До конца своих дней он руководил Отделом морских экспедиционных работ Академии наук СССР и возглавлял Московский филиал Географического общества СССР. Трудился, живо интересовался деятельностью АН СССР, её Института океанологии, других профильных научных учреждений и ведомств, занимавшихся изучением Мирового океана. По-прежнему был у руля морского штаба академии, обеспечивавшего функционирование научного академического флота и организовывавшего проведение множества морских экспедиций. Заинтересованно вникал в существо многих повседневных дел, поскольку иначе не мог, жизнь свою без труда и общения с людьми, без науки, без участия в делах мощнейшего в мире научно-исследовательского флота не представлял…
Героическая трудовая вахта Ивана Папанина, начавшаяся в двенадцать лет, когда он пошёл работать в мастерские по изготовлению навигационных приборов для нужд Черноморского флота, продолжалась до глубокой старости и завершилась в девяносто один год.
Сегодня, 26 ноября 2024 года, 130-летие со дня рождения выдающегося учёного, легендарного исследователя Арктики, всемирно известного начальника первой в мире дрейфующей станции «Северный полюс-1», дважды Героя Советского Союза, кавалера девяти орденов Ленина, ордена Октябрьской Революции, двух орденов Красного Знамени, орденов Нахимова I степени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, двух орденов Трудового Красного Знамени и ордена Дружбы народов. Попытаемся хотя бы вкратце представить основные вехи его жизненного пути. О нём написано большое количество книг и статей. Несложно обратиться и к написанной им замечательной книге «Лёд и пламень». Но о Папанине обязательно необходимо снова писать и говорить, так как, увы, в настоящее время о нём стали забывать и, что ещё хуже, пытаться принизить (сознательно или в силу элементарной малограмотности) значимость совершённых им подвигов.
Не единожды приходилось общаться с согражданами, практически ничего о Папанине не ведающими. И среди таковых оказывались далеко не только люди молодые, а вполне зрелые, учившиеся и начинавшие сознательную трудовую жизнь в советское время. Уж им-то, казалось бы, ничего о Папанине не знать просто невозможно. Тем не менее известны примеры и совсем другого беспамятства.
Несколько лет назад известный в Крыму общественный деятель, член Крымского рескома КПРФ, председатель Совета Крымской республиканской организации инвалидов войны, Вооружённых сил и участников боевых действий Юрий Осипенко выступил с инициативой поставить в Симферополе памятник Папанину — почётному крымчанину (высшее звание Автономной Республики Крым), уроженцу Севастополя, активному участнику установления в Крыму Советской власти.
Однако в кабинетах чиновников крымской столицы, а также среди представителей общественности нашлось немало тех, вроде бы патриотично настроенных сограждан (о своей патриотичности и почитании русской истории представители власти и провластных структур говорят сейчас буквально на каждом шагу), которые данную инициативу поставили под сомнение. Высказывались при этом примерно следующие «аргументы» против её реализации: «Зачем Папанину ставить очередной памятник?», «Что он сделал выдающегося для Крыма?», «У Папанина руки по локоть в крови», «Он причастен к организации «красного террора» в Крыму во время Гражданской войны».
Что можно противопоставить подобной околесице? Факты, ссылки на многочисленные научно-публицистические источники… Да, безусловно. Но лишь в тех случаях, когда такие ура-патриоты пожелают вас слушать, а не повторять бредовые выдумки, позволяющие прикрывать своё элементарное невежество, безграмотность и нежелание принимать действенные меры по сохранению исторической памяти. За её сбережение подлинным патриотам Отечества следует продолжать бороться.
И уж коль речь зашла о связи Папанина с Крымом, то скажем прямо, что в жизни будущего полярника и учёного небольшой полуостров на юге России сыграет большую роль. Именно здесь Иван Дмитриевич свяжет свою жизнь с флотом, а в бурное революционное время с оружием в руках станет сражаться в рядах первого Черноморского отряда Красной гвардии. Двумя годами позже Папанин выдвинется в комиссары оперативного отдела штаба командующего морскими и речными силами Юго-Западного фронта. А в сентябре 1920 года командующим Крымской повстанческой армии Алексеем Мокроусовым он, как один из организаторов недавно осуществлённого первого летнего десанта в тыл Врангеля, будет привлечён к выполнению ответственного задания, вошедшего в историю героической борьбы за окончательное установление Советской власти в Крыму.
«В 1920-м белогвардейцы оккупировали Крым, — десятилетия спустя вспоминал Папанин. — Я тогда был членом Реввоенсовета армии, что действовала в тылу Врангеля. Нам до зареза нужно было оружие, деньги. И меня решили послать за помощью к Фрунзе. Выбор пал на меня совсем не потому, что я был самым смелым, а потому, что самым худым, да и роста небольшого. Партизаны договорились с турецкими контрабандистами, что они провезут меня в мешке из-под муки. Так мы прошли под самым носом у белогвардейских постов. Но потом на шхуне у турок что-то случилось, и высадили они меня не в Трапезунде, как было условлено, а в Синопе. Оттуда без денег, без еды, не зная языка, я всё-таки пробрался к своим и выполнил задание. Наш десант прошёл в шторм по Чёрному морю и высадился в Крыму».
Папанин являлся командиром этого десантного отряда, отправившегося на катере-истребителе из Новороссийска в Крым. А вот комиссаром отряда у него был будущий писатель Всеволод Вишневский. Об отважном и весёлом своём командире он расскажет потом драматургу Константину Тренёву, и тот в ставшей широко известной пьесе «Любовь Яровая» в образе матроса Шванди запечатлеет многие черты молодого Папанина, бесстрашного и отчаянного борца, за высадку первого красного десанта на полуостров награждённого первым в своей жизни орденом Боевого Красного Знамени.
С тех героических пор пройдёт свыше полувека. И вот в 1978 году на побережье Чёрного моря, в районе села Морское (ныне входящего в городской округ Судак), в месте высадки первого и второго десантов будет поставлен обелиск с изображением матроса на пьедестале, а также надписью на нём: «На этом месте в августе — ноябре 1920 г. высаживались десантные группы во главе с А.В. Мокроусовым и И.Д. Папаниным для организации партизанской борьбы в Крыму. Политруком одной из групп был советский писатель Всеволод Вишневский». Увы, но в «лихие 90-е» этот скромный обелиск вандалы разрушат.
А 20 ноября 1979 года Севастопольский городской Совет народных депутатов примет решение о присвоении Папанину звания почётного гражданина города-героя Севастополя. Установят ему в 1954 году на малой родине, в севастопольском сквере на Корабельной стороне, также носящем его имя, бюст, представляющий собой стандартный скульптурный погрудный портрет из бронзы на каменном сером постаменте. А вот музей Папанина, о создании которого в городе-герое заявлялось более тридцати пяти лет назад, для чего даже в фонды музея Героической обороны и освобождения Севастополя было передано около шести тысяч экспонатов, личных вещей и наград Ивана Дмитриевича, так в Севастополе и не появился…
Сын своего кипучего времени, эпохи грандиозных революционных преобразований, южанин, черноморец, заявивший о себе в родном Крыму, он тем не менее в апреле 1922 года направится в Москву, а несколькими годами позже выдвинется на Север. Вначале в Якутию, где будет заниматься организацией строительства первой на территории республики радиостанции в Томмоте, расположенном на берегу Алдана, правого притока Лены. Затем, через пару лет, Папанин отправится на Землю Франца-Иосифа.
Летом 1931 года в бухте Тихой, в южной части архипелага Земля Франца-Иосифа, для обмена почтой планировал совершить посадку немецкий дирижабль «Граф Цеппелин». Советское правительство даст «добро» на его рейс над Новой Землёй, Землёй Франца-Иосифа, Диксоном лишь при условии участия в перелёте советских учёных и передачи Советскому Союзу копий аэрофотосъёмки. Для выполнения этой задачи в бухту Тихую заранее направят советский ледокол «Малыгин», на котором Папанин ведал небольшим почтово-телеграфным отделением.
«Утром 19 июля 1931 года в 13 часов 30 минут «Малыгин» двинулся вниз по реке, к Белому морю, — расскажет Иван Дмитриевич по прошествии сорока с лишним лет на страницах своей книги «Лёд и пламень». — Шли мы мимо лесозаводов, к причалам которых были пришвартованы иностранные пароходы, а на рейде в устье Северной Двины стояли на якорях десятки судов, ожидавших своей очереди. <…>
На «Малыгине» был целый корреспондентский корпус. Газету «Правда» представлял П.Ф. Юдин, впоследствии известный советский учёный. <…>
А между тем нас обступила Арктика — с её просторами, студёным пронизывающим ветром, густыми туманами и неожиданными снежными зарядами. Арктика, о которой я так много думал в последние годы и куда так стремился. Сон бежал от меня, и я, одевшись потеплее, часто по нескольку часов стоял на верхнем мостике, не в силах оторвать глаз от расстилавшейся вокруг величественной картины».
Поставленная экипажу ледокола «Малыгин» задача будет выполнена. А через год Папанин вернётся на Землю Франца-Иосифа, в бухту Тихую, уже в качестве начальника полярной станции. Так и состоится переход черноморского моряка Папанина с благодатного Юга на суровый Север, о чём он никогда на протяжении всей своей продолжительной жизни не пожалеет.
«Меня, — скажет как-то Папанин, — довольно часто спрашивают: «Как получилось, что вы, потомственный черноморец, отдали столько лет, энергии и сил освоению Арктики? Что сыграло роль в перековке черноморца в полярника?»
Ответить непросто. Эту перековку осуществили и время — середина 1920-х годов, и встречи с необычайно интересными людьми, и литература — та изумительная литература о завоеваниях Арктики, которой так увлекались в те годы, и многое другое.
Я с увлечением читал и перечитывал замечательнейшую книгу Фритьофа Нансена «Среди льдов и во мраке ночи», Р. Пири «По большому льду к северу», волнующую историю экспедиции Г. Седова «В ледяных просторах», написанную одним из спутников Седова Н. Пинегиным, и другие. А сама действительность? Блистательный опыт советских исследователей, завоевателей Арктики? Смелые походы в арктические моря «Александра Сибирякова», «Фёдора Литке», «Челюскина»?»
Разумеется, эта перековка явно бы не осуществилась, не будь Папанин настойчивым и последовательным в реализации своих задумок и планов. Но их реализации заметно поспособствует и само Советское государство, заинтересованное в проведении арктических исследований и создававшее для их осуществления необходимые условия.
Между тем полярная станция на острове Гукера, куда Папанин весной 1932 года прибудет на том же ледоколе «Малыгин», за зимовку 1932—1933 годов отработает вполне эффективно. Практика работы станции покажет, что Папанин сумеет подобрать для создания и нормальной деятельности обсерватории хорошие кадры рабочих и учёных, преимущественно состоявшие из молодёжи.
О характере и стиле руководства Папаниным обсерваторией впоследствии расскажет её молодой сотрудник, геофизик Евгений Фёдоров, ставший крупным учёным, доктором географических наук, академиком АН СССР. Иван Дмитриевич, подчёркивал его коллега, «не имел какого-либо систематического образования. Однако, постоянно заходя во все лаборатории и систематически беседуя с каждым из нас, быстро разобрался в основных задачах и в смысле проводимых в обсерватории исследований. Он не стремился вникать в детали, но, будучи от природы умным и проницательным человеком, прежде всего хотел понять — насколько каждый специалист квалифицирован, интересуется своим делом и предан ему.
Убедившись, что все находящиеся под его началом научные работники — и пожилые, и молодые — сами стараются выполнить свои задачи как можно лучше, он уже не считал нужным вмешиваться в их работу, не пытался командовать, а обратил всё своё внимание на помощь им. Слесарная и столярная мастерские быстро выполняли наши заказы на всевозможные приспособления: строились различные устройства и будки для размещения датчиков приборов, удобные полки и крепления в лабораториях.
Наряду с основной работой все без исключения сотрудники, и Папанин здесь первым подавал пример, выполняли кое-какие обязанности по хозяйству».
Работа станции завершится успешно. Успешно на заседании учёного совета Арктического института в Ленинграде будет принят и отчёт полярной обсерватории. Папанин же, довольный впечатляющими результатами деятельности на Земле Франца-Иосифа, вновь осознает, что расстаться с Арктикой в ближайшей перспективе он уже не сможет.
В середине августа 1934 года ледокол «Сибиряков», совершивший в 1932 году исторический рейс, впервые пройдя в одну навигацию Северный морской путь, высадит группу полярников во главе с Папаниным на самой северной точке Евразии — мысе Челюскин. Участники экспедиции незамедлительно приступят к разгрузке и доставке километра за три на берег около девятисот тонн разнообразных грузов. Работать придётся круглосуточно, в три смены, так как прибывшим тридцати двум товарищам, в том числе и двум женщинам, предстояло на базе небольшой полярной станции построить первоклассную по тому времени обсерваторию и вести там в течение года научные исследования и наблюдения.
После той непростой зимовки Папанин выскажет несколько весьма полезных рекомендаций для организаторов и руководителей полярных станций на побережье Северного Ледовитого океана. И касаться они в первую очередь будут вопроса об организации питания, которое возможно обеспечить за счёт разведения свиней.
Экспедиции по Таймыру выявят богатые промысловые возможности реки Таймыр, и потому, считал Папанин, «целесообразно организовать там промысловый пункт для снабжения рыбой и оленьим мясом зимовок западного сектора». Кроме того, Иван Дмитриевич станет настойчиво рекомендовать создавать по побережью малые продовольственные базы путём «организации избушек с запасом провианта, горючего и одежды». Обратит он внимание Арктического института и на необходимость снабжения полярных станций приборами и другим научным оборудованием в северном исполнении.
К середине 1930-х годов в Советском Союзе начали серьёзно обсуждать идею о создании дрейфующей станции на Северном полюсе. В начале 1936 года по докладу Отто Шмидта Политбюро ЦК ВКП(б) примет решение об организации в следующем году воздушной экспедиции на Северный полюс и экспедиции на дрейфующих льдах Северного полюса.
Начальником экспедиции в результате утвердят Отто Шмидта, начальником лётного отряда — Михаила Водопьянова, начальником дрейфующей станции СП-1 — Ивана Папанина. В ходе начавшейся колоссальной подготовительной работы Папанину поручат организацию базы на острове Рудольфа. И уже вскоре эта задача полярником будет выполнена.
Ранним утром 22 марта 1937 года с Центрального аэродрома Москвы поднимутся в воздух и возьмут курс на север четыре тяжёлые машины и самолёт-разведчик. И на флагманском самолёте «СССР-Н-170», пилотируемом Героем Советского Союза Водопьяновым, будут находиться Шмидт, его заместитель Марк Шевелёв, а также Папанин, Пётр Ширшов, Евгений Фёдоров и Эрнст Кренкель. Последним четверым и предстояло остаться на Северном полюсе, после того как лётчики его покинут и возьмут курс на Москву, где их торжественно встретят как настоящих героев…
Годы спустя журналисты попросят Ивана Дмитриевича назвать самый знаменательный день его жизни. И он без колебаний ответит: «21 мая 1937 года — день высадки на Северный полюс». Дата эта фактически и подведёт достойный итог минувшим делам и определит дальнейший путь Папанина, сделав его по-настоящему историческим. А через год после возвращения с Северного полюса полярник признается, что ещё во время первой своей зимовки он, «глядя на безграничные ледяные поля, наблюдая их непрерывное движение вдоль берегов архипелага Земли Франца-Иосифа <…> мысленно ставил перед собой вопрос: куда несутся эти ледяные поля? Что таит Арктика в самом сердце своём, как много дали бы науке дрейф научной экспедиции на льдине и работы учёных на Северном полюсе. <…> Короче, зимовка на Северном полюсе стала моей заветной мечтой, которая теперь стала для меня и моих товарищей радостной действительностью.
Глядя на плывущие льдины, изучая старый, крепкий паковый лёд, я уже тогда пришёл к глубокому убеждению, что хорошо снаряжённая и снабжённая самым необходимым экспедиция может дрейфовать и успешно выполнить поставленные перед ней научные задачи».
На второй день после отбытия самолётов на остров Рудольфа — 7 июня 1937 года — Папанин в телеграмме в ЦК ВКП(б) напишет: «…С огромным энтузиазмом, с неиссякаемым запасом энергии мы начинаем свою работу. Мы остаёмся работать на Северном полюсе спокойными за свою судьбу и уверенными в успехе дела.
В долгие месяцы нас будет согревать сознание, что мы не одни, что за нами и вместе с нами — весь многомиллионный братский Советский Союз». Так оно и было в действительности: большинство граждан страны кровно чувствовало свою сопричастность делу мужественной четвёрки. Им повсеместно сопереживали, о них тревожились, но ими и гордились! Шутка ли: советские граждане на дрейфующей льдине ведут свои исследования. Им не страшны любые испытания и невзгоды. За ними огромное и сильное государство рабочих и крестьян, государство, способное организовать любые, на первый взгляд, вовсе неосуществимые подвиги.
Об этом полярнику напомнит и «всесоюзный староста» Михаил Калинин при вручении ордена Ленина и Золотой Звезды Героя Советского Союза. «Михаил Иванович произнёс тогда замечательные слова о том, что ни одна подобная экспедиция в условиях капиталистического мира не могла и не может располагать такими возможностями, какими располагали мы, — вспомнит десятилетия спустя Папанин. — Это кровная связь с народом, партией, страной, готовой в любую минуту прийти на помощь, вселяющая уверенность в победе. Мы знали, что трудимся для освоения суровой Арктики, для науки, для славы своей Родины».
На полюсе же тогда, в июне 1937 года, останется одна палатка, склады, мастерские, две мачты радиостанции, ветряк, метеорологическая будка, теодолит. Но научная работа тем не менее будет начата сразу же после посадки, а в день отлёта воздушных асов Ширшов измерит глубину океана, которая составит 4290 метров. Размер льдины составлял 3 километра в длину и 5 — в ширину. Толщина льда была 3 метра.
Так и начнётся необычная деятельность полярников в суровых условиях приполюсного района, в местах, полных загадок и тайн. «Льдина, — напишет позже Иван Дмитриевич, — требовала непрерывного и напряжённого труда. В первые недели мы так уставали, что порой я не мог взять в руки карандаш, чтобы сделать очередную запись в дневнике».
Папанин успевал вести не только дневник, но и всё хозяйство станции, бывшее постоянно в надлежащем состоянии. Как начальник он отвечал за порядок, следил за всеми бытовыми делами, помогал Ширшову и Фёдорову в их научной работе.
И всё же никто более или менее надёжно не знал, как поведёт себя льдина на дрейфе. А она окажется довольно «капризной», с самого начала не оправдав теоретические расчёты учёных о скорости и направлении движения.
Первые семнадцать дней после посадки на полюс льдина дрейфовала со скоростью около 7 километров в сутки. Но затем её скорость стала увеличиваться, а 26 ноября так и вовсе будет зафиксирован рекордный дрейф: за одни сутки её отнесёт к югу на 24 километра. По мере движения на юг льдина начнёт уменьшаться и раскалываться. А с февраля 1938 года положение на ней сложится буквально критическое. Но при этом папанинцы не делали из этого трагедии и не проявляли излишнего беспокойства. Они были уверены в том, что их научная деятельность не напрасна. Над ледяными просторами всё так же продолжал развеваться красный флаг.
«Никто не мог предугадать путь нашей льдины и все встретившиеся на этом пути неожиданности, — напишет Папанин. — Когда на девятый месяц дрейфа льдину стремительно вынесло в Гренландское море, где непрерывные штормы разломали льды, встал вопрос о немедленном снятии нас с обломка льдины.
На помощь нам вышли ледокольные пароходы, подводные лодки. Вышел и дирижабль».
Так заканчивалось это выдающееся противостояние людей и природы, а по существу беспримерный подвиг советских полярников во главе с Папаниным, осуществивших исследования в экстремальных условиях, в которых, оказывается, человек может не только существовать, но и их умело направлять, ими во многом распоряжаться.
17 марта 1937 года героев-полярников, ранее добравшихся на ледоколе «Ермак» до Ленинграда, встретит Москва. На следующий день «Правда» на первой странице сообщит: «Отважные завоеватели Северного полюса товарищи Папанин, Ширшов, Кренкель, Фёдоров вчера, в 4 часа дня, прибыли в Москву.
Трудящиеся столицы восторженно встретили героических сынов нашей Родины, гордо пронёсших знамя страны социализма от Северного полюса до берегов Гренландии.
На приёме в Кремле герои-папанинцы встретились с товарищем Сталиным, руководителями партии и правительства.
СЛАВА ГЕРОЯМ — ПОБЕДИТЕЛЯМ АРКТИКИ!»
Далее «Правда» информировала свою многомиллионную читательскую аудиторию о приёме героев в Кремле: «Прямо с вокзала героические зимовщики станции «Северный полюс» товарищи Папанин, Ширшов, Кренкель и Фёдоров проехали в Кремль. В Большом Кремлёвском дворце Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров Союза ССР устроили приём в честь отважных героев — победителей Северного полюса. <…>
С яркой, красочной речью выступает Герой Советского Союза начальник станции «Северный полюс» тов. И.Д. Папанин. Он докладывает товарищу Сталину, руководителям партии и правительства, что задание, порученное зимовщикам, выполнено полностью.
Товарищ Сталин провозглашает тост за здоровье папанинцев. Присутствующие в зале встречают тост шумными рукоплесканиями».
Папанинцев тогда называли не только «любимцами народа», но и «богатырями страны социализма». А известный поэт Михаил Исаковский им посвятит стихотворение «Четыре товарища (Песня о папанинцах)», звучавшее в те дни на просторах всей нашей страны.
И там, где родятся
лишь ветры да вьюги,
Где ночи, как смерть,
холодны,
Несли они знамя
советской науки
И гордую славу страны.
Героическим папанинцам тогда салютовало и всё прогрессивное человечество. Сами же они к обрушившейся на них всеобщей славе и признанию личных заслуг относились сдержанно. Папанин и его товарищи грезили о новых экспедициях… В марте 1938 года Ивана Дмитриевича назначают первым заместителем начальника Главного управления Северного морского пути при Совнаркоме СССР, а в следующем году — начальником Главсевморпути. «Тогда, в сущности, только начался настоящий разворот его работы на посту организатора всего освоения Арктики, — подметит впоследствии академик Фёдоров, — всей государственной деятельности, всей жизни людей, рассеянных на колоссальном пространстве Советского Заполярья».
В 1939 году Папанин на ледоколе «Сталин» пройдёт два сквозных рейса в одну навигацию по трассе Северного морского пути с заходом во все порты, с работой которых Иван Дмитриевич и знакомился. Но этому ледоколу предстояло выполнить и куда более важную миссию. Именно на нём Папанин направится вызволять дрейфовавший ледокольный пароход «Георгий Седов» — явление в истории изучения Арктики по-своему уникальное…
Преодолевая порой сплошные торосистые десятибалльные льды, ледокол «Сталин» в тёмную ночь 12 января 1940 года подойдёт к ледоколу «Георгий Седов» и затем приведёт его на буксире к Большой земле. За выполнение этого ответственного правительственного задания начальник спасательной экспедиции Папанин 8 февраля 1940 года будет награждён второй медалью «Золотая Звезда».
Иван Папанин… Повествование о нём в рамках настоящего очерка не хочется завершать. Впрочем, эта интереснейшая история о человеке-легенде, о бесстрашном покорителе Арктики, об учёном и общественном деятеле, о севастопольском простом парнишке, отчаянном черноморце, после Великого Октября ворвавшемся в большую жизнь, не канула в Лету. Память народная, будь она в каменных и бронзовых изваяниях или в сознании людском, продолжает жить. Значит, не расстаёмся мы и с воистину народным советским героем Иваном Папаниным.