Для меня с Ольгой 2024 год был горестный, но и замечательно выдающийся, а декабрь одарил радостной поездкой в моё детство.
Можно назвать точное место, точное время, когда я стал писателем: 1941 год, кордон Весёлый, село Можары на земле рязанской.
Мне пять лет. Над лесом первый в жизни самолёт. А затем вдруг — много самолётов.
— Немцы! — сказал папа. — Кресты на крыльях. Слышишь, как гудят: перегружены. На Москву идут.
— Зачем?
— Бомбардировщики???
Столько вопросов в одном слове. Щёки полыхнули от стыда: бомбардировщики — бомбят.
Вчера, когда ложились спать, диктор «Последнего часа» сообщил уверенным советским голосом: «После тяжёлых боёв Красная Армия оставила Донбасс, но враг будет повержен. Победа будет за нами».
— Каменный уголь у немцев.
Папа стоял посредине комнаты, а мама, испуганно протянув одну руку мне, другую маленькому брату Жене, успокаивала папу:
— До нас далеко.
— Шура, идёт эвакуация! — слово папа сказал незнакомое. — Мы гоним поезда на Урал, в Сибирь, в Среднюю Азию. Спасаем от фашистов заводы, продовольствие, исторические ценности, библиотеки, но прежде всего — народ. Народ — это рабочие руки Победы, а вот они, дети наши, — показал на меня, на Женю, — будущее страны. Без угля через день-другой поезда встанут.
— Шахты с углём у немцев, — согласилась мама, — но лесам Советского Союза конца и края нет. При царях в паровозных топках жгли дрова.
— А кто лес будет валить? Мои лесники на фронте. Остались Костричкин — он руку на войне с белофиннами потерял, дед Матвей — ему 79 и я, по увечью глаза.
— Женщинам лес валить, дрова рубить, детей растить. Ты собери по деревням стариков, умельцев точить и править пилы. Хорошая пила силы бережёт.
Как в воду глядела. Лес валили мамы младенцев, мамы сыновей, ушедших на фронт, дедушки, бабушки — кто посноровистей. Я был уже большой, но на лесоповал даже семиклассников не допускали. Сосны в два-три обхвата. Надо угадать, в какую сторону рухнет.
О том, что я большой, мне красноармеец сказал. Шёл мимо кордона, воды попросил. Я принёс целое ведро. Красноармеец напился, достал из кармана кусочек белого хлеба, разделил пополам. Дал брату моему Жене — ему год и два месяца, потом внуку деда Матвея, трёхлетке. А мне сказал:
— Ты большой. Нам с тобой придётся потерпеть до Берлина.
Моей работой для дома был сбор шишек — отвечал за жар в самоваре. А ещё я воевал с немцами.
Войско моё было лесное. Белки забрасывали шишками самолёты с крестами. Лесные дороги заводили немецкую пехоту в топи, а здесь фрицев окружали со всех сторон ядовитые гадюки. Но у меня была и особая задача: искал медянку, не медную — золотую. Золотую немцы принесут Гитлеру. Папа говорил, медянки даже не змеи — ящерицы. Но в Можарах все знали: если медянка ужалит — жить тебе до захода солнца.
Сказки… Много ли вреда врагу от сказок? Никакого! Но когда мне было 20 лет, я написал повесть «Мальчик с Весёлого». Через три года — в 1960-м — директор великого «Детгиза» поздравил меня с первой книгой. И добавил: «Вы детский писатель от Бога».
Сказочные сражения с оккупантами одарили меня, пятилетнего, воображением и словом. О всех своих сражениях с Гитлером я говорил вслух.
Теперь чудится: меня слушал не только лес.
Однажды, уже зимой, папа примчался из лесхоза верхом на лошади. Снял со стен портреты товарища Сталина, маршала Клима Ворошилова, маршала Тимошенко…
Я закричал, но мама обняла меня:
— Так надо, сынок. Так надо Родине.
Меня отправили погулять. Я пошёл лазать по сугробам — играл в папанинцев. И вдруг из леса вышел красноармеец. Белая винтовка, белые лыжи, шапка со звёздочкой белая. Белый полушубок. Таких красноармейцев я ещё не видел.
Белый лыжник прошёл краем леса и скрылся в лесу. Я не знал, что мне делать: на шапке лыжника звезда — значит наш. А вдруг это переодетый…
И тут из леса вышел ещё один красноармеец во всём белом. А потом ещё, ещё. Я вспомнил книгу о войне с белофиннами. Белая одежда — для нашей белой зимы. Это же маскировка!
На поездах, в топках которых горели дрова можарских женщин, прибыли сибирские полки. Немцев погнали прочь.
А секрет о портретах мне открыли лет через двадцать. Отец моего папы Евгений Порфирьевич был священником. Его в 1930 году арестовали. Так вот, когда наступали немцы, папу с семьёй оставляли в оккупации, чтобы для Красной Армии он добывал военные секреты. Сибиряки, одетые в белое, с белым оружием явились, как белые ангелы. Спасли нашу семью от захватчиков.
Совпало: когда не стало моей страны — Советского Союза, писатель Альберт Лиханов пригласил меня на встречу с читателями Белгорода и Грайворона.
В Можарах, на кордоне Весёлом, я поднимал на немецких захватчиков всю мою землю: играл. А вот в Грайвороне ребята чуть постарше меня уже воевали. В 1941 году Мите Балицкому и Пете Игнатенко было по 13 лет, учились в 6-м классе. Пятикласснику Коле Синицыну — 12. В октябре город стал прифронтовым. Мальчики назвали себя штабом обороны Грайворона. А 19 октября Красная Армия отступила. Захватив город, немцы укрыли батарею орудий в Троицком парке. И вот ребята тут как тут. Удивили фашистов любовью к орудиям: чистили, как на парад. Огромные грузовики мыли колодезной водой. Воду носить надо, но сил не жалели. Сделали открытие: под брезентом в кузовах снаряды. Штаб обороны не бездействовал: мальчики сами собрали радиоприёмник. Слушали Москву, писали листовки о положении на фронтах.
1 ноября ночью город был поднят взрывами. Батарея была уничтожена. Грузовики со снарядами тоже уничтожены. Артиллеристы, часовые убиты. Мальчиков-воинов арестовали 4 ноября. В партизанском отряде затаился предатель, а партизаны приняли школьников в разведку.
Казнили школьников — защитников страны 7 ноября, в день великого праздника советского народа.
В 1981 году, через 40 лет, Дмитрий Балицкий, Пётр Игнатенко и Николай Синицын посмертно были награждены медалью «За отвагу».
А вот Герой Советского Союза Алёша Шумавцов, ученик 9-го класса Людиновской школы, на калужской земле в свои 16 лет руководил подпольем. Среди его подпольщиков был и священник отец Викторин Зарецкий. Комендант города майор фон Бенкендорф доверял служителю Бога, почитая его за врага Советской власти. Между тем сведения, добытые отцом Викторином и его 15-летней дочерью Ниной, переводчицей в комендатуре, переправлялись в Москву — начальнику разведки Судоплатову и начальнику Штаба Красной Армии генералу Василевскому.
Сверстники Алёши — боевое звено. Взорвали мост, наводили наши бомбардировщики на немецкую технику и солдат. А подпольщицам-медсёстрам удавалось помещать в немецкий госпиталь партизан, больных и раненых.
Мою книгу «Непобеждённые» об орлятах Алёши Шумовцова и о священнике отце Викторине по благословению патриарха переиздали к 75-летию Великой Победы. Дарили участникам Рождественских чтений в Кремле и в храме Христа Спасителя.
Мы — «дети войны», поколение победителей. Это за наши жизни сражались отцы на фронтах. В тылу дети крестьян с 6 лет работали в колхозах, кормили с мамами, с дедушками, с бабушками Красную Армию. В городах на заводах мальчики и девочки с 14 лет делали для фронта танки, самолёты, пушки, снаряды. И не забывали о главном наказе Родины: выжить, выучиться.
Прошлым летом две недели мы с Ольгой жили в Чёрном Потоке Калужской области. Здесь на берегу реки отец Алексий, благочинный Людинова, поставил дом, сохраняя гнездо своего рода. Процветающее советское хозяйство, село историческое, но на грани исчезновения. На одном конце улицы вдоль реки дом охотника и его жены, на другом — ещё один упрямец. Хоромы батюшки оживают по праздникам, а в дом напротив на неделю в году приезжают дачники. У одной сестры взрослая дочь, у другой мальчик Женя, он перешёл в пятый класс, и дочь Ксюша. Она перешла во второй. Женя — отличник, мнение о себе у него самое радужное. Я завёл с ним разговор о временах Брынского леса, об Илье Муромце, о князе Владимире Красное Солнышко и получил отпор. Во-первых, будущий пятиклассник не знал, что в России были цари и князья. А во-вторых, и знать не хотел.
— А что это такое: повод, узда, стремя? — спросил я.
— Без понятия.
Кратко, хлёстко: не приставай.
Женя живёт и учится в Калуге, но бывает у бабушки в Людинове. Я спросил его об Алёше Шумавцове: у местных свои легенды.
— Памятник в парке. На плотине всем пятерым ещё один поставили.
— А что ты знаешь о Букани?
— Село. На машине за двадцать минут можно доехать.
Оля уточнила мой вопрос:
— Почему Букань дорога нам всем?
Призадумался.
— Без понятия.
Оля была огорчена ответом.
— В Людинове в музее фрагменты гусениц: танки пришли из наших Петушков. Букань девять раз переходила из рук в руки. Букань — это рубеж. Братская могила трёх с половиной тысяч воинов Красной Армии. Здесь остановили фашистов.
«Детей войны» не убывает на белом свете. Жесточайшее разорение Родины пережили с младенчества дети Вьетнама, Ливии, Ирака, Сирии, Афганистана, Пакистана. А в наши дни — России, Украины. Изуродованное детство — это судьба многих родившихся в СССР и утративших великую страну.
Десять лет мэр Москвы Лужков ремонтировал Исторический музей. Во время ремонта исчезли Киевская и Владимиро-Суздальская Русь. Исчезли Куликовская битва и Бородинская тоже. Память о декабристах представили масонскими орденами Пестеля. Не состоялись Японская война, Первая мировая, революция, СССР.
Лужковская история России начиналась в Историческом музее шестью залами черепков из курганов и кольчугой воеводы Выродкова — участника похода на Казань царя Ивана IV, а заканчивалась меню коронационного обеда императора Николая II. Меню нарисовал Васнецов-сказочник.
Приведу два эпизода работы Художественной галереи в Петушках. Учившаяся при Ельцине на курсах Сороса заведующая отделом запрещала во время экскурсии на выставке мастера народной игрушки упоминать Ершова и «Конька-горбунка». Главным экспонатом выставки был кит с деревушкой на спине.
— Трансформер. Это современно.
А на выставке картин Великой Отечественной войны, якобы щадя детей, нельзя было говорить о сражении на Прохоровском поле, хотя зритель смотрел на горящие танки. Говорить о нарисованном было нельзя, а в Петушинский район уже залетали настоящие беспилотники.
Мы выступали с Ольгой в школе. Пятиклассники читают по складам. Но лица у ребят умные. Мальчик вдруг решил показать нам своё поэтическое мастерство. Дал листочек с текстом. «Кот запрыгнул на окошко, а потом поел колбаски и побежал по своим делам» … Дело не в том, как написано, но о чём. Не о спалённом немецком «Леопарде», не об американской ракете, сбитой нашей ПВО… А ведь он мальчик, у него должны быть в сердце высшие интересы страны, стало быть — Победа. Не потому ли у нас 20-летние юноши и девушки за 100 долларов бросают коктейли Молотова в полицейские двери и жгут релейные ящики на железных дорогах?
Солдаты и офицеры передовой для президента России родные люди. Кровь защитников нашей земли — кровь страны. Необходимые для сегодня дела обретут со временем память бессмертную.
Вот и важно мне, чтобы наследники и носители русского Слова были дороги президенту так же, как солдаты специальной операции.
Недавно сенатор, женщина, обратила внимание Владимира Владимировича на засилье матерщины в нашей литературе и жизни. Президент согласился, призвал к активной работе, но уж как-то очень общо.
Может быть, для наших властей надо назвать тех, кто обгадил и обгаживает русское слово? Бессмысленно! Письмо до президента не дойдёт. Я писал Путину об уничтожении детской литературы и детского писателя. Ответ получил из министерства культуры: «Мы с вами согласны, но сделать ничего не можем».
Государство, неведомо по какой причине, отказалось от воспитания подрастающих поколений. Что может сделать сенатор, если с согласия властей государственное издательство «Детская литература» продано частнику?
После недавнего съезда писателей хотелось бы ждать каких-то перемен, но пока что хозяин, перекупивший «Детгиз», прекратил издание художественных серий и нацеливает издательство на комиксы азиатских государств. Европейские комиксы недоступны: Россия под санкциями.
Может, и на мне, называемом классиком детской литературы и автором выдающихся исторических романов, санкции моего государства? «Выдающимся» назван в дипломе губернатора Московской области, а словами «классик» и «патриарх литературы», наверное, подменяется «состарившийся».
Что ж, мне 88 лет. Но я действующий писатель: с 2019 по 2024 год в издательствах Москвы вышло в свет 20 моих книг. Из них 3 тонких, но важных в деле воспитания детей, остальные — исторические полотна. Четыре двухтомника. Два из четырёх — новые. Важные для истории России.
Успех? Тогда почему я нищий? Или это и есть якобы несуществующая идеология?
Скажу так: быть Русским Писателем русскому человеку в России первой четверти ХХI столетия — наказуемо. Добивают, уничтожают. За двухтомник о Булатовиче (писал 35 лет) гонорар 10 тысяч рублей. А с пенсии каждый месяц забирают по 21 тысяче: работающий.
Уничтожением Русского Писателя, русского языка, интеллекта русского народа в 1989 году было начато уничтожение Советского Союза. Разгромив великое издательство «Детгиз», отсекли детей и юношество от их отцов — победителей Гитлера, фашиствующих Европы и Азии. Лично у меня рассыпали набор двух книг: «С моего крылечка — речка» о воспитании в детях хозяина на родной земле и «Златоборье» — сказка-эпопея о счастье родиться русским.
«Златоборье» под названием «Легенды родного края» — победитель престижного Всероссийского конкурса «Малая родина». В предисловии от издателя говорилось: «Это поэтический сказ о русской природе… Книга-напутствие молодому поколению хранить свой язык, традиции, историю, беречь родную природу… завораживают красота и богатство родного языка».
Книга должна работать! Когда «Златоборье» печаталось в газете, сказку читала вся огромная страна — СССР. Тираж «Пионерской правды» доходил до 20 миллионов. В нынешней России «Златоборье» книгой издали 3 раза. В 2008-м тиражом 3 тысячи, но в библиотеки раздали только в 2012 году. Тираж собирались сжечь: книга бюджетная, продавать нельзя. В 2015-м книга вышла целиком. Тираж — 2000. Бизнесмен, полюбивший сказку в детстве, выпустил газетный вариант — 4000. Польский литературовед Франтишек Апанович назвал «Златоборье», как и роман мой «Долгий путь к себе», шедевром.
Чтобы сказка пришла к детям всей страны, обратились на «горячую линию» президента. Ответ пришёл из Владимира: «Присылайте на конкурс книгу и смету на её издание. Если победит — издадим тиражом 500 штук. Из них 20 книг автору». Ну как?
Для меня такой ответ — надругательство над моим именем русского писателя, над русской литературой, русским народом и в первую очередь над президентом. Путин требует создавать действенную пропаганду, а книга о природе родной страны, признанная лучшей, недоступна!
Неужели у кого-то во власти ещё есть сомнения, что русский писатель для русского государства — человек чрезвычайно значимый? Во время войны слово писателя — оружие Победы. И вот именно в наше время, когда 51 государство, сложась силами, стремится уничтожить Россию, власти ликвидировали саму профессию «писатель», а «соросы» и наши доморощенные враги Отечества уничтожили читателя. Советский Союз испепелили «голоса», а сегодня убийственной для нашего государства стала вседозволенность либералов в их откровенной русофобии, яростной антисоветчине и антипатриотизме, которые приводят к похищению у народа и у государства детей.
Школьники наши в большинстве сыты, неплохо одеты, а учатся до того плотно — ни одной минуты свободной нет. И это — не читая русских книг! В уничтожении читателя-школьника вина государства чудовищно зримая. Бешеное удорожание книги, преступное сокращение тиражей, отсутствие системы распространения книги…
Приезжаю в город Арсеньев Приморского края, а у библиотекарей один вопрос:
— Почему вы перестали писать? Ваши книги зачитаны до последней возможности!
Что я мог ответить? В СССР детей любили, издавали книги тиражом 100—300 тысяч экземпляров. А сегодня детей «берегут». Чтоб не утомлять головок, издают тиражом в 1000. Но вроде бы все озабочены патриотическим воспитанием. Вроде бы!
Вот история «Героической азбуки». В 1970-х по заданию редактора «Мурзилки» Анатолия Митяева я напечатал 50 рассказов об участии народов СССР в Великой Отечественной: от абхазов до тофаларов, юкагиров, якутов… Знаменитый в Европе немецкий журнал «Шпигель» разразился грозной статьёй: Бахревский разжигает войну. И, как это ни странно, в СССР «Героическую азбуку» книгой тогда не издали, кроме брошюрки на казахском языке — 10 рассказов. Книгу издали через 30 лет. Губернатор Московской области генерал Громов возмутился: русские школьники знают о войне столько же, сколько американцы, верящие, что Гитлера победили они. Книгу издали тиражом 70 тысяч, подарили первоклассникам 1 сентября. «Героическую азбуку» искали учителя, кадеты, а тираж ушёл малышам. В Патриархии запросили эту книгу для издания к нынешнему юбилею Победы, а потом автору объявили: нет денег. Вот уже 3 года в этой же редакции лежит набранный рассказ «Крестный ход на Пасху» — о ветеранах Селятина, создававших атомный щит страны. Среди них водолаз, проведший под водой более 11 тысяч часов, люди с Новой Земли, строители секретных подземных городов.
Редакторы оценили рассказ высоко, но у Патриархии опять-таки нет денег на книжечку в 10 страниц. Издание откладывается в третий раз!
Создаётся впечатление, что писатель в нашей стране становится ненужным. В модельной библиотеке у нас в Петушках поставлены круглые столы. На столах — журналы. Без единого слова. Раскраски. Основное занятие библиотекарей — развлекать читателей играми.
В подмосковном Орехово-Зуеве построили набережную. Летом детских библиотекарей гоняют на эту набережную отлавливать детей, чтобы занять их … играми. Черёд писателей превращаться в массовиков-затейников…