Я прочитал весьма интересные и научно обоснованные материалы председателя правления Рязанского областного отделения нашего движения, профессора В.Н. Федоткина о борьбе славянофилов и западников в средине XIX века. Книга В.Н. Федоткина называется «Славянофилы и западники – борьба продолжается».

Добротное исследование: многие идеи как славянофилов, продолжающих развивать положения древнерусских православных философов, так и западников 40-х годов прошлого столетия не утратили своего значения, и в наше время и их необходимо вносить в сознание народа.

Глубоко прав В.В. Кожинов, заявляя: «Как я убежден, действительно понять современность возможно только при опоре на понимание всей предшествующей отечественной истории». Исходя из этого положения, работы В.Н. Федоткина приобретают особую ценность для подвижников русского сопротивления западному умственному игу. Примечательно, что многие современные обстоятельства он рассматривает через призму идей как славянофилов, так и западников, обращая особое внимание на противоречия между ними. Но в их идеях было много общего, и главное – и те, и другие искренне желали блага России и русскому народу.

В сороковые годы позапрошлого века зарождалось и новое течение – революционных демократов, которое тоже целесообразно рассматривать вместе с двумя предыдущими. Да, эта общественная сила только нарождалась, но именно она в 1860-е годы сменит и славянофилов, и западников. Известно, что части западников не чужды были идеи революционных демократов, ставших предтечей народников, которые учение Маркса внесли в российскую общественную мысль. Кстати учение Маркса – западное, причём теория пролетарской революции, разработанная им для Западной Европы, в виду изменившихся конкретно-исторических условий нигде в ней не была воплощена в жизнь.

В России при наступлении революционной ситуации Великая Октябрьская социалистическая революция победила потому, что, как писал, В.В. Маяковский: «В глуши Симбирска родился обыкновенный мальчик Ленин». Он развил учение Маркса и пришёл к выводу, что в условиях неравномерного развития стран в эпоху империализма возможна победа пролетариата в союзе с крестьянством в одной отдельно взятой стране, даже отсталой.

Но до этого революционная мысль в России проделала большой путь. В.И. Ленин в статье «Памяти Герцена» говорит о «трёх поколениях, трёх классах, действовавших в русской революции». Наши поколения эти слова Ильича знали ещё со школьных лет, те же кому ныне меньше пятидесяти, вряд ли их слыхали. Позвольте привести их, несколько сократив: «Сначала — дворяне и помещики, декабристы и Герцен. (…) Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Её подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями “Народной воли”» (Ленин ПСС, 5-е изд., том 21, стр. 261).

Поскольку народовольцы стояли у истоков российского социал-демократического движения и являлись преемниками революционных демократов, многие из которых в свою очередь вышли из «шинели» западников, то отдельные идеи последних, в какой-то мере, питали в прошлом и питают ныне коммунистов.

В своих статьях В.Н. Федоткин относит Герцена к западникам, а В.И. Ленин в этой же статье пишет: «Не вина Герцена, а беда его, что он не мог видеть революционного народа в самой России в 40-х годах. Когда он увидал его в 60-х — он безбоязненно встал на сторону революционной демократии против либерализма. (…) Он поднял знамя революции».

И если посмотреть на 74-летний путь Советского государства, то в его развитии можно увидеть, что были использованы и идеи западников, и идеи славянофилов. В 30-е – 50-е годы СССР сделал невиданный доселе в истории человечества рывок в экономике, потому что И.В. Сталину удалось на деле «соединить русский революционный размах с американской деловитостью» (И.В. Сталин «Об основах ленинизма. Лекции, читанные в Свердловском университете»). А.А. Зиновьев в книге «Идеология партии будущего» указывает, что все авторы единодушно отмечают среди других качеств западных народов деловитость.

Думается, надо вспомнить, что СССР по форме государственного устройства был федерацией, составные части которой имели республиканскую форму правления, то есть были республиками с демократическим политическим режимом. Сразу подчеркну, что это была особая форма демократии – советская.

Западники 1840-х годов были поклонниками конституционно-монархического или буржуазно-парламентского строя государств Западной Европы. Таким образом, большевики и в политической власти последовали идеям западников, сохранив форму, но изменив содержание, парламентаризм заменили Советами депутатов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, после 1936 года – депутатов трудящихся, а после 1977 года – народных депутатов.

То есть они западноевропейскую республиканскую форму государственного правления дополнили идеями передовых людей России о привлечении всех граждан страны к управлению государственными делами.

Тем самым они развили на новом уровне и воплотили в жизнь идеи Сергия Радонежского об «общежительстве», «национальном единстве»; И.Т. Посошкова – о «совершенном «многосоветии», «совершенном общесоветии», «народосоветии» т.е. власти лучших; Феофана Прокоповича – о «соборном правлении» и «соборном правительстве»; А.Н. Радищева – «соборной власти народа» и «соборного единства властей»; «соборности» – Хомякова. Ну и, естественно, свою роль сыграл опыт Совета рабочих уполномоченных в 1905 году в Иванове-Вознесенске, более известного как Иваново-Вознесенский общегородской совет рабочих депутатов.

Соединение национальных и западных идей позволили СССР уже к началу сороковых годов ХХ столетия стать второй экономикой мира, в семидесятые годы – сверхдержавой. Ныне мало кто помнит стремительный распад Российской империи после февральских событий 1917 года, о котором Василий Розанов в книге «Апокалипсис нашего времени» писал: «Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три» (и тем самым указал неизбежность краха монархической формы государственного правления для России, которую отстаивали славянофилы).

Пришедшие тогда к власти февралисты-западники, повернув Россию на западный путь развития, не продержались и семи месяцев, а страна начала рассыпаться на самостийные государства. Встав после контрреволюционного переворота 1991 года на ту же тропу, Россия превратилась в сырьевой придаток транснациональных корпораций.

Но вернёмся в XIX век. Кажется во «Французских тетрадях» И.Г. Эренбург высказал мысль (пишу её по памяти, но суть сохранил) о том, что оценивать писателя или государственного деятеля надо в рамках той эпохи, в которой он жил и творил. Давайте и мы посмотрим, как эти два течения общественной мысли воспринимались в позапрошлом столетии.

Обратимся для этого к Энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона. О западниках статью написал В.С. Соловьёв – русский религиозный мыслитель, мистик, поэт и публицист, литературный критик, преподаватель, почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности, который стоял у истоков русского «духовного возрождения» начала XX века.

Соловьёв полагал западничество 1840-х годов «направлением нашей общественной мысли и литературы, признающим духовную солидарность России и Западной Европы, как нераздельных частей одного культурно-исторического целого, имеющего включить в себе все человечество». Он видит истоки пробуждения интереса русских умов к принципам западного развития в великих общеевропейских движениях 1789-1815 гг. Лозунг этих движений «Свобода, равенство и братство» был привлекателен для страждущих «своему народу величия и истинного превосходства (для блага всех)». Они «свободою горели» и мечтали «Отчизне посвятить души прекрасные порывы» (А.С. Пушкин). Кстати, эти слова поэт адресовал «первому западнику» (?) П. Чаадаеву.

В России западничество проявилось, главным образом, в трёх ипостасях. Во-первых, «теократический, представляемый преимущественно римским католичеством», отразившийся во взглядах Чаадаева. Во-вторых, «гуманитарный, определившийся теоретически как рационализм и практически как либерализм» — у Белинского и так называемых людей сороковых годов. В-третьих, «натуралистический, выразившийся в позитивном естественно-научном направлении мысли, с одной стороны, и в преобладании социально-экономических интересов — с другой» или позитивно-социальный — у Чернышевского и у людей шестидесятых годов.

Думается, что ни Чаадаева, ни Белинского, а уж тем более Чернышевского считать западниками нельзя. Да, они восхищались западной культурой, развитой наукой и техникой, расцветшими в эпоху Возрождения, которая началась в Европе в XIV веке, когда Русь ещё томилась под татаро-монгольским игом. Их привлекало отсутствие крепостничества и демократия в управлении государством. Всем этим Запад выгодно отличался от царившей в России патриархальщины и деспотизма самодержавия.

Они резко критиковали российскую действительность, говорили нелицеприятные слова в адрес России и русского народа. Но как писал В.И. Ленин в отношении Чернышевского в работе «О национальной гордости великороссов» (ПСС 5 -е изд. том 26 стр. 9): «…это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения».

В 1835 г, в письме к А.И. Тургеневу, Чаадаев за год до выхода в свет «Первого письма», писал: «…Россия, если только она уразумеет свое призвание, должна принять на себя инициативу проведения всех великодушных мыслей, ибо она не имеет привязанностей, страстей, идей и интересов Европы». (…) «…Россия слишком величественна, чтобы проводить национальную политику; что ее дело в мире есть политика рода человеческого…» (…) «…провидение создало нас слишком сильными, чтобы быть эгоистами, что оно поставило нас вне интересов национальностей и поручило нам интересы человечества; что все наши мысли в жизни, науке, искусстве должны отправляться от этого и к этому приходить: что в этом наше будущее, в этом наш прогресс…»

Эти идеи близкие к мировоззрению славянофилов, считает Н.О. Лосский, Чаадаев выразил еще до того, как последние развили свое учение.

Ф.М. Достоевский в своей «Речи о Пушкине» сказал слова близкие мыслям Чаадаева: «…назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только… стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, всё это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое… Наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретённая, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей».

Пророчество Чаадаева сбылось в октябре 1917 года, когда Россия всему миру показала новый путь восходящей истории человечества без эксплуатации человека человеком, повела за собой трудящихся всего мира. Она, по мнению А.П. Федотова, смогла создать прообраз Земной управляемой цивилизации и поэтому именно ей ныне предстоит возглавить человечество по спасению его от гибели в глобальной экологической катастрофе, в которую его тащит глобалистский Запад.

Соловьёв, рассматривая вопросы, которые обсуждали в ходе споров западники и славянофилы, а именно: «об отношении веры и разума, авторитета и свободы, о связи религии с философией и обеих с положительною наукой, далее вопросы о границах между личным и собирательным началом, а также о взаимоотношении разнородных собирательных целых между собою, вопросы об отношении народа к человечеству, церкви к государству, государства к экономическому обществу», — считает, что «все эти и другие подобные вопросы одинаково значительны и настоятельны как для Запада, так и для Востока».

Он указывает, что над их решением должны солидарно работать все деятельные силы человечества, а уж потом посмотреть, как выработанные общечеловеческие принципы применимы к частным условиям местной среды. «Такая «западническая» точка зрения, – считал он, – не только не исключает национальную самобытность, но, напротив, требует, чтобы эта самобытность как можно полнее проявлялась на деле».

Как славянофилы, так и западники болели за русский народ и желали ему всестороннего социально-экономического, духовного и культурного развития. Западники считали, что достичь этого можно усиленною культурною работой на основе условий, уже выработанных западным развитием. Создать свою национальную культуру, чтобы она ценилась в мире, можно лишь влив в неё всё лучшее из культур других народов считали западники.

Соловьёв утверждал: «Западники желали действительного величия России, и их девизом в борьбе против славянофильских притязаний могли служить следующие слова Бакона Веруламского (в предисловии к «Instauratio magna»): «Воображаемое богатство есть главная причина бедности; довольство настоящим препятствует заботиться о насущных потребностях будущего».

И в конечном итоге, по мнению Соловьёва, эти два главные направления мысли вернулись «к тому же общему противоположению, которым характеризовалась эпоха Петра Великого: к борьбе между дикостью и образованием, между обскурантизмом и просвещением».

Вообще-то, думается, не совсем удачное название этого течения мысли «западничество», а его носителей «западники». В России всегда были люди, преклоняющиеся перед Западом, готовые пойти к нему на службу, против родного Отечества. Вспомним князя Курбского, неоднократно воевавшего в рядах польско-литовских войск против Руси; профессора Печерина, одного из первых русских диссидентов и невозвращенцев, представлявшего Россию как «Некрополис» – город мёртвых, который не имеет никаких перспектив для своего развития.

Вспомним также слова Сталина из его работы «Марксизм и вопросы языкознания»: «Русские аристократы одно время тоже баловались французским языком при царском дворе и в салонах. Они кичились тем, что, говоря по-русски, заикаются по-французски, что они умеют говорить по-русски лишь с французским акцентом».

Но ведь они не только «баловались французским языком», но они и жили по-французски, презирали всё русское и саму Россию. Начиная с времён хрущёвской «слякоти», на русской земле вновь подняли голову любители западного образа жизни. Образцом для подражания им стал англосаксонский мир, свою страну они презрительно называют «Рашкою», русский язык засоряют англицизмами. Им близки слова Смердякова: «… и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с», но покоряться они хотят не французам, а англосаксам, а ещё лучше стать бы с ними вровень.

Но тщетны их надежды, этого не будет никогда. Ещё Ф.И. Тютчев предупреждал:

Как перед ней ни гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В ее глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы.

Ну а место холопа в прихожей…

В.С. Никитин предложил для этой публики яркий и содержательный термин «ЗАПАДНОМЫСЛЯЩИЕ». Вот с ними-то и надо бороться. А труды западников 1840-х годов надо изучать и то, что соответствует вызовам современности, внедрять в жизнь. Они много полезного сделали для развития русской культуры вообще и для русской классической литературы в особенности.

О славянофилах подробно и объективно изложено в статьях В.Н. Федоткина, но это взгляд человека XXI века. А как к учению славянофилов относились современники или их ближайшие последователи? Остановлюсь лишь на нескольких моментах.

Вновь заглянем в словарь Брокгауза и Ефрона. О славянофилах статья написана П.Н. Милюковым — русским либеральным политическим деятелем, историком и публицистом. Он был лидером Конституционно-демократической партии («Партии народной свободы», кадетской партии), министром иностранных дел Временного правительства в 1917 году. Почётный доктор Кембриджского университета.

Милюков в славянофильстве видел националистический протест против заимствований с Запада — протест, не прекращавшийся с тех самых пор, когда начались эти заимствования; философско-историческую теорию национальной самобытности, сформулированною к началу 40-х гг. при помощи восточных мистиков и немецких философских систем Шеллинга и Гегеля; панславистские симпатии, подсказываемые только что упомянутой теорией и подогреваемые в течение столетия фактами национального возрождения западных и южных славян и их борьбой за политическую и национальную независимость.

Прочитав это, в памяти всплыли слова К. Маркса, которые он неоднократно приводит в «Капитале»: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Милюков указывает, что «по самому характеру взглядов учение славянофилов было менее доступно широкой публике». А значит, и не могло овладеть массами, стать движущей силой общества.

1840-е годы в общественную жизнь входили новые люди – разночинцы, они на собственном опыте познали всю мерзость чиновничье-бюрократической власти самодержавия и для них статьи Белинского и Герцена были «призывом гордым к свободе, свету», в них они видели устремлённость в будущее, надежду в избавлении от царского произвола. Милюков обращает внимание, что диссертации и публичные лекции идеолога западничества профессора Московского университета Грановского в московском обществе имели демонстративный успех, а вот лекции славянофила Шевырева были встречены холодно. И это понятно: идея возвращения в прошлое чужда молодому поколению.

Во взглядах славянофилов не всё было обращено в старину. Было и такое, что может сослужить пользу и сегодня. Ныне много говорится о народовластии и народности. Милюков указывает, что славянофилы «в народности видели не объект административного воздействия, а саморазвивающуюся по своим внутренним законам активную силу…» Вот эти внутренние законы и необходимо левой оппозиции познать и включить в арсенал своей борьбы.

Славянофилы сделали важный вывод о различии европейской и русской культуры, а также о различии их государственности. Милюков так пишет об этом: «В основе европейской истории лежит римская культура; ее духом (рассудочностью) прониклись и западная церковь, и государство, основанное на Западе насилием, завоеванием». На эту особенность истории западных государств у нас не обращают внимания.

Забываем как-то, что именно дух насилия толкал Запад на завоевания других народов и что его благополучие основано на бесстыжем грабеже колоний. И ныне Запад живёт надеждой, что в результате процессов глобализации ему удастся овладеть всем миром, для чего объявил войну Русскому миру на уничтожение.

По мнению славянофилов, возникнув в результате насилия европейские государства, развивались путём переворотов, в них развился «дух личной отделённости», то есть индивидуализма. Под общественными формами, как правило, скрываются частные партии, решающие свои частные вопросы, забывая о жизни всего государства.

Славянофилы считали, что в России «коренной русский ум святых отцов восточной церкви», которые, «не увлекаясь в односторонность силлогистических построений, держались постоянно той полноты и цельности умозрения, которая составляет отличительный признак христианского любомудрия».

И не случайно славянофилы общину противопоставляли государству, полагая, что именно в общинности лежит основа праведной достойной жизни. Герцен тоже пришел «к мысли, что русская деревенская община и артель содержат задатки социализма, который найдет свое осуществление в России скорее, чем в какой-либо другой стране. Деревенская община означала для него крестьянский коммунизм».

Опыт колхозного строительства в СССР подтвердил эти предвидения. Колхозная деревня по социально-экономическим и культурно-бытовым условиям приближалась к городу, исчезали существенные противоречия между городом и деревней, между физическим и умственным трудом. Но контрреволюция 1991 года обрекла деревню на медленное умирание. А фермер, как обещали демократы-западники, страну не накормил.

Но на сегодня для нас нет важнее той задачи, которую ставили славянофилы русской интеллигенции. Милюков так её представляет: «Задача русской интеллигенции — дать народной мысли эту недостающую ей связность и сознательность и «на этом только основании, не на каком ином» создать «науку, основанную на самобытных началах», «искусство, на самородном корне расцветающее». Разве сегодня, когда наше национальное русское искусство, наша национальная русская культура заброшена на задворки жизни перед нашей творческой интеллигенцией не стоит задача дать ей второе дыхание, чтобы она снова стала ведущей в мире, как во времена СССР.

К сожалению, наше общество стоит на том же распутье, на котором в 1840-е годы стояли западники и славянофилы, делая общее дело. И если западники в прошлом предполагали, что русская культура получит всемирно-историческое значение лишь присоединившись к западной, то нынешние западномыслящие признают только западную культуру и насаждают её всеми силами, при молчаливом попустительстве государственных органов. Это ведёт к духовной гибели русского народа.

Чтобы этого не произошло, русским подвижникам надо целенаправленно и энергично работать над воплощением в жизнь идеи славянофилов о создании глубоко самобытного славянского культурного мира с русской культурой во главе. При этом необходимо учесть достижения в культуре не только братских славянских народов, но и достижения культуры народов дальнего зарубежья, но опираться надо на достижения многовековой родной культуры. Всё это необходимо для укрепления духовного суверенитета русского народа.

Иван Стефанович БОРТНИКОВ, публицист, г. Ленинград, декабрь 2024 года