110 лет назад, 18 сентября 1914 года родился Виктор Васильевич Гришин — советский партийный и государственный деятель, член Политбюро ЦК КПСС. В 1967—1985 гг. первый секретарь Московского горкома КПСС. В 1956—1967 гг. председатель ВЦСПС. Член ЦК КПСС (1952—1986). Депутат Верховного Совета СССР (1954—1987)
Он даже смертью утверждал честь коммуниста
109-й годовщине со дня рождения В. В. Гришина посвящается.
О Викторе Васильевиче Гришине заставляет вспоминать не только его жизнь, но и его смерть. А еще он — знаковая фигура в непримиримом противостоянии советского социализма и ненавистников товарищеского способа производства. Когда власть оказалась в руках мстительного карьериста и безыдейного перевертыша М. Горбачева, В. В. Гришин оставался единственным видным политическим деятелем, который был избран членом ЦК большевистской партии еще на XIX, последнем сталинском партсъезде в 1952 году.
Уже тогда Гришин был заметной фигурой: достаточно сказать, что он первым выступал в прениях после Отчетного доклада ЦК ВКП(б) съезду. Напомним также, что через три с половиной месяца после избрания в марте 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС Горбачев добился сначала снятия со всех постов члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Г. В. Романова, который был реальным кандидатом на высший партийный пост, а потом началось изгнание из руководства партии В. В. Гришина. О Викторе Васильевиче поделился своими воспоминаниями генеральный директор знаменитого прежде, а ныне умерщвленного буржуазным режимом ЗИЛа (1982 — 1986 гг.), председатель исполкома Московского городского Совета (1986 — 1990 гг.) Валерий Тимофеевич Сайкин. Его рассказ дополнен фрагментами из мемуаров В. В. Гришина.
«Я С НИМ ЗНАКОМ больше по служебной лестнице, — начал свой рассказ Валерий Тимофеевич. — Когда он был первым секретарем МГК, я на заводе работал, вначале в литейном цехе. Он всегда приезжал на заводские партконференции. Выступал, мы его с большим вниманием слушали. Это был человек высокой культуры, высокообразованный, хорошо разбирался в городском хозяйстве, в политике. Будучи в руководстве партии, он вел себя очень достойно. Его даже неудобно сравнивать с его преемником на посту первого секретаря Московского горкома партии Ельциным, с которым я тоже работал. Гришин был зрелым руководителем. Он любил промышленность, следил за ее развитием».
Гришин и сам признавался, что любил даже не промышленность, а индустрию. Его отец Василий Иванович Гришин был токарем в мастерской паровозного депо станции Серпухов. «Мое детство и юность прошли под гудки паровозов, шум проходящих поездов, — вспоминал Виктор Васильевич. — Дом находился всего в пятидесяти-семидесяти метрах от паровозного депо, рядом с железнодорожными путями. Так что днем и ночью, в будни и праздники грохотали паровозы, стучали по рельсам поезда. Но никто из нас шума не замечал. Наоборот, вечное движение железной дороги будоражило воображение, манило неведомыми далями… Так я полюбил все, что было связано с железной дорогой: паровозы казались мне живыми существами, запах мазута и дыма — естественным запахом родного дома».
Этим объясняется необычное образование Гришина: он сначала окончил геодезический техникум, поработал землемером и топографом, но вскоре настоял, чтобы его отпустили в паровозное депо, где он получил желанную должность помощника машиниста. Поэтому вторым его образованием стал техникум паровозного хозяйства. После его окончания назначили заместителем начальника депо.
Осенью 1941 года Серпухов стал прифронтовой полосой. Фашисты стремились уничтожить железнодорожный узел, приходилось постоянно восстанавливать пути, железнодорожные службы, станции, другие сооружения. Не миновала горькая доля терять товарищей. О том, как нес фронтовую службу В.В. Гришин, убедительно говорит орден «Знак Почета», которым он был награжден в сентябре сурового 1941 года. А ведь пока в конце 1942-го наши войска не начали наступать, награды давались чрезвычайно скупо.
В январе 1942 года бюро Московского комитета ВКП(б) утвердило товарища Гришина секретарем Серпуховского горкома партии. Город представлял собой тяжелую картину: многие дома и целые улицы были разбиты во время бомбардировок и артиллерийских обстрелов, оставались многочисленные воронки от бомб и снарядов… Виктор Васильевич потом вспоминал: «Было трудное положение с топливом, не было даже мазута. Жилые дома и предприятия отапливались дровами, которые заготавливались и вывозились из близлежащих лесов серпуховичами, главным образом, конечно, женщинами и подростками. Заготовки дров велись летом и зимой. В лес выезжали и выходили все, включая работников горкома партии и горсовета — заготавливали и пилили дрова. Из Высокиничского района Калужской области дрова вывозились по узкоколейной железной дороге во все времена года, а из Донковского лесничества — зимой на санках. При этом санный обоз растягивался от города и до леса на километры. Работали дружно, безвозмездно, сознавая, что и эта работа — помощь фронту, о чем были все помыслы и дела оставшихся в тылу людей».
Вот он, один из истоков Великой Победы.
СУРОВОЕ ВРЕМЯ формировало суровых людей. В. Т. Сайкин вспоминает:
«В общении он был суховат. Да и дистанцию держал. Я много моложе его и его другом не был. И вообще у него не было друзей. Несмотря на то, что он никогда не повышал голоса, его побаивались. Некоторые потом критиковали, что он выступал, как тогда говорили, «по бумажке». Но зато у него каждая фраза была взвешенной. Это сегодня политики говорят что попало, часто не только не продумав, но и не подумав. Он так никогда не поступал. Когда пришел Горбачев, людям понравилось, что выступает не по бумажке. Действительно, он так мог и два часа говорить. Но когда речь заканчивалась, то трудно было вспомнить, о чем он говорил. Такая речь была рассчитана на говорливую публику. А Виктор Васильевич ориентировался на другого слушателя. Я знаю, что он был на всех московских заводах и всегда встречался с рабочими, выступал перед ними. Разговор и с рабочими, и с руководителями он вел просто».
Простой, но деловой разговор В. В. Гришин мог вести не только со столичным трудовым людом. В 1950 году руководитель серпуховских коммунистов был переведен на работу в Москву. Через два года он был избран вторым секретарем обкома ВКП(б). Фактически он стал руководителем крупнейшей в стране областной партийной организации (тогда столица входила в состав области), так как первый секретарь обкома Н. Хрущев был одновременно не только секретарем Центрального Комитета, но и заведовал Организационным отделом ЦК ВКП(б), то есть столица и область были на обочине его забот.
В 1956 году 42-летний Гришин получил новое назначение: он стал руководителем советских профсоюзов. Председателем Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов он работал 11 лет. Роль профсоюзов за эти годы существенно выросла. Повысилась их роль в привлечении трудящихся к управлению производством. Стали обыденным явлением рабочие собрания, начал активно действовать рабочий контроль, заметную роль стали играть товарищеские суды. По просьбе ВЦСПС в 1957 году государство передало профсоюзам санатории и многие дома отдыха. Были переданы профсоюзам мелкие разрозненные общественные научные организации, существовавшие при некоторых министерствах, и при ВЦСПС был создан Всесоюзный совет научно-технических обществ. Вскоре профсоюзы создали Всесоюзное общество изобретателей и рационализаторов.
Затем ВЦСПС внес на рассмотрение ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР предложения по улучшению трудового законодательства, повышению роли трудовых коллективов и прав профсоюзов, когда без их согласия стало невозможным увольнение рабочих и служащих. По предложению профсоюзов были приняты также законы о совершенствовании социального страхования, о льготах рабочим и служащим, занятым во вредных производствах, а также в районах Севера, Сибири и Дальнего Востока. По инициативе ВЦСПС был принят закон о переводе рабочих и служащих на пятидневную рабочую неделю.
Нельзя, наконец, не отметить, что ВЦСПС был одним из учредителей Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Международная деятельность занимала вообще значительную долю забот руководства советских профсоюзов. Это была для Гришина не только школа дипломатии, но и школа защиты интересов трудящихся. Вот лишь один эпизод, который произвел на него неизгладимое впечатление. Он так описал его:
«В начале 60-х годов принимал участие в работе съезда тред-юнионов Шотландии… Как-то в воскресенье после окончания съезда, когда мы были в Глазго, Джеймс Джек пригласил нас в местный оперный театр. Был вечер. Из гостиницы в театр мы пошли пешком. По пути наш хозяин раза два что-то спрашивал у постовых полицейских. Я понял, что он узнавал, как лучше пройти к театру. Я спросил: «Разве вы не знаете, где находится оперный театр?» — «Нет!» — ответил Джеймс Джек. — В театр не хожу. Это мне не по карману. Вот только теперь, с вами, на средства профсоюза я послушаю оперу».
Далее в своих мемуарах Виктор Васильевич заметил: «И это сказал председатель профсоюзного объединения Шотландии. Что же говорить о простом рабочем человеке?» Ответ на риторический вопрос после августа 1991 года мы тоже узнали: достояния культуры трудящимся становятся все менее доступны. Но для Гришина еще важно было обратить внимание на то, что вожак рабочего класса жил так же, как большинство пролетариев.
НО БОЛЬШЕ ВСЕГО запомнился В. В. Гришин работой в должности первого секретаря Московского горкома КПСС (одновременно он был членом Политбюро ЦК партии). На перевод в МГК он согласился охотно. Но многие его знакомые удивлялись: «За что тебя освободили от работы в ВЦСПС?» Вопрос свидетельствовал только об одном: об огромном авторитете профсоюзов в советском обществе, пока его не деформировала перестройка.
18 лет Гришин руководил столицей. Вот что говорит о том периоде В. Т. Сайкин:
«Москва была донором для всей страны. Когда говорят, что она и сегодня донор, то это — большое лукавство: сегодня 50% доходов Москвы от добычи сырья за тридевять земель от столицы, а Москва получает налоги от Газпрома и нефтяных компаний только потому, что в столице расквартированы их главные офисы. Это не результат ее экономической деятельности. А при Гришине в Москве всегда был порядок. Дисциплина была высочайшая.
Виктор Васильевич уделял большое внимание использованию трудовых ресурсов столицы. Чтобы не за счет «лимитчиков» решать проблемы рабочей силы, надо было всей городской партийной организации постоянно заботиться о росте производительности труда и подготовке кадров. А сегодня в столице хорошего рабочего найти трудно: одни менеджеры да спекулянты. И промышленности в городе не стало. В Москве работало более 20 тысяч промышленных предприятий. И город тогда был прибран, и строительство шло: ежегодно сдавалось в строй более 4 миллионов квадратных метров жилья. Все это отдавалось Москве, москвичам. А сегодня прямо противоположная картина. Даже то жилье, которое строится, пустует».
Несколько фактов, которые подтверждают справедливость этих скупых оценок. За 18 лет почти все заводы, фабрики, транспортные предприятия были реконструированы. Заново были построены производственные цехи и другие корпуса ЗИЛа, автозавода имени Ленинского комсомола, станкостроительных заводов «Красный пролетарий», имени Орджоникидзе, имени 50-летия Октября, прожекторного, фабрик «Красная Роза», «Большевичка», имени Свердлова, локомотивного депо Москва-Сортировочная, здания Курского, Ленинградского, Ярославского, Киевского, Белорусского вокзалов и многих других предприятий, научных учреждений, учебных заведений. Была построена 51 станция метро, протяженность линий столичного метрополитена увеличилась на 100 километров.
В столице были возведены уникальные новые корпуса библиотеки имени В.И. Ленина, новые здания МХАТ, Театра на Таганке, Детского музыкального театра, носящего ныне имя Натальи Сац, театров кукол, зверей имени Дурова, кинотеатра «Октябрь», картинной галереи на Крымской набережной, появились новые дворцы культуры заводов имени Владимира Ильича, АЗЛК, прожекторного, нефтеперерабатывающего, 1-го подшипникового…
В общем, он был коммунистом-созидателем. При этом не любил лесть и сам не страдал холуяжем. Более того, его принципиальность часто не нравилась. Его бывший помощник Ю.П. Изюмов вспоминает, что у В.В. Гришина на несколько лет осложнились отношения с А.Н. Косыгиным, когда он резко выступил против предложения правительства повысить цены. После того, как Гришин на предложение построить АЭС под Москвой ответил: «При моей жизни этого не будет», — были надолго испорчены отношения с Д.Ф. Устиновым. М.С. Горбачев не простил, что в ответ на его идею построить в Люберцах гигантский завод для снабжения литьем всего сельскохозяйственного машиностроения страны руководитель МГК КПСС заявил, что в Москве и так дышать нечем, и высмеял вздорную инициативу.
В беседе с В. Т. Сайкиным речь зашла и о широко бытующих разговорах, будто В. В. Гришин жаждал стать во главе КПСС.
НО В СВОИХ ВОСПОМИНАНИЯХ Виктор Васильевич убедительно опровергает эти слухи:
«Когда К.У. Черненко умер (март 1985 года), решался вопрос о комиссии по его похоронам. М. С. Горбачев предложил мне быть председателем этой комиссии. Я возразил: «Председателем комиссии должен быть секретарь ЦК КПСС, заменявший Генерального секретаря во время его болезни, то есть М. С. Горбачев. Я же могу войти в состав комиссии как ее член, выступить на похоронах как секретарь МГК КПСС». Председатель комиссии на похоронах умершего Генсека уже предопределялся как будущий новый Генеральный секретарь ЦК КПСС. Все это я отлично понимал и полагал, что М. С. Горбачев является подходящей кандидатурой на этот высокий пост».
Едва ли, говоря так, В. В. Гришин лукавил: он рассказывал об этом уже в пору, когда признаваться в том, что считал Горбачева подходящей кандидатурой в руководители страны, было уже неудобно и политически проигрышно. Но будучи честным, он не мог врать.
Став Генсеком, Горбачев организовал настоящую травлю Гришина. В нее включились не только подхалимы из партаппарата и журналисты-конъюнктурщики. В этой стае торопились вырваться вперед и известные артисты, и поэты, и иных холуяжных ремесел мастера. Ю.П. Изюмов так объясняет развязанную развязную травлю: «Устранение Гришина было необходимо Горбачеву. И в силу мстительности и злопамятства. И потому, что Михаил Сергеевич не был и не мог стать для Виктора Васильевича авторитетом: он никогда бы не побежал, очертя голову, за Горбачевым… Гришин всегда знал истинную цену Горбачеву, насмотрелся на его холуйство перед московскими шишками, приезжавшими на отдых на Кавказские Минводы».
Была повторена подлая операция, опробованная на Г.В. Романове. Того облыжно обвинили в использовании музейных экспонатов для личных бытовых целей, а Гришина — во взятках. Фактов, как у любой лжи, разумеется, не было, но ложь бойко тиражировали придворно-буржуазные СМИ.
Снова обратимся к словам В. Т. Сайкина:
«Я и сейчас с уважением к этому человеку отношусь. Гришин был очень скромный человек. И разговоры о его каких-то «блатных» делах были откровенными наветами. У него ничего не было, кроме квартиры и простенькой дачи. Я уж не предлагаю сравнивать ее с нынешними хоромами: и потому, что он сам их никогда себе не допустил бы, и потому, что образ жизни нормального партийного работника советской поры не позволял иметь такие хоромы, как у нынешних бизнесменов и крупных чиновников».
Спрашиваю о смерти. В.В. Сайкин говорит: «Когда его хоронили, то многие удивлялись скромности его семейной обстановки. Вообще этот человек не стремился к богатству, и это тоже могло кое-кому из нового руководства не нравиться. Как только человек начинает брать взятки, так он сразу обрастает ракушками жадности».