Да, я благодарен СССР за мое счастливое детство. Оно не было легким и не проходило в недрах замкнутого мира партийной элиты или торговой мафии. Порядком надоело это нытье «аааа, автор из семьи аппаратчиков…, аааа, автор из Москвы…, ааа, а вот мы тута подметки варили, пока вы тама колбасу всю съели…» Уймитесь, граждане! Взрослые же люди…

Создатели щита и меча Родины помогают в битве за урожай. Мой папа в первом ряду крайний справа. Вот такая у нас была «элитарная» семья.

Он же в командировке в Германии. А то всякие постпохмельные страдальцы уверяют, что за границу только членов партии отправляли. Отец справа опять же. Если не ошибаюсь. это 1985 год. За разработку систем управления двигателем самолетов МИГ отец награжден Орденом Трудового Красного знамени. Дедушка и бабушка — из крестьян, три класса образования. Кто хотел и мог — находил свой путь.

Мои родители, дедушка с бабушкой, брат отца с семьей и еще две семьи соседей жили до 1976 года в коммунальной квартире на первом этаже дома донаполеоновской постройки в Таганке (район Москвы с богатой криминальной историей, одноименную тюрьму «разобрали на кирпичи» за несколько лет до моего рождения). Дядя, тетя и сестра, впрочем, переехали на два года раньше и их комнатушка досталась нам. Улица Верхняя Радищевская, теперь в этом доме гостиница «Радищевская». На 15 человек один туалет и один кран с холодной водой, душа нет, ванной нет, горячей воды нет никакой, общая кухня.

Но люди… Люди были ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ. Приехавший из командировки отец, привез мне пластиковую модель самолета. Я сам склеить еще не мог (три года), так что папа сделал это за меня, великодушно заявив: «играй, это не сломаешь!» Наивный! Самолет погиб уже через пару дней. Я ужасно расстроился и испугался. Решил следы своей небрежности скрыть навеки. Догадайтесь где? В унитазе того самого единственного сортира. И сортир этого не вынес. Сантехник долго ругался, а все взрослые соседи дружно ржали, включая отца, и никто меня прибить не пытался. Хотя, подозреваю, им некоторое время назад было не смешно.

Склоки на общей кухне протекали весело и с огоньком. Бабушка виртуозно ругалась семиэтажно, соседка баба Катя отвечала ей не менее лихо. Но через пару минут, наоравшись, они снова дружили и занимали друг у друга соль, вермишель, сахар и прочие кулинарные ингредиенты. Тогда я узнал совершенно феерические конструкции, которые на литературный русский перевести крайне сложно. Самое простое транслируется в приемлемом для эфира формате так: «крайне токсичное вещество, применяемое для сведения счетов женщинами легкого поведения».

Вечно угрюмые родители соседской девочки, которая училась уже в школе и важно приняла надо мной шефство, всегда приглашали меня покушать с ними, если я по какой-то причине ошивался в их комнате, которую считал «почти своей». Там мне перепадали блюда типа жаренной картошки с луком, запрещенные моей строгой мамой и моим строгим врачом.

Даже таганские гопники прекратили свои терки, когда мы случайно забежали в парадный подъезд с друзьями-приятелями (в нашу квартиру вход был отдельный, с торца, ибо при царе тут была «людская» — жилье для прислуги) в период выяснения, что там у гражданина лишнего в карманах. Я дружил с дворником дядей Аликом, бегал в гости к тете на работу в мебельный трест, где мне давали карандаши и огромные листы бумаги рисовать… Не было у людей столько зла, раздражения, равнодушия, жестокости, хотя жизнь была не такой уж легкой.

У моей бабушки не было такой палочки. И сумок таких тоже. У нее был здоровенный нож-мачете, которым она когда-то рубила резину на заводе. Его она периодически демонстрировала слишком шумным компаниям во дворе прямо через форточку — мы жили на первом этаже. И наступала тишина. Если не наступала, выходил дворник дядя Алик и показывал свой фирменный трюк с гвоздями и двумя пальцами. Из доски скамейки вынимался ржавый гвоздь и сгибался на глазах потрясенных гуляк. Милицию не вызывал никто, вот еще… У нас и телефона не было, ближайший автомат у метро «Таганская кольцевая».

Вот так выглядела наша улица во времена СССР. Сейчас там все гламурно, офисы, кафе, магазины, а тогда в этих домах жили люди. И в полуподвалах тоже.

Это снимок, скорее всего, конца 80-х или даже 90-х. При мне в этом месте на тротуаре стоял еще здоровенный чугунный гриб — раритет той эпохи, когда в Москве были извозчики — к нему лошадей привязывали. Грибок ушел на цветмет с началом перемен.

А это наш дом. Снимок явно начала 90-х, но в целом все такое же. Наши окна выходили частично в скверик слева, а остальные — на улицу. Первый этаж. На заднем плане «генеральский дом» на улице Володарского, ныне Гончарной. В его дворе мы играли без всяких заборов и ограничений, хотя один из тамошних жителей гулял с няней (о ужас!).

Другая сторона (нечетная). Тут моя знакомая и партнерша по занятиям фигурным катанием жила. Тоже на первом этаже. Уровень пола ниже уровня мостовой.

Вот так мы жировали в столице нашей Родины. Полтора метра тротуар без газона и сразу проезжая часть. У меня к 5 годам начала астма развиваться и ваш покорный слуга был отправлен на реабилитацию в родовое гнездо — деревню Собакино Калужской области.

Холмы, овраги, сосновый бор, родник с чистейшей водой, речка и поля, поля, поля… Ну, и леса, конечно. 101-й км от Москвы. Дорога только грунтовая от трассы в объезд или через речку на ЗИЛе по бетонным плитам — мостик только пешеходный. От электрички на автобусе, потом пехом через поля-овраги. Родители привозили меня с вещами и харчами на первую неделю, а остальное на местном обеспечении. Однако, гастрит и астма прошли за год без следа.

Без всяких колбасных электричек и даже без магазина (автолавка приезжала два раза в неделю) мы питались с двумя бабушками и двоюродным дедушкой очень даже хорошо. Огород, что-то у соседей покупали, что-то просто так давали. У соседей была корова — кружку молока мне наливали бесплатно, да еще сами предлагали. В мае купили за копейки (буквально) три десятка инкубаторских цыплят. Я к ним относился как к домашним животным и «забой на мясо» осуществляли без меня, щадя детскую психику, но кур в Москве мы не покупали вообще.

Да, дом в котором она родилась, выкупила в 70-м году бабушкина сестра, имевшая квартиру в Москве. Деревню я люблю и уважаю до сих пор, прожив большую часть жизни в бетонных джунглях возлемкадья. Потому что люди были там добрые и трудолюбивые. Веселые, жизнерадостные. Никакого нытья про коммунистов или там про капиталистов, никакого поиска виноватых. У всех была домашняя скотина, огороды и еще участки в поле под картошку. Все работали и не стонали. Мы из деревни в Москву потом на грузовике харчи везли в ноябре — иначе не помещалось.

Жить то, дорогие читатели, можно вполне радостно и без колбасы и без джинсов (кстати джинсы были в продаже, см. фото — качество так себе, дельфинчик нарисован на лейбле, но куплены не у фарцы, а в Детском мире «Звездочка» у метро «Таганская»). На фото ниже наш дом и сам автор справа, правда уже в школьные годы после второго класса.

Для чего все эти личные воспоминания? Для того, чтобы все же попытаться объяснить тем, кто до сих пор не понял одну истину. Счастье не в колбасе. И не в Турции, где вы выплясываете в пьяном виде и полном непотребстве, создавая для всего мира негативный облик русских туристов. И не в шмотках. И не в купленном в кредит авто. И не в крутом айфоне-смартфоне. Оно в людях, которые имеют лица, а не рожи. Которые могут позвать чужого ребенка со двора за свой стол — иди сынок, покушай, нам тут вон что привезли. Которым можно оставить на лето ключи от своей квартиры без малейшего опасения и попросить поливать цветы и кормит рыбок. Почему-то такие люди исчезают в обществе потребления. вымирают как мамонты.

Это время уходит от нас стремительно и уйдет окончательно с реализацией фантазий одного господина Х (которому мигрантов все не хватает и не хватает) по созданию железобетонных человейников, куда сгонят под предлогом ветхости и аварийности всех, не спрашивая мнения и согласия. Законы примут, какие надо, если еще не все приняли. Стучать друг на друга научат, приложения всякие в смартфоны зашлют — «посадисоседа.ру» Демократия же, правовое государство. Только в чьих оно интересах функционирует?

А теперь еще раз вспомним СССР. Не знаю как вы, а я был счастлив.

С уважением, извиняюсь, если кого обидел, но правда она такая… Обидная порой.