Аннотация. В марксизме понятия свобода, справедливость (и др.) неоднозначны: у них разные смыслы в русской и западной истории. В статье уточняются эти смыслы на основе анализа работ ведущих отечественных философов и правоведов, представленных в «Философии права Пятикнижия». Делается вывод о роли Пятикнижья в формировании существующего мирового порядка. Статья продолжает обсуждение идей в опубликованных на сайте РУСО статьях Н.И. Шелейковой «Сионизм и антисемитизм» и «Отклике Льва Сорникова на статью Аристарта  Ковалёва».

Институтом философии РАН, Институтом государства и права РАН, Московско-Петербургским философским клубом совместно с судьями Конституционного суда РФ создан Междисциплинарный Центр Философии Права (МЦФП). Одно из фундаментальных изданий Центра —  Философия права Пятикнижия [1]. Её основная идея выражена А.А.Гусейновым в Предисловии: «центральная идея книги, показывающая, что становление права было связано с идеей справедливости, воплощало восхождение общества на принципиально новый уровень исторической – и коллективной, и индивидуальной – свободы» [1, c.10]. Эта же мысль проводится и в статье А.А.Гусейнова «Десятисловие Моисея: канон справедливости» [1, c.47]: «Десятисловие представляет собой развернутый канон справедливости, является одним из первых памятников этической и философско-правовой мысли». Вот центральная мысль библейского повествования об исходе евреев из египетского рабства с точки зрения А.А.Гусейнова: «говоря более обобщенно, происходит переход от первобытности к цивилизации, и здесь исключительно важная, в известном смысле первостепенная, роль принадлежит нравственности. Весь этот космический по масштабу и последствиям переход от природы к истории произошел в рамках новых, гуманистически ориентированных нравственных запретов, осознанных в качестве исходного и безусловного базиса человеческого общежития.» [1, c.57] Рассмотрим, насколько обоснованы эти суждения, о какой «справедливости», «нравственности», «свободе» идёт речь.

 Отметим при этом, что Десятисловие входит в Пятикнижие, и для понимания и объективности оценки этого фрагмента его надо рассматривать как часть целостной концепции, изложенной в этом документе, мало того, рассматривать в развитии последующими религиозными учениями.

О справедливости

В Пятикнижии изложены такие предписания еврейскому народу:

1.Ростовщичество полагалось применять только по отношению к иноземцу и запрещалось к «брату» (еврею): «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего‑либо другого, что можно отдавать в рост; Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею». (Второзаконие, 23: 19-20). [2]

Ростовщичество, применённое к инородцам, позволило к ХХIв. создать на планете глобальный мир, управляемый финансово-ростовщической элитой, в основном, еврейской.

2. Провозглашение условия, при котором еврейский народ станет для Бога избранным: «если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля, а вы будете у Меня царством священников и народом святым» (Исход, 19: 5-6) [2].

Да, и эта мировая финансовая элита в ХХI в. осознаёт себя святым народом, богоизбранной нацией.

3. В ходе процесса «перехода от первобытности к цивилизации»,  «от природы к истории», как дальше пишет А.А.Гусейнов, «консолидация одного народа (в рассматриваемом случае еврейского) происходит за счет его противостояния другим народам, доходящего в отдельных случаях до войны и истребления»[1, с.36]. Так можно ли утверждать, что этот переход «произошел в рамках новых, гуманистически ориентированных нравственных запретов»? Хотя заповедь и гласит «не убий», но при этом войны и истребление населения не просто не отрицаются, а требуются от евреев в Пятикнижии. Яхве предлагает такой способ распоряжения «военной добычей»: «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души» (за то, что в том народе принято многобожие и иные ритуалы) (Второзаконие, 20:16). [2]. Здесь (и в других текстах Пятикнижия) мы видим не только способ взаимодействия разных религиозных конфессий, но и правила войны с ними, поражающие своей жестокостью. В России с «военной добычей» обращались иначе: после восстановления разрушенного ею, как правило, отпускали на свободу. Но и войны были в основном другие – оборонительные.

Эти повеления Яхве восприняты были не только еврейским народом и объясняют многочисленные религиозные войны, не прекращающиеся на планете и до последнего времени.

4. Разделение людей на рабовладельцев и рабов при всей «мягкости», даже «человечности» представленной в Пятикнижии еврейской системы рабовладения по сравнению с более поздними мировыми рабовладельческими системами [3], делило людей на господ и их слуг. В Пятикнижии Моисей предписал, как надо вести себя и рабовладельцам, и рабам (собственности рабовладельцев) в рабовладельческом обществе, не отрицая самого этого принципа взаимоотношения людей в нём.

Это действительно было принципиальное изменение стихийно сложившихся отношений господина и раба на вполне осознанные в культуре  еврейского народа, затем и в законах, отношениях членов общества. Отношения собственности нуждались в регулировании, это и было предложено в Пятикнижии. Это библейское регулирование отношений собственности было истоком и западного права, как справедливо утверждается в [1]. Мало того, этот принцип оказал большое влияние на дальнейший ход социальной эволюции всего человечества, уже освободившегося от рабовладения, он оказал влияние на принципы отношения государств на мировой арене, и сейчас мы это можем наблюдать.

О свободе

И какое «восхождение общества на принципиально новый уровень исторической – и коллективной, и индивидуальной – свободы»?  А.А.Гусейнов говорит о работе Моисея по освобождению еврейского народа от рабского сознания, выдавливании раба и внесении в сознание еврейского народа свободы. В заповедях рабовладение не отрицается, только речь о выводе евреев из рабства, но, получается, для того, чтобы они стали не рабами, а рабовладельцами: «Не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его…»? (книга Исход, гл.20) [2].

Такое понимание «свободы» как «свободы хозяина», не меняет тип отношения людей «господин-раб». В русской культуре понятие «свобода» формировалось иначе и иначе понимается как «свобода воли». Она не связывается с социальной иерархией, например, в явлении декабристов или юродивого, не связана с собственностью, не связана она и с нормами права, как показал Достоевский в образе Раскольникова, проявившего свою свободу в выборе «несвободы» в правовом её понимании.  

В русской культуре свобода – это свобода воли, это поведение, регулируемое не извне – заповедями, законами, а лишь собственной совестью, понятием добра, справедливости, чести.

О свободе индивида как цели права говорит современная правовая наука, говорит и А.А.Гусейнов в[1, с.10]: «Право… абсолютно, ибо исходит из признания безусловной ценности свободы личности и необходимости ее постоянного расширения». Эту же мысль видим и в другой его работе [4, с.20]: «Право в соответствии с известной формулой призвано дать простор свободе индивида, снимая с ее пути все преграды, кроме тех, которые налагаются свободой другого». Так же видел ход социальной эволюции и Л.Гумилёв[5], который показал, что смена долженствования на фазе подъёма свободой на акматической  фазе ведёт к упадку, умиранию этноса (суперэтноса), и это вымирание народа «передовой» Западной цивилизации мы теперь и наблюдаем.

От русского обычая идёт другое представление: человеку нужно сохранить свой кон (товарищество), свой «мир», свой род, общину, страну, народ. Нужно защищать от врага свою землю, жертвуя жизнью, но и в мирное время нужно, преодолевая эгоизм, помогать другому человеку, которому хуже, чем тебе или совсем плохо, и только тогда и тебе помогут, если будет плохо. А от бедствия никто в жизни в таком географическом пространстве не застрахован. Должна выжить община, целостность, тогда выживешь и ты – это и есть «общий интерес». Отсюда родились русские традиции, в итоге культура как способ жизни, родилось копное право, в котором фиксировался найденный народом коллективистский способ жизни.  В этом способе жизни человек развивался в человека коллективистского, и действия этого человека, осознающего и ощущающего себя частью целого, становились действиями свободного человека. Свобода — в действиях по собственному разумению и чувствованию, в отличие от действия по внешнему давлению — религиозных ли заповедей, указывающих, что дозволено, закона ли, указывающего границу допустимых действий.

 «Мораль придает отношениям индивида к другим людям предельно односторонний и субъективный (субъектный) характер, а именно вменяет их в вину и ответственность самому действующему индивиду» [4, с.19] — пишет А.А.Гусейнов. Но общество заставляет человека, чтобы быть не выброшенным из него, следовать своим правилам (законам выживания в нём), например, «корпоративной этике», из них возникающей. А эта этика охраняет прибыльность данной корпорации — это цель, а вовсе не моральность или аморальность отношений индивидов данной корпорации с другими. Поведение индивида навязывается, формируется обществом, «совокупностью всех общественных отношений», его идеологией, и если в идеологии общества заложена конкурентная борьба индивидов, то такова и мораль индивида, если он социализирован. «Возлюбить» конкурента можно только или скрывая собственные намерения, войдя в роль (как это мы видим на фотографиях улыбающихся успешных представителей элиты Запада), или обречь себя на гибель «в его объятиях».

Гегель говорит о свободе индивида, которая достигается лишь тогда, когда воля индивида совпадает с всеобщей: «Истинная свобода как нравственность есть то, что воля в качестве своих целей имеет не субъективные, т.е. своекорыстные, интересы, но всеобщее содержание» [6, с.312].   Но в гегелевской концепции человек поднимается до рефлексивного уровня, где «всеобщее содержание» диктуется рефлексивным мышлением, а не преобразованной им и средой новой природой человека, т.е. достигается свобода как нравственность, но сохраняется противоречие «ума и сердца», несвобода внутренняя. В концепции развития человека [7] свобода воли внутренняя достигается лишь на духовных уровнях.

Правила жизни формировались в русской общине коллективистским образом жизни, воспитывающим человека с раннего детства. Это показал американский психолог Дж.Брунер, который исследовал влияние типа общества на процесс познания у детей. Если в западном индивидуалистическом обществе движение малыша само по себе оценивается положительно, то в коллективистском обществе только то движение оценивается положительно, которое ведет к соединению, к общему благу: «Считается, что новорожденный ребенок полон личных желаний и намерений. Начиная с двухлетнего возраста окружающие его взрослые все больше подчиняют его желания групповым целям; ребенок все менее становится индивидом и все больше членом коллектива…» [8, с.334].

Свобода и следование заповедям

Формирование человека заповедями — как это возможно? Может ли текст, сколь угодно авторитетный, сформировать нравственность человека? И можно ли назвать свободным человека, который следует заповедям, как это предлагает Пятикнижие? Можно считать свободой такое «послушание»?

Вот эти 10 заповедей [2]: (Исх. 20:2—17):

1.       Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.

2.       Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.

3.       Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.

4.       Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмой почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.

5.       Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.

6.       Не убивай.

7.       Не прелюбодействуй.

8.       Не кради.

9.       Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.

10.     Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего.

Итак, в первой заповеди даётся императивное указание, относящееся к вере человека. Никакой свободы вероисповедания, т.е. выбора богов, ни сейчас, ни на в будущем человеку не предлагается. И аргументируется это указание тем, что «Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства». Мы видим в [9, c.193] трактовку этого текста как предоставление свободы тем, с кем Яхве заключает союзнические соглашения, кого Яхве, Господь, вывел из рабства, т.е. дал свободу: «духовный смысл первой заповеди гораздо шире: здесь мы видим, с одной стороны, декларацию союзнических отношений («Я Яхве («Господь»), Бог твой»), с другой же – связь этой декларации со свободой тех, кто вступает в союзнические отношения («вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства»; Исход, 20: 2)». Да, Господь освободил евреев от рабства, увёл народ из Египта, но за это он выдвигает первое, а в следующих пунктах и другие повеления, отнюдь не свободу выбирать свой способ жизни. И это понятно: весь дух Пятикнижия иной – здесь Бог разговаривает с народом ещё как с младенцем, которого надо приобщать к человеческим нормам общежития или кнутом, или пряником, или своеобразным обменом: «я – тебе, а ты – мне». Т.е. я тебя освободил от рабства и помогу стать из раба господином, и за это я теперь твой Господь. Первый, так сказать, круг лишения человека свободы.

Во второй заповеди конкретизируется повеление первой не иметь других богов: здесь уже видим повеление послушания и соблюдения заповедей. Чем же подкрепляется это повеление, какими аргументами, чем эта вера превосходит другие, что может породить любовь к Богу? Эти «аргументы» изложены во второй и третьей заповеди. Страх божий («наказания детей за вину отцов») и милость божия («творящий милость до тысячи родов»), т.е. «кнут и пряник» – вот способ достигнуть послушания. Мало того, здесь уже речь не просто о послушании, а о любви к Богу («милость… любящим меня»). Но можно ли любить что-то или кого-то, и ещё при этом недоступного нашим органам чувств, по указанию? Возникнет ли любовь? Или это уже первый шаг к вынужденному обману, к «исполнению ролей», которое в современном мире стало нормой поведения социализированного человека?

Четвёртая и пятая заповеди требуют, чтобы человек не работал в субботу, а отдал субботу Богу. Это повеление подкреплено обещанием «продлить дни твои на земле», т.е. «пряником».

Повеление «не убивай» в шестой заповеди неоднозначно. Здесь не раскрыто, в каких случаях «не убивай», но в других местах (Второзаконие, 20: 12-20) [2] Яхве, напротив, требует«мужчин всех убить», причём за то убить, что у них другая вера.

Седьмая и восьмая заповеди закладывают основы поведения, делающего возможным совместную жизнь людей в обществе, что можно определить как основы нравственного поведения. Но как закладывают: не сам человек как продукт общества не сможет и не захочет украсть или прелюбодействовать, а ему этого не разрешает внешнее указание. Внешнее указание воспитывает детей. И можно понять эту логику заповедей: народ ещё был «младенцем», не воспринимавшем «твёрдой пищи», но питающийся «молочком». Но в этом случае в неразвитом человеке возникает раздвоенность и противоречие собственного «грешного» желания и внешнего требования, раздвоенность, разрешаемая двойным поведением: на жизненной, публичной сцене – исполнением ролей, в кулуарной жизни – удовлетворением желаний. И в религиозном человеке эта раздвоенность в лучшем случае приводит к раскаянию на исповеди (что не препятствует «греху»: «грешить и каяться…»), а в секулярном человеке, в «правовом сознании» — к стремлению если и согрешить, то так согрешить, чтобы не оставить улик, не быть замеченным обществом, в котором он – исполнитель социальных ролей. Таков человек, у которого нет другого ориентира поведения, кроме внешних требований: сначала религии, потом и законов, идеологии общества, в котором он живёт. Так и сформировано западное правовое общество. И это раздвоение, «двойные стандарты», «симулякры» стали основным способом взаимоотношения в мире индивидуализма не только людей, но и государств. 

В девятой заповеди указано на поведение в суде, но почему только в суде? Получается, что лгать нельзя только в суде, а вне суда ложь допустима. И в то время такой первый шаг надо было сделать, но если на нём застрять, то в современном мире ложь и в отношениях людей, и в отношении государств, т.е. мировая политика обмана вполне оправдана.

В десятой заповеди Яхве возвращается к основам нравственности, но теперь говорит не о допустимом или недопустимом поведении, а о недопустимых чувствах («не желай..»), которые и вызывают поведение. Действительно, как мы выше отметили, требование нравственного поведения при отсутствии собственного желания ведёт к раздвоенности человека и стремлению удовлетворить безнравственные желания без свидетелей, исполняя роль «нравственного человека» при свидетелях. Но желания человеку нельзя внушить, они не воспитываются указанием, а продукт собственного развития, восхождения развивающегося человека от одного уровня к другому, при котором на каждом уровне возникают противоречия, заставляющие человека страдать и искать пути выхода из страдания, искать разрешения противоречий [7]. Нахождение этого выхода, последовательное снятие противоречий каждого уровня развития и есть тот процесс самосовершенствования, в котором формируется нравственность человека, т.е. его новые потребности и желания. 

В десятой заповеди в перечне тех вещей «ближнего», которых нельзя желать, названы его «рабы» и «рабыни». Это, как мы выше указывали, означает, что Яхве не против рабства и выводит евреев из рабства у египтян, чтобы самих их сделать рабовладельцами. И это можно понять, если вернуться в ту эпоху, но это уже становится безнравственным в современную.

Из заповедей и религии выросло право как основа устройства общества – сначала рабовладельческого, но потом и последующих за рабовладением формаций.

Но если в эпоху создания Пятикнижия этот путь (кнута и пряника) был хотя и путём не свободы человека, а обязанности соблюдать заповеди, и тем самым преодоления дикости («животности») неразвитого человека и сохраняющим тем самым целое-общество, то начиная с эпохи Модерна, и в современную эпоху утверждение ценности свободного индивида (эгоиста, минимально ограниченного правом) разрушает целое-общество, что в рамках западной цивилизации привело к вымиранию народов Европы (статистика ООН).

Заключение

Итак, мы видим, что в философской и правовой среде, в её высшей инстанции нет признаков противостояния расизму «богоизбранности», «справедливости» и «нравственности» капитализма и, напротив, возвышается свобода, справедливость, нравственность, её проповедуют работающие в западной понятийной системе отечественные правоведы (а это вся правовая наука) и философы (директор ИФ РАН Гусейнов А.А.).  

Однако рабовладение, которое утверждается в Пятикнижии, даже «милосердное», в понятиях того времени «справедливое» к рабам, нельзя в наше время называть справедливостью. И то освобождение от рабства, которое проповедуется в Пятикнижии, это свобода хозяина раба, свобода собственника, и это не свобода воли, поскольку это воля ещё младенца с его индивидуализмом-эгоизмом, а напротив, её ограничение, несвобода, послушание божественным повелениям. А несвобода воли приводит к раздвоению человека, «исполнению ролей» на социальной сцене, т.е. лжи в отношениях людей и государств – что не запрещено и в Пятикнижии. Эта свобода собственника, но несвобода воли, это долженствование (сначала религиозное, потом правовое) позволили объединиться племени в народ, позволили выжить этому народу, мало того, позволили этому народу прийти к намеченной в Пятикнижии цели: ростовщичество, применённое к инородцам, свобода собственника, допустимость лжи и при общем повелении «не убий» иное указание по отношению к покоряемому народу («мужчин всех убить…»)  позволило к ХХIв. создать на планете современный глобальный мир, управляемый финансово-ростовщической элитой (капиталорасизмом), в основном, приверженцами Пятикнижия и выросшего из него сионизма. Эта элита привела к разрушению биосферы, к первой фазе Глобальной Экологической Катастрофы, грозящей теперь уничтожением человечества и очередной мировой войне.

Литература

1    Философия права Пятикнижия/Под ред. А.А. Гусейнова и Е.Б. Рашковского  — М.:  «ЛУМ», 2012. — 576 с. // URL: https://jhist.org/traditions/humash_pravo.pdf (дата обращения 14.10.2023)

2    Пятикнижие // URL:http://www.patriarchia.ru/bible/gen/ (дата обращения 12.02.2022)

3    Эфраим Исаак. Рабство и права человека в Ветхом Завете // URL:http://mediaglagol.com.ua/ (дата обращения 12.01.2022)

4   Гусейнов А.А. Мораль и право: линия разграничения. LEX RUSSICA (РУССКИЙ ЗАКОН), №8, 2018

5    Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – М.: ЭКСМО, 2007// URL:www.modernlib.ru/books/gumilev_lev_nikolaevich/etnogenez_i_biosfera_zemli/read (дата обращения 11.02.2022)

6    Гегель  Г. В. Ф. Философия духа/  Энциклопедия философских наук. Т.3 – М.: Мысль, 1977 –  с.312

7   Румянцева Н.Л. Социальная эволюция человека. Системно-диалектический подход. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2014 – 240с

8   Брунер Дж. Психология познания — М.: Изд.Прогресс,1977 – 413с.

9   Сорокин В. Тора: пространство правовое и пространство духовное // Философия права Пятикнижия/Под ред. А.А. Гусейнова и Е.Б. Рашковского  — М.:  «ЛУМ», 2012. — 576 с.