседании Политбюро ЦК КПСС Горбачёв звонил, иногда по нескольку раз, и демонстративно давал указания ведущему по телефону. В условиях учинённого разгула самостийности в союзных республиках и организованной травли коммунистов по всей стране любое, даже самое правильное решение Политбюро тогда уже было малоэффективным. Центрами политической жизни стали республиканские органы КПСС. А там у руля оказались люди разные. Горбачёв получил то, чего он добивался.

— Как он относился к Компартии РСФСР, к её деятельности, к её руководителям? Хорошо помню, что во время кампании по выборам делегатов XXVIII съезда КПСС вопрос отношения к образованию партии коммунистов России входил в число не просто дискутируемых, а ключевых. Ещё на дальних подступах она виделась и сторонникам, и противникам её создания откровенной оппозицией горбачёвщине.

— В Компартии РСФСР, где на партийном учёте состояло 56% коммунистов страны, генсек-расстрига изначально видел реальную силу, мешавшую его истинным намерениям. Поэтому он всячески саботировал процесс её создания. 3 мая 1990 года на заседании Политбюро ЦК КПСС он поставил вопрос о том, как помешать стремлению коммунистов и патриотической общественности, увидевших в создании КП РСФСР единственную возможность обуздать разрушителей страны и вывести предателей Родины на чистую воду. И только резкие возражения Юрия Маслюкова, Евгения Примакова и Виталия Воротникова, предупредивших Горбачёва, что Компартия РСФСР будет создана и без него, он нехотя согласился на проведение Всероссийской партийной конференции, в которой будут участвовать делегаты XXVIII съезда КПCC от российских регионов.

Многие помнят, как он мешал преобразованию конференции в съезд и провозглашению Коммунистической партии РСФСР в составе КПСС, как пытался сорвать выборы руководящих органов, ввести в их состав своих единомышленников типа Аркадия Вольского и Виктора Рябова, невесть откуда возникшего Нуйкина и других, но не пропустить в состав ЦК В.А. Купцова, Г.А. Зюганова, В.В. Чикина, И.П. Осадчего, Н.Н. Губенко, Н.П. Силкову, даже выдающихся писателей Юрия Бондарева и Василия Белова и многих других ярчайших деятелей. По его настоянию был прерван съезд и перенесено его завершение на неопределённое время. На XXVIII съезде КПСС специально были внесены изменения в Устав партии, запрещавшие коммунисту быть избранным более чем в два партийных органа. Расчёт был простым: первые секретари региональных комитетов, другие яркие политики и общественные деятели, активные передовики производства, избранные в обкомы и ЦК КПСС, не могли участвовать в выборах в ЦК Компартии РСФСР.

Потом практически каждый день чинились препоны от крупных провокаций до мелких пакостей. Вот лишь некоторые примеры. Пять раз мы просили Горбачёва определиться с датой второго этапа учредительного съезда, и каждый раз слышали отговорки. И только когда дали ему в Форос телеграмму, что проведём съезд в Воронеже или в Смоленске, он поручил выделить средства и помещение.

Членом Политбюро ЦК КП РСФСР по рекомендации президиума АН СССР и лично Г.И. Марчука был избран вице-президент академии, авторитетнейший учёный Константин Фролов. Горбачёв с Дзасоховым тут же уговорили его возглавить Всесоюзное общество «Знание». Как только он был там избран, они же ему поставили условие, чтобы вышел из состава Политбюро ЦК Компартии РСФСР под предлогом, что «Знание» — организация союзная, руководить ею Политбюро КП РСФСР не должно. Горбачёв дошёл до того, что дал команду первому заместителю председателя Моссовета известному взяточнику Сергею Станкевичу не прописывать в Москве товарищей с мест, избранных в руководящие органы Компартии РСФСР. Указание явно противозаконное. На вопрос, что вы творите, Гавриил Попов и Юрий Лужков прямо заявили: это указание генсека и президента СССР.

Курс Горбачёва на развал страны побудил руководителей Украинской, Белорусской, Азербайджанской и Российской компартий искать возможность отозвать его из народных депутатов СССР, чтобы на законных основаниях отстранить от должности президента. Было решено на сентябрьском пленуме ЦК КП РСФСР исключить его из партии и тем самым гарантировать первым секретарям Компартий Украины, Белоруссии и Азербайджана — С.И. Гуренко, А.А. Малофееву, А.Н. Муталибову и региональных комитетов КП РСФСР безопасность работы в организациях с членами ЦК КПСС и с народными депутатами СССР. В успешном решении мы не сомневались, народных депутатов СССР, готовых поддержать такое предложение, хватало. С В.А. Крючковым, Д.Т. Язовым и другими товарищами вопрос был согласован. Наши намерения поддержали также Олег Шенин, Геннадий Янаев и Валентин Павлов. Намечавшиеся действия полностью соответствовали советскому законодательству, полностью укладывались в нормы и Конституции СССР, и Устава КПСС. Но тут вдруг возник ГКЧП… Произошло то, что произошло.